Искусник. Свобода и неволя - Чиркова Вера Андреевна (полные книги .txt) 📗
«Светлые боги!» – простонал про себя Инквар, продолжая неспешно шагать по тропе. Ну как же они живут под постоянным присмотром? Как можно гулять по саду, ходить в соседнюю рощицу и на берег речушки, срывать ромашки или лютики, зная, что за тобой неусыпно следят недружелюбные глаза?
И каким глупцом оказался он сам, не проверив этого сразу! Хотя у него была в тот момент веская причина не оглядываться. Все соглядатаи упорно считают суетливое поведение признаком вины, даже не задумываясь, разве под силу честному человеку беспечно улыбаться, когда на него подозрительно уставятся недобрые незнакомцы? Ну если только он не наглотался настойки из мухоморов или чего похуже.
Вот и приходится изображать эдакого лопоухого простодыру, не понимающего, с какой опасной силой он столкнулся.
Но мастер-искусник не имеет никакого права допускать ошибок, простительных другим, а Инквар едва не подставил всех, собираясь задержаться в доме дольше, чем положено настоящему разносчику хлеба. Даже если ему предложили передохнуть пару минут и выпить холодного кваса.
Тогда, возможно, и не так уж не права была хозяйка дома, не пожелав с ним сейчас разговаривать? А позже найдет способ передать записку? Хотя… как она его найдет? Ведь о существовании смуглокожего судьи Эринка Вардена он не успел ей сказать? И записку ювелира не отдал… а как было отдавать, если Лавиния не проявила никакого интереса ни к ней, ни к детям?
– Браш! – раздался позади мужской голос, и Инквар, занятый своими мыслями, сделал еще пару шагов, прежде чем сообразил, что именно он носит сейчас это простое имя.
– Браш!
– Ну? – обернувшись, недовольно отозвался разносчик. – Чего?
– Вернись. Госпожа решила передать с тобой записку зеленщику.
«А меня не прибьют за эту записку?» – ехидно усмехнулся про себя Инквар, с видимой неохотой поворачивая назад. Ему с каждым мигом становилось все яснее, как непросты отношения жены Тарена и ее соглядатаев и сколь многое они успели за эти полгода узнать о привычках друг друга. И как непродуманно опрометчив был его спешно состряпанный план, достойный скорее дерзкого авантюриста, но никак не искусника.
Лавиния стояла в прихожей у лестницы, и старик, торопливо прошаркавший мимо хозяйки на кухню, поспешил плотно закрыть за собой двери.
– Записку.
– Вот, – достав из-за пояса свернутый в тугой квадратик лист, протянул руку Инквар, и его кожи на миг коснулась холодная как лед рука.
Лавиния метнулась к висящей на стене лампе, нетерпеливо зашелестела бумагой и замерла, прижав пальцы к губам.
Искусник подавил вздох и отвел взгляд, не желая смущать ее неуместным вниманием. Он отлично знал, что там написано, сам помогал подобрать наиболее точные слова и избежать при этом упоминаний имен и прочих, пока секретных сведений.
– Где они? – требовательно уставилась на него Лавиния, едва пробежав записку взглядом.
– Едут в город, – тихо ответил Инквар. – К вечеру будут.
– О боги… – охнула она и прикусила губу. – И где остановятся?
– Лил собирается отправиться прямо сюда, – не сомневаясь ни мгновения, выдал искусник рыжую. – Поэтому я и приехал раньше.
– Нельзя ей сюда! – отчаянно замотала головой Лавиния, даже не подозревая, что в этот момент решила самый главный вопрос стоящего перед ней осыпанного мукой парня в соломенной шляпе.
– Но она упряма. И считает, что справится с любым, кто нападет. – Инквару очень не хотелось произносить этих слов, но промолчать он не мог.
Мать имеет право знать правду о своих детях, и это ее право свято. Как и право до совершеннолетия принимать за них все важные решения, женская и материнская интуиции обычно редко ошибаются.
Отец тоже был вправе решать судьбу детей наравне с ней, но его пока нет, а выбранная им тропа привела их в рабство. Теперь, зная способности Лил, Инквар мог поверить, что девчонке удалось бы в тот раз увести Ленса из логова бандитов, но он даже не сомневался, как недалеко они бы ушли.
– А ты так не считаешь? – настороженно блеснули серо-зеленые глаза.
