Время мушкетов - Юрин Денис Юрьевич (книги без регистрации txt) 📗
Святой отец не стал оборачиваться, он и так по крикам и возне услышал, что завязалась драка. Цель была достигнута, оскорбленный силач наминал его преследователям бока, а затем в потасовку вмешалась стража. «Если повезет, то этих мерзких типов недели две не увижу. Вряд ли в Дерге найдется хороший лекарь, который после побоев, нанесенных такими кулачищами, сможет выходить пострадавших быстрее. Не повезет, и стража слишком рано утихомирит драчуна, значит, в запасе не больше двух дней, что вся троица просидит под стражей. Тоже неплохо, хотя мужика, конечно, жаль, пострадает, дуралей, за свою доверчивость…» – размышлял любитель подлых сюрпризов, покидая Дерг через главные ворота и не спеша направляясь по дороге в Марсолу.
Извилистая лента дороги скрывалась в лесу в ста шагах от ворот. Колея была широкой, наезженной, но еще не выложенной ни кирпичами, ни даже булыжниками. Из услышанных на площади разговоров отец Патриун узнал, что на территории колонии находились две каменоломни и работа в них шла полным ходом. Однако хоть сотни привезенных на новые земли каторжников и гнули спины с восхода до заката, но производство не поспевало за растущей потребностью, все уходило на строительство домов и прочих, первостепенно важных сооружений.
Бредя по дороге, священник испытал незабываемое ощущение. Он бывал в этих местах прежде, когда еще не было ни дороги, ни Дерга, и стоило лишь старику закрыть глаза, как в голове всплывали расплывчатые образы прошлого, картинки, постепенно восстанавливаемые в памяти. Он когда-то охотился в этих краях, отстреливал дичь в угодьях, принадлежащих урвасам, а форт, тот самый форт, чьей обороной закончилась та война, находился милях в восьми на северо-запад от этого места.
«Как давно это было, как будто в другой жизни… Мы покоряли правобережье пятнадцать лет и проиграли, хотя нет, выиграли, поскольку были всего лишь передовым отрядом цивилизации, первопроходцами, измотавшими силы врага. Все же жаль, что события стали развиваться именно так, что нам не дали миром войти в жизнь и изменить ее. Интересно, как бы выглядели эти места, если бы у нас получилось, что за народ сейчас бы здесь жил?»
Праздные думы священника были прерваны пронзительным женским криком. Медленно едущая впереди телега резко остановилась, и на голову старика полетел бельевой тюк. Патриун увернулся, проявив для своих лет чудеса ловкости. На лесной дороге тут же возникло столпотворение, точнее, маленький заторчик из десяти-двенадцати переселенцев и двух везущих их барахло телег. Наемные возницы дуэтом стали кричать, понося «глупую бабу», поднявшую визг из-за пустяка. Священник полностью разделял мнение мужиков, причины для беспокойства действительно не было, но для вновь прибывших вид висельников на дороге был непривычен, он пугал, поднимая из глубин души самые потаенные страхи.
На толстой ветке сосны, растущей слева от дороги, мерно раскачивались три скелета в выцветших обносках. На груди каждого висела аккуратная табличка с надписью: «За разбой!»
Филанийская стража уже лет сто не практиковала украшение большаков трупами преступников, поэтому нынешнее поколение отвыкло от подобных зрелищ, но на новых землях жизнь протекала по другим законам, Патриун понимал, что подвигло местные власти на подобный шаг. Не только для беглых каторжников и скрывавшихся на правом берегу преступников разбой на лесной дороге был самым быстрым способом обогащения. Проигравшиеся в карты, пропившие свои пожитки и просто разорившиеся бедолаги часто брались за топоры и шли на большак. Остановить их могли лишь очень жесткие меры. От закопанных трупов проку мало, а вот если они раскачиваются на ветру, то это служит предостережением для тех, кто всерьез задумывается над возможностью пойти на преступление.
– Заткнись, дура, хватит визжать! – успокаивал жену дородный крестьянин, тщетно пытавшийся закрыть ладонью ей рот. – Давай, влазь на телегу, поехали!
– Нельзя, так нельзя, их надо похоронить! – не унималась сердобольная крестьянка, ловко увертываясь от ладони мужа. – Пусть они грешники, но их души должны упокоиться…
– Встретила бы их живьем, другое б визжала! Они б тя сперва того… а потом бы упокоили… – буркнул с телеги косматый возница, качая лохматой головой.
«Интересно как получается. Я священник, но меня не заботят души этих мерзавцев, а жалеет их та, кто сама в любой миг может стать жертвой таких же висельников. Парадокс, точнее, обычная людская глупость. Все мы добренькие и милосердные, пока дело не коснется нас самих. На первой же проповеди нужно разъяснить таким вот дурехам, что такое реальная жизнь и под каким соусом следует ее откушивать», – решил святой отец, даже не подумавший вмешиваться в процесс усмирения чересчур ретивой поборницы добрых дел, тем более что на помощь мужу пришла добрая половина застрявших в дороге путников.
