Восход Левиафана (СИ) - Фролов Алексей (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Гехэдж встретил сына с немым вздохом облегчения. Он, как и Окэмэн, не сомкнул глаз в эту ночь, опасаясь самого страшного. Но они оба понимали - посылать за молодыми глупо, глупо отстранять их друг от друга. Ведь юная поросль всегда пробивает дорогу к солнцу, даже камень не может устоять перед ней. И если два разбитых сердца захотели бы приступить закон предков, то никто не смог бы им помешать.
Гехэдж прожил немало зим, чтобы по взгляду сына понять - они устояли перед соблазном. Теперь старый сахем не сомневался - когда-нибудь его сын займет место отца, и займет его праву, ибо уже теперь знает - благо одного ничто перед благом многих. Так гласит закон предков.
А потом наступил новый день. Кизекочук отправился с группой молодых воинов в долину Кикэла, чтобы поупражняться в метании томагавков и стрельбе из лука. Старый Окэмэн не присоединился к ним, что ничуть не расстроило молодого воина, ведь в отсутствии наставника руководить занятиями предстояло ему.
Он славно погонял своих боевых братьев и особенно Демонтина. Затем они перекусили и отправились на охоту. Вернулись лишь на следующее утро, злые, голодные, но довольные собой - они забрались далеко не север, к скалистым утесам Кэйтахекэсса, где подстрелили двух писцов и с пяток куропаток.
Жизнь двинулась дальше. Кизекочук улыбался, смеялся, подтрунивал над Демонтином и терпел его ответные насмешки. Он упражнялся в воинском искусстве, охотился - иногда один, а иногда с группой других охотников, и казалось, что все идет своим чередом. И только Демонтин, Гехэдж и хранительница очагов уоки, мать Кизекочука, Тэйпа, видели, что в его маниту поселилась безмерная скорбь.
И каждую ночь Кизекочук засыпал, до боли сжимая в руке поделку, изображавшую две фигуры - мужскую и женскую - сплетенные в танце. Зачем он отнес рожки карибу трехпалому Нэхайосси? Зачем попросил создать эту фигурку? Он и сам точно не знал. Фигурка приносила боль, но Кизекочук чувствовал, что если избавится от нее - будет только хуже.
Наступил месяц Восточного Ветра и каждую из сорока одной ночи месяца Кизекочук ходил в рощу на островке у старого русла реки. В рощу, которая когда-то принадлежала только им. Отчего-то он был уверен, что не встретит ее здесь. И действительно, Витэшна тут не появлялась.
А он все думал, глядя на острия звезд, проскальзывающие на черном небосводе средь ветвей пихт и тсуг, какого из богов он вправе молить о помощи? Кто вправе изменить законы предков, небесные законы, некогда переданные Пяти племенам лучезарной Ата-ан-сик, которая получила их от своего небесного отца, Ха-вень-ни-ю, владетеля Великого острова, что от начал времен плывет над облаками?
Никто не может помочь ему, даже боги, ибо законы нерушимы, и ни один бог или дух не даст свое покровительство человеку, замыслившему преступить их. Никто, кроме... Чудовищная мысль обожгла разум Кизекочука своей невозможностью! Он отогнал ее, испугавшись, что она застрянет в нем, пустит корни, разрастется. А на следующую ночь, сам того не заметив, он вернулся к той же мысли и отогнал ее уже не так рьяно. В итоге, к закату месяца Восточного Ветра Кизекочук принял решение. Решение, которое изменило все.
А когда наступил второй день месяца Гроз в их уоки прибыли люди племени онундагэга. Дюжина сильных крепких воинов сопровождали самого Меджедэджика, сына грозного сахема Кватоко. С ним пришли несколько женщин, среди них была его юная сестра Меджедэджика по имени Адсила. Говорили, что красота ее сравнима лишь с ее шаманским искусством, ей уже минула двадцать первая зима, но она все еще была свободной девой.
К ним вышел сахем Гэхедж, его жена Тэйпа, старый воин Окэмэн и племенной шаман Макхэква. Кизекочук встал по правую руку от своего отца, Демонтин занял место по левую руку.
- Я, Гехэдж, законный сахем племени ганьенгэха, со мной мои родичи и мои воины. Мы приветствуем тебя, прославленный Меджедэджик из племени онундагэга, - провозгласил Гехэдж глубоким раскатистым голосом. Они остановились на дороге за частоколом, не дойдя одного шага до порубежных камней уоки. Люди племени онундагэга почтительно застыли в шаге от тех же камней, но - по другую сторону. - Пусть дни твои будут долгими, а ночи - приятными! Ха-вень-ни-ю хранит наш народ!