– Я видел ее возможности, – сухо буркнул Инквар и нехотя добавил: – И потом три дня поил зельями.
– А где… – Лавиния осеклась и смолкла, меряя незнакомца задумчивым взглядом, потом сказала вовсе не то, что собиралась вначале: – Я дам денег, сними в «Хромой лошади» комнаты, ночью постараюсь прийти.
– Денег не надо, – решительно отказался Инквар. – И дом у меня есть, в довольно тихом районе, оставил в наследство Астено Варден. Могу показать на карте, где это. И если нужно, могу прийти, как стемнеет, и провести.
– Как удачно все сложилось, – сверкнула женщина недоверчивым взглядом.
– Ничего не сложилось, – твердо отрезал Инквар. – Просто рядом оказался человек, который хотел помочь детям… в память о кузнеце. И он нашел других людей, но это долгая история.
Лавиния снова помолчала, потом сунула ему скрученный трубочкой листок:
– Тебе пора. Если шпионы потребуют записку, покажи, не упорствуй. Иначе все равно отберут, всегда читают.
– Сколько их там?
– Шестнадцать человек, – горьковато усмехнулась хозяйка. – Целый отряд. И в городе кто-то есть, раз в три дня курьер привозит продукты и сведения. А приходить не нужно, я знаю, где дом Вардена.
– Вот как, – пряча записку, пробормотал Инквар. – А рассыльного не обыскивают?
– Первое время проверяли карманы, теперь надоело.
– Спасибо, – выдохнул он и решительно направился прочь.
– Постой! – Оклик догнал у самой двери. – А как Ален?
– Ленс замечательный мальчишка, – полуобернувшись, искренне улыбнулся Инквар и вышел на улицу.
Лавиния не смотрела ему вслед, взгляд женщины был прикован к камню браслета, светившемуся ровным, золотистым светом. Незнакомец, пришедший под личиной ленивого и туповатого Браша, похоже, так и не догадался, что минуту назад получил шанс на еще одну встречу с ней, успешно сдав экзамен на честность.
Беспрепятственно пройти мимо голубятни Инквару предсказуемо не дали, тот же парень стоял на дороге, поджидая разносчика с откровенностью человека, уверенного в своей силе. «Или в мощности своего хозяина», – незаметно хмыкнул Инквар.
– Чего ты так долго?
– Так вернули же! – обиделся разносчик и хмуро добавил: – А тебе какое дело?
– Хлеба хотел заказать на завтра. А зачем возвращали-то?
– Зеленщику надумали писать, чтобы не присылал больше петрушки и мелиссы, своя выросла, – сердито буркнул лже-Браш и деловито осведомился: – Так сколько хлеба принести? И какого?
– Да думаю… – испытующе глядя на Инквара, протянул ловец, явно колеблясь, потребовать ту записку или нет, потом неохотно проговорил: – Впрочем, не нужно. Тяжеловато тебе будет, по жаре-то. Нам еще кое-чего нужно, лучше привезем на лошадке.
– Как знаешь, – лениво дернул плечом разносчик и по-прежнему неторопливо двинулся дальше.
Проходя мимо полуразрушенного строения, видневшегося в промежутках между остатками изгороди и разросшейся сиренью, искусник тщательно изучал все мельчайшие детали, какие мог разглядеть, хотя и не знал, пригодится ли ему это когда-нибудь. Но таковы уж правила искусников – всегда заранее готовить себе оружие, способы борьбы и пути отступления и говорить спасибо судьбе, если эти приготовления не пригодились.
Ну а если не повезло и сбылись худшие опасения, то благодарили уже учителей за науку и самих себя, за собранность и предусмотрительность.
Идти назад было намного легче, тропка вела вниз и не давила корзина, и через полчаса Инквар входил в дом Марнека через черный вход.
– Ну? – Хозяин встречал его у порога кухни, где на лавке сладко спал подлинный Браш. – Как?
– Сейчас расскажу, – торопливо стягивая чужую одежду, кивнул Инквар и направился к прикрытому старым одеялом разносчику. – Но сначала одену его и отправлю восвояси. Дай воды, зелья капнуть.
Вскоре Браш, позевывая, спускался с черного крылечка, удивляясь, как его угораздило так сомлеть от пары кружек браги, и радуясь, что в полдень ему положен законный час отдыха и дядька не станет ругать за опоздание.
