Дело о свалке токсичных заклинаний - Тертлдав Гарри Норман (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗
– Но я не выполнил, – отрезал я. – И на случай, если ваш телефон снабжен Подслушником, я не буду подтверждать ваше мнение относительно данного ордера. Он составлен должным образом и на законном основании, из-за вреда, который Девонширская свалка наносит окружающей среде. И уж конечно, вы, сэр, обязаны признать, что изучение документов свалки – вовсе не лишняя мера, особенно если учесть резкое возрастание случаев врожденных дефектов у детей в ее окрестностях.
– Я отрицаю, что Консорциум Землепользования в какой-либо мере несет ответственность за эту статистическую погрешность, – заявил Дилл, чего я, впрочем, и ожидал.
Я решил надавить на него.
– Будете ли вы отрицать необходимость расследования?
Адвокат медлил с ответом, и я нажал на него сильнее:
– Или вы не согласны с тем, что АЗОС имеет право изучать записи с целью оценить возможную угрозу безопасности общества?
Все знают, что бесполезно ожидать от юриста прямых ответов. Дилл обрушил на меня пятиминутный монолог. Нет, он не спорил с тем, что мы имеем право на проведение расследования, но отрицал то, что свалка (он умудрился ни разу не назвать ее свалкой) должна хоть в какой-то мере нести ответственность вообще за что-либо. Она не несет ответственности даже за тень, которую отбрасывает ее забор, говорил он, не переставая сетовать на чрезмерность полномочий моего ордера.
Максимум Руаллах выдал мне слишком мощное оружие. С таким же успехом можно прибегать к некромантии для того, чтобы заставить кого-то завязывать вам шнурки. Я сказал:
– Адвокат, позвольте снова спросить вас: вы считаете, что изъятие мною этих документов в какой-либо степени неправомерно?
? ответ я получил еще одно наставление, смысл которого сводился к слову «нет».
– Я хочу, чтобы вы поняли: Девонширский Консорциум Землепользования ни при каких обстоятельствах не намерен мириться с тем, что вы пользуетесь таким возмутительным ордером, чтобы копаться в наших записях, – закончил Дилл.
– Понимаю ваше беспокойство, – сказал я, и он сразу поутих. Наконец он бросил трубку, а я вновь засел за не стоящий выеденного яйца доклад. Я уже начал показывать его конторскому духу, когда телефон взвыл снова.
Пробормотав пару слов, которые, надеюсь, не услышал никто (и Никто), я снял трубку. Оказалось, это Тони Судакис.
– Я просто хотел предупредить вас, что наши клиенты не слишком обрадовались, когда узнали, что я отдал вам вчера наши записи.
– Откровенно говоря, они уже доложили мне об этом. – Я рассказал ему о телефонном звонке адвоката консорциума. – Надеюсь, у вас не будет из-за меня неприятностей?
– Ничего, переживу, – отмахнулся Судакис. – Чего-чего, а противодействия закону они от меня не добьются. И все же, если вы перегнете палку с этим ордером, могут возникнуть осложнения.
– Понимаю. – Интересно, откуда все-таки взялся этот странный управляющий? Презрительные интонации, с какими Судакис отзывался о своем начальстве, навели меня на мысль, что он опять активизировал свой амулет, но суть сказанного не слишком отличалось от нападок Дилла. Я решил чуточку надавить на Судакиса, как уже пытался надавить на Дилла.
– У вас ведь нет там ничего страшного? Но Судакис не поддавался.
– О, Перкунас, нет! – воскликнул он, помянув незнакомое мне божество. – Дела идут отлично… если не считать ваших возмутительных выходок.
– Поверьте, мне это нравится не больше, чем вам, – сказал я. – Но проблема существует, и мы должны ее решить.
– Ага, понимаю! – Он вдруг заторопился: – Послушайте, мне нужно идти. Пока.
Значит, все-таки активизировал свой амулет, а теперь его действие кончилось.
Я достал с полки «Справочник по черной магии и метафизике»: кто такой Перкунас? Оказалось, литовский бог грома. Интересно, фамилия Судакис тоже литовская? Вот этого я не знал. Я читал, что литовцы чуть ли не последними в Европе приняли христианство, и многие из них сохранили дружеские отношения со своими старыми богами. Похоже. Тони Судакис как раз из таких.
