Здесь, на краю земли (СИ) - Сова Наталия (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
— По первоначальному замыслу на престол должен был взойти Гич Эрри. Но наши противники сделали ход первыми — Эрри погиб на охоте при весьма странных обстоятельствах.
— Обидно, — сказал я. — И кого же теперь определяют на роль Горна Восьмого?
— Рассудите сами. Это должен быть человек, ненавидящий короля, человек воинственный и решительный, человек, который способен…
Граф ярко обрисовал характер Горна Восьмого, при этом многозначительно поглядывая на меня. Я выслушал и сказал, что таких людей сейчас нет, во всяком случае, я таких не знаю.
— А я знаю, — ответил граф, сверля меня глазами.
— В самом деле?
— Не притворяйтесь, это у вас плохо получается. Вы плохой дипломат, я уже говорил. Но вы — воин, способный возродить славу империи. У Йорума ржавчина в крови. Он уже не знает, зачем ему власть. С каким трудом мы уговорили его лично принять участие в этом походе! Возглавить, так сказать… Не он привел нас сюда, а мы его. Теперь все зависит только от вас. Под этими стенами не только ваши враги, но и люди, которые хотят помочь вам. Остается только обдумать нашу совместную тактику, верно?
— Нет, — ответил я. — Но изложено было убедительно, еще немного — и я бы поверил.
— Клянусь… — начал граф.
— Хач! — крикнул я.
Хач вломился, чуть не сорвав дверь с петель. Увидев, что мне ничего не угрожает, он остановился и, набычившись, уставился на графа.
— Если со мной что-нибудь случится, это вряд ли пойдет вам на пользу, — поспешно сказал тот.
— Запрешь господина графа в Алой, в винном погребе, — приказал я. — А тех, что во дворе — того? — с мрачной готовностью спросил Хач. — Нет. Пока нет.
Граф покачал головой.
— Не пришлось бы вам потом жалеть, — сказал он. — Это не угроза, так, дружеское предостережение.
Я выразил надежду, что в винном погребе господину графу не будет скучно, и Хач увел его.
Я вышел следом и поднялся на стену взглянуть на неприятельский лагерь. Картина открылась весьма жизнерадостная: среди разноцветных шатров горели костры, и сидели вокруг костров солдаты, и доносились оттуда веселые голоса и хохот. Солнце на западе утонуло в плотных тучах. Равнину медленно заливала синева, налетал влажный, с запахом дождя, ветер. Ночь обещала быть ненастной. Внизу грянули песню. Я хмыкнул. Несколько сотен здоровых глоток — и вот уже незатейливый деревенский мотивчик звучит мощно и победоносно, как гимн королевства внушительных размеров. И ни о чем-то эти певцы не догадываются… Я вдруг ощутил молчаливое спокойствие темного замка, которому не было никакого дела до людей, копошащихся в нем и вокруг него, никакого дела до этих костров и песен, до этой осады, как и до всех осад и битв, прошлых и будущих. Он старше и мудрее всего, что есть на земле, подумалось мне. Может быть, весь этот мир, от начала и до конца времен — лишь маленький эпизод в бесконечной истории замка. Замка, принадлежащего мне. Замка, который без меня мертв. Я усмехнулся. Князь Дан, небольшая, но крайне необходимая составная часть вечности. Честь имею. Сейчас я покажу вам, мастера жестоких битв, чего вы действительно стоите с вашими песнями, с вашей силой и доблестью, с любовно выкованными доспехами и заговоренными мечами.
И размеренно, с подобающей торжественностью, я зашагал в направлении главной башни.
Что там рассказывали про Черный Храм? Смерч, волны пламени… Синие молнии. На месте армии моего деда остались только темные запекшиеся кляксы на оплавленных камнях. Даже если мощь моего замка вполовину меньше, этого будет довольно.
Вступив в переход, я еще издали заметил, что в конце его, у самой двери на потайную лестницу кто-то медленно расхаживает от стены к стене. Приблизившись, я узнал Перегрина. При виде меня он встрепенулся и поспешно загородил собой дверь.
— Я вас жду. Граф Дарга уже ушел? — Глаза его были темны и серьезны. — Забавный старикан, — ответил я и отстранил Перегрина.
Он рванулся обратно и прижался к двери спиной.
— Не ходите туда, — сказал он. — Не надо.
— Почему?
— Я догадываюсь, зачем вы туда идете. Не надо. Послушайте меня хоть раз…
— Почему, я спрашиваю?
