Монах - Зинченко Майя Анатольевна (читаем полную версию книг бесплатно txt) 📗
С каждым днем Пелес выглядел все более довольным. Он потирал руки и подсчитывал прибыль. Глава Смотрящих еженедельно составлял длинный отсчет о проделанной работе и отсылал его в Вернсток. Дела шли успешно.
Клемент же словно и не замечал происходящих вокруг перемен.
После того как он закончил иллюстрировать Брейстока, он взялся за Васса Грачевского. Этот писатель был автором нашумевшей в свое время книги "Деяния святых: правда и вымысел". Но даже теперь, спустя столько лет прошедших с момента ее написания, для монаха это была очень занимательная книга. Работая над ней, он погружался в свой собственный мир черных извилистых линий и разноцветных красок.
Он просыпался с идеей нового образа, целый день работал над ним, и к вечеру тот был уже готов. Если же он не успевал его закончить, то образ приходил к нему во сне, где Клемент додумывал недостающие детали, которые спешил дорисовать сразу же после пробуждения. Он сделал около ста иллюстраций, и каждая из них была совершенна по своей сути. Раньше его безукоризненные работы вызвали бы чувство зависти у прочих братьев-иллюстраторов, но теперь им было не до этого.
За Клементом некоторое время велось пристальное наблюдение, но потом Смотрящие махнули на него рукой. Монах, казалось, больше никогда не собирался покидать свой иллюзорный мир, в котором не было места одиночеству, несправедливости и земляной насыпи с потускневшей медной табличкой.
Даже когда Пелес объявил, что часть подвала монастыря теперь будет переоборудована под камеры для допросов и содержания в них магов, его это нисколько не тронуло. Он словно ничего не слышал.
Клемента не раз пытались вывести из этого странного состояния глубокой задумчивости, в котором он находился, но безрезультатно. Даже Кларк махнул на него рукой, сказав, что подобное не лечиться.
– Если благому Свету и Святому Мартину будет угодно, чтобы его мозги стали прежними, значит, так тому и быть. Ну, а если нет - то простые люди не должны мешать воле Создателя, - пожилой монах покачал головой. - Ему же только лучше. Я бы тоже сейчас не отказался отрешиться от остального мира, но это невозможно.
Отцовский нож Клемент положил на самое дно сундука и больше не прикасался к нему.
Возможно, его сон наяву продолжался бы еще необозримо долго, если бы не целая цепь трагических событий, начало для которой дало исчезновение Патрика.
В тот день все было, как обычно и никто особенно не волновался, не встречая его на своем пути, но после того как молодой монах не пришел к ужину и вечерней молитве, братья забили тревогу. Патрик был обязательным юношей и еще ни разу не пропустил ни одной совместной молитвы. Они тщательно обыскали территорию монастыря и его окрестностей, но так и не нашли никаких следов. Дурное предчувствие овладело братьями, и вскоре оно оправдалось.
Рано утром, обезображенное тело молодого монаха обнаружили подвешенным на монастырских воротах, а его голову, насажанную на палку, рядом с придорожным колодцем. Его ряса висела клочьями, словно кто-то разрывал ее когтями. Руки, и ноги были крепко связаны за спиной льняной веревкой. Когда, то, что осталось от некогда симпатичного монаха, принесли в монастырь, братья долго не могли прийти в себя от ужаса и негодования. Они в один миг забыли о милосердии, проповедуемом Святым Мартином, и теперь жаждали скорой и неминуемой расправы над врагом. Они жаждали мести.
Пелес, собрал всех в зале, и тут же над останками Патрика своим обычным невозмутимым тоном, произнес небольшую речь. Он пообещал покарать нечестивцев, заявив, что преступление против одного монаха - это преступление против всего ордена Света. А преступление против Ордена - самое тяжкое из всех.
Когда виновных, после непродолжительного расследования, нашли в рекордно короткие сроки, приверженцев у Пелеса прибавилось. Глава Смотрящих обвинил в убийстве группу из семи человек, заклеймив их как истинных некромантов служащих черные ритуалы. Сразу же объявилась пара свидетелей, которые клялись, что видели этих людей ночью на кладбище, где они танцевали свой колдовской танец над телом Патрика. Что сами так называемые свидетели делали там той ночью и как они могли разглядеть подробности происходящего, оставалось загадкой.
Но сейчас монахов все равно не волновали подобные вопросы.
Они с ненавистью смотрели на обвиненных людей, испуганно жмущихся друг к другу, пока Пелес ходил вокруг них и произносил свою обвинительную речь. Руководителем группы назвали крепкого, еще нестарого мужчину - мясника, держащего свою лавку на пересечении улиц Зеленой и Медной. В некроманты также записали его жену, взрослого сына и парня, помогавшего ему в лавке. Рабочий фартук мясника служил дополнительной уликой. Покрытой засохшей кровью он выглядел устрашающе.
От обвинений пострадали и их ближайшие соседи - резчики деревянной посуды. Это была обычная семейная пара. Их единственной дочери было двенадцать лет и ей чудом удалось ускользнуть во время ареста. Однако Пелес пообещал отыскать ее в кратчайшие сроки.
– Даже столь юный возраст не может служить оправданием, когда речь заходит о магии. Зло не делает различий между молодостью и старостью. Оно может поселиться даже в сердце младенца, - говорил Пелес, вздымая кверху руки, словно заправский оратор.
Впрочем, он действительно был хорошим оратором, а также обладал значительным гипнотическим даром, потому что под конец его рассказа даже сами обвиняемые были готовы поверить в то, что они совершали все те мерзости, что им приписывали.
Приговор был вынесен единогласно - смертная казнь. Ни о каком суде речь в этот раз не шла. Приговор должны были привести в исполнение через три дня на главной площади, при максимально большом скоплении народа.
Клемент, не участвовавший во всеобщем безумии, охватившем его братьев, спокойно смотрел на одетых в серое рубище "некромантов" с нарисованными смолой позорными знаками, но видел в них лишь обычных людей. С резчиком он был знаком лично. Еще в детстве отец посылал его с мелкими поручениями к этому жизнерадостному усатому мужчине. Сейчас же его было не узнать: усы обвисли, плечи поникли, а глаза словно сковало льдом. Жена резчика - маленькая хрупкая женщина, сидела, обняв мужа, и не двигалась. Она были страшно напугана.