С трудом я засунул справочник на полку. Если в него заглядывать почаще, можно накачать мускулы, как у олимпийского чемпиона. Прицепите два тома на палку – и получится отличная штанга.
Не успел я в третий раз приняться за отчет, как телефон снова ожил. Не приказать ли бесенку ответить, что меня нет? Однако чувство долга победило. Мгновение спустя пожалел об этом.
– Инспектор Фишер? Рада познакомиться. Эти Колин Пфейффер, юрист Девонширского Консорциума.
– Да? – произнес я без всякого энтузиазма.
– Инспектор Фишер, мне сообщили, что вы исследуете остаточные продукты магии, которые «Демондина» отправляет в Девонширское хранилище.
– В числе прочих. Позвольте поинтересоваться, кто рассказал вам об этом? – Конечно, я понимал, что ни один адвокат не станет отвечать на подобные вопросы. Думаю, один из членов консорциума, сваливающего там свои отходы. Поразительно, что звонки начались с раннего утра, едва я приступил к расследованию.
Как любой опытный адвокат, миссис Пфейффер гораздо больше любила задавать вопросы, нежели отвечать на них. Она продолжала так, словно не расслышала моих слов:
– Я хочу, чтобы вы обратили внимание на два момента, вызывающие беспокойство правления «Демондины», инспектор Фишер. Во-первых, как вы, наверное, понимаете, информация об отходах может быть использована нашими конкурентами. Во-вторых, большая часть нашей работы связана с оборонной промышленностью. Часть информации, которой вы располагаете, может привлечь внимание иностранных государств. Эти соображения диктуют соответствующий уровень секретности.
– Спасибо, что выразили свою озабоченность, адвокат, – сказал я. – У меня никогда не было причин сомневаться в надежности нашей службы безопасности. Пергаменты, о которых вы упомянули, не выйдут за пределы моего кабинета.
– Вы меня успокоили, – ответила Пфейффер. – Могу я надеяться, что ваше отношение к проблеме не изменится, и уведомить об этом наших юристов и официальных лиц?
Такой невинный вопрос и такой зубастый!
– Будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь ваши пергамента от огласки. В настоящий момент большего обещать не могу.
– Ваш ответ меня не вполне удовлетворяет, – заявила она. «Ох», – подумал я.
– Адвокат, боюсь, на данный момент я не могу более ничего обещать вам. У меня – свои обязанности и свой долг перед государством.
И пусть теперь попробует возразить.
Мой телефонный бесенок передал вздох. Похоже, я не единственный, кто считает сегодняшний день паршивым.
– Я передам ваши слова, инспектор Фишер. Спасибо, что уделили мне время, – сказала Колин Пфейффер.
Только я взял в руки свой отчет о благовониях, который безуспешно пытался показать конторскому духу, как телефон завопил снова. Тоскливо взывая к христианским святым, в чье заступничество не верю, я поднял трубку: в конце концов, это входит в мои обязанности. Я уже начал сомневаться, что сегодня удастся заняться чем-нибудь по-настоящему важным.
К моему удивлению, это не был очередной адвокат. Мне звонил владелец «Шипучего джинна» – нервный господин по имени Рамзан Дурани. Ну да, это же одна из мелких компаний, пользующихся Девонширской свалкой. Очевидно, ей не по средствам держать собственного адвоката. Мистер Дурани высказал те же опасения, что и демондинская дама и адвокат из Девонширского Консорциума Землепользования. По той или иной причине, но я уже начал подозревать их всех в заговоре.
Вскоре мне в ухо завопил еще один разгневанный владелец, на сей раз некий Жорж Васкес, директор фирмы «Шоколадная ласка». Я попытался отвлечь его, спросив (не из праздного любопытства, уверяю вас!), чем все-таки занимается «Шоколадная ласка». Но он не желал отвлекаться, он был искренне убежден, что все его секреты непременно опубликуют в газетах и передадут по эфирному вещанию.
На то, чтобы успокоить Васкеса и убедить его в том, что я по мере сил постараюсь сохранить шоколадные тайны, ушло еще двадцать минут. Мне до смерти хотелось узнать, почему он так странно обозвал свою фирму и с какими видами магии это связано, но я ничего не спросил, потому что не желал слушать его кудахтанье еще двадцать минут. Я надеялся, что смогу кое-как догадаться по накладным свалки, когда наконец возьмусь за них. Если вообще когда-нибудь за них возьмусь. Верилось в это с трудом.