— Не знаю, — жалобно ответил Перегрин. — В том-то и дело, что я не могу обьяснить. Просто чувствую, что туда сейчас нельзя. Нельзя, и все. Я молча взял его за шиворот и постарался отбросить как можно дальше. Но едва открылась дверь, он снова оказался тут как тут и с криком «пожалуйста, не надо!» повис у меня на плечах. Я стряхнул его, сорвал со стены факел и гаркнул:
— Убью, если пойдешь за мной!
Удивительный дар у мальчишки, думал я, спускаясь по лестнице. В самый неподходящий момент вмешаться и все испортить. Да так ловко — вот, казалось бы, ничего особенного он сейчас не сказал, а чувствую я себя уже не властелином вечности, не вершителем судеб и даже не хозяином замка, а мелким воришкой, сдуру лезущим в хорошо охраняемый дом.
В подземелье было как-то по-особенному холодно, и темнота показалась мне особенно густой, не желающей поддаваться свету факела.
— Эй, — сказал я, озираясь. — Это я.
Ничего не изменилось. Слабый розовый отсвет пламени дрожал на стенах, и двигалась моя собственная огромная тень. Я остановился в центре зала, обдумывая приказ, краткий и точный. Но ничего сказать не успел.
Свет ударил снизу так яростно и мощно, что я зажмурился и закрыл глаза ладонью. Но он слепил и сквозь веки, и сквозь ладонь, он пронизывал меня, будто не замечая. Свет нарастал резкими вспышками, и вместе с ним нарастала нестерпимая режущая боль в глазах. «Эй, подожди…» — пробормотал я. В ответ полыхнуло так, что я, позабыв все на свете, прижимая руки к глазам, бросился из подземелья вон. Налетел на стену, взял чуть правее и, спотыкаясь и рушась на четвереньки полез вверх по лестнице.
Свет бушевал. Вокруг меня происходило какое-то движение, и звук от него был схож с посвистом множества стрел, проносящихся в опасной от меня близости. Что-то зашипело, меня обдало сухим холодом, и я перестал что-либо слышать и понимать, только карабкался вверх, задыхаясь от боли, карабкался целую вечность, пока не вынесло меня куда-то на ровное место, где уже не было бешеного света, и стояла тишина.
Я медленно открывал и закрывал слезившиеся глаза, но видел все одно и то же: плавающие ярко-красные пятна.
— Я же говорил, — безнадежно промолвил Перегрин где-то рядом.
— Вздор, — ответил я, яростно протирая глаза. — Что снаружи слышно? Перегрин молчал. Наверное, по привычке дернул плечом, но этого я не увидел — перед глазами кружились красные пятна и проскакивали искорки. «Неужели ослеп?» — подумал я.
— Вот что. Сейчас ты проводишь меня наверх, на башню. Посмотришь, что делается вокруг, и скажешь мне.
— Так вы… — Перегрин запнулся. — Что же вы… Ведь я предупреждал! Как же вы теперь…
— Что ты как баба, ей-Богу, — оборвал я. — Веди, я сказал.
Он осторожно взял меня за локоть.
Замку не нужен был приказ, вспомнил я, он же мысли мои читает, ему все мои желания известны лучше, чем мне самому. Не нужно было слов, достаточно было моей ненависти, чтобы выжечь все до горизонта. Но и мне при этом досталось, стало быть ненависть — палка о двух концах. От деревень моих, конечно, ничего не осталось, я этого не хотел, клянусь… Скажи спасибо, князь, что сам в живых остался. При таком-то мудром и справедливом замке…
Я спотыкался. Перегрин крепче сжимал мой локоть и негромко предупреждал: «Ступеньки… Последняя… Теперь направо… Еще ступеньки… Последняя.» Слепой король. Такого на Западных Равнинах никогда не было. Но теперь, кроме меня, претендентов на корону больше нет.
Я споткнулся снова, и, ощущая неприятную пустоту внутри, громко сказал: — Не может быть, что у меня это навсегда. Скажи, малыш?
— Ступеньки, — ответил Перегрин. — Конечно, не навсегда.
Резкий ветер хлестнул меня по лицу. Мы были на башне. Перегрин безмолвно отпустил мой локоть.
— Ну? — Я почувствовал в ветре привкус дыма, и губы мои странно, незнакомо дернулись в усмешке. Помолчав, Перегрин произнес чуть в отдалении: — Вижу костры. Костры вокруг холма. Возле некоторых костров люди. Палатки стоят. Дождь собирается.