- Ха-вень-ни-ю хранит наш народ! - хором сказали все присутствующие ганьенгэха.
- Я, Меджедэджик, законный сын сахема племени онундагэга, со мной мои родичи и мои воины. Мы приветствуем тебя, почтенный Гехэдж, сахем племени ганьенгэха, - пророкотал Меджедэджик. Этот высокий и красивый воин с глубокими темно-синими глазами обладал поистине громовым голосом, достойным самого духа грома Хе-но. Кизекочук никогда не встречался с ним в бою, но слышал, что Меджедэджик великий воин, хотя, как говорят, в силе и доблести он все же уступал Кизекочуку.- Пусть дни твои будут долгими, а ночи - приятными! Ха-вень-ни-ю хранит наш народ!
- Ха-вень-ни-ю хранит наш народ! - отозвался хор прибывших онундагэга.
- Знаю, зачем прибыл ты, Меджедэджик, - продолжил Гехэдж ритуальный разговор. - Договор меж племенами заключен и скреплен нерушимой клятвой на законах предков?
- Договор меж племенами заключен и скреплен нерушимой клятвой на законах предков, - кивнул Меджедэджик. Он сделал шаг, встав точно на линию порубежных камней, затем опустился на одно колено и склонил голову перед Гехэджем. - Отдай мне Витэшну из рода Окэмэна, чтоб была она мне доброй женой, а я был ей добрым мужем. Нет за мной тайн, слова мои искренни!
- Коль нет тайн, так скажи, почему на Витэшну пал твой выбор? - ровным тоном ответил Гехэдж. - Коль слова твои искренни, то сам клянись клятвой на законах предков!
- Люблю ее, - просто ответил Меджедэджик. - А союз наш скрепит союз двух сильнейших племен ходинонхсони, чтоб сумели мы противостоять ярости коварных анишшинапе! Клянусь в том небом и землей, кровью рода своего и маниту племени своего!
Кизекочук не шелохнулся, но не мог не подумать о том, насколько в действительности искренен Меджедэджик. Истинная причина, по которой он решил взять в жены Витэшну, известна всем, но что насчет его слов о любви к ней? Закон предков запрещает лгать и при всей предвзятости ситуации Кизекочук не мог отрицать, что Меджедэджик производит впечатление честного и открытого воина. Да только едва ли он когда-нибудь вообще видел Витэшну.
- Тогда ты получил мое согласие, сын рода Кватоко, мое, моих родичей и моих воинов, - этими словами Гехэдж завершил ритуальный разговор. Меджедэджик поднялся и пересек линию порубежных камней, за ним последовали его люди.
Все воины по очереди пожали друг другу предплечья и выказали уважение прикосновением пальцев к шее. С женщинами они здоровались иначе - взаимно касались правой рукой левого плеча. От взгляда Кизекочука не скрылась игривая нотка в глазах сестры Меджедэджика, таинственной Адсилы, когда она приветствовала его. Разумеется, Демонтин тоже это заметил и едва сдержал мальчишескую улыбку.
Гехэдж пригласил Меджедэджика и его людей в свою овачиру. Ритуальная часть была завершена и все заметно расслабились, начали улыбаться и дружелюбно беседовать друг с другом. Кизекочук тоже улыбался и, кажется, даже с кем-то говорил.
Когда в овачиру вошла Витэшна, они обменялись мимолетными взглядами, и он все понял. Она смирилась и уже не смела смотреть на него, как на возлюбленного. Едва ли он мог винить ее в этом, но отстраненный взгляд возлюбленной резанул по сердцу больнее удара вражеского томагавка.
Витэшна села подле Меджедэджика и мило улыбнулась ему, и незримый волк боли вновь вонзил клыки в грудь Кизекочука, хотя тот всеми силами гнал его прочь.
А потом женщины принесли провизию, к группе ганьенгэха, встретившей Меджедэджика и его людей, присоединились еще десять дюжин мужчин и женщин. И все они отправились вместе с онундагэга в их главную уоки, что располагалась в шести переходах на запад, на самой границе Великих топей, вдоль берега овеянного мифами озера Пово. По договору обряд восемнадцатой зимы Витэшны и заключение союза меж ней и Меджедэджиком было решено провести в один день, на земле, священной для племени онундагэга.