Обогнув по опушке толпу и телеги, старик хотел отправиться дальше, но ненадолго задержался вблизи от висевших трупов. В глаза отцу Патриуну бросилась еще одна странность, еще одна особенность местных, пока непонятных нравов. Во рту крайнего слева покойника блестели три золотых зуба. Стражники не опустились до мародерства, а ведь золото – это не кусок древесины, оно стоило дорого, тем более здесь, где не было прииска. Непонятного становилось все больше. Любознательному священнику не терпелось побыстрее добраться до места и побеседовать со своим предшественником, если, конечно, аббат Курвэ уже не отплыл в Филанию.
Три минуты неспешной ходьбы, и толпа утихомиривших бьющуюся в истерике крестьянку скрылась из виду. Впереди оставались две трети пути до ворот Марсолы. Патриун рассчитывал преодолеть три с половиной мили за два с половиной часа и, наверное, уложился бы в расчетное время, если бы возница одной из догнавших его телег не сжалился над еле переставляющим ноги стариком и не усадил бы его рядом с собой на козлы. Мир не без добрых людей. Благодаря зарабатывающему на кусок хлеба извозом мужику, уставший священник смог ненадолго заснуть. Проснулся он уже в Марсоле, когда скрипучая телега остановилась, а новые жители колонии засуетились, разгружая свои пожитки.
Представьте себе лицо покупателя, которому вместо спелой дыни продали протухший баклажан; или недовольную физиономию воителя, вынужденного сражаться деревянной палкой вместо меча. Примерно такое выражение и застыло на лице преподобного отца Патриуна, когда телега остановилась на гостевой площади за городскими воротами и священник открыл заспанные глаза. Марсола была столицей колонии, самым крупным городом из шести филанийских поселений на правом берегу Удмиры. Здесь находился центр общественной жизни новых земель; здесь располагалась резиденция губернатора, жили самые именитые и богатые люди, стоял самый большой гарнизон. Учитывая, что Дерг удивлял своей красотой приезжих и выглядел ничуть не хуже любого филанийского города, отец Патриун ожидал увидеть в Марсоле нечто особое, поражающее взор уж если не изящностью строений, то хотя бы величием и элементарной опрятностью. Вместо этого повсюду была грязь, перекошенные заборы, деревянные домишки, самое большее в два этажа, немощеные улицы, по которым не спеша прогуливались люди, лошади, козы, собаки и свиньи.
«Наверное, это только окраина, старая часть города, а передо мной дома первых переселенцев. Город растет, строится, и вскоре городской управитель отдаст приказ снести эти уродливые халупы, а на их месте возвести новые, каменные дома, точно такие же, как я видел в Дерге, такие же красивые, как те, что наверняка уже радуют взор в центре столицы. Небритый возница завез меня в город не с тех ворот. Оно и понятно, деревенщинам никогда не разрешается заезжать с парадного входа», – предположил священник, но, стоило ему лишь взглянуть на крепостную стену и ворота, он понял, что это не так.
На землях, где еще не перевелись дикари, а по лесам бродят шайки разбойников, люди в первую очередь ценят безопасность, а затем уж комфорт. И если они построили стены, ворота и башни городской цитадели из дерева, то во всем городе точно не отыскать ни одного каменного строения. Вторым, но не менее важным, что бросилось в глаза распрощавшемуся с добрым возницей священнику, были сами жители Марсолы. За четверть часа скитания по грязным, извилистым улочкам в поисках церкви отцу Патриуну попадались на глаза люди разного достатка и представители разных сословий. Конечно, нельзя было сказать, что они выглядели одинаково, но все же между их платьями было много общего, а именно в костюме почти каждого встретившегося старику жителя Марсолы присутствовал мех: меховые воротники и нарукавники на богатых, хоть и вышедших из моды платьях дворян; и надетые на голое тело охотников куртки и жилеты из дубленой кожи. Торговля с Филанией была явно еще не налажена в полной мере, поэтому переселенцы были вынуждены использовать местный, дешевый и доступный, материал, а именно – меха. Видимо, дело с поставками сукна и красителей для холщовых тканей обстояло настолько плохо, что даже в форме солдат столичного гарнизона присутствовало много элементов из кожи и шкур: высокие меховые шапки вместо стальных шлемов; короткие сапоги из шкур медведя, едва доходившие до колен; кожаные перчатки, отороченные по краям мехом; и куртки из толстой, дубленой кожи, поверх которых надевались кирасы.
