Охотник за бабочками - Костин Сергей (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Нет, это слово не матерное. В старину так называли глупых граждан, которые не черта не смыслили в законах.
И что же обнаружили китайские ребята?
Американцы в свое время снимали фильмы, статейки печатали, во все трубы трубили, но забыли одну маленькую деталь. Спрятать подальше от глаз людских тот самый флаг, который по всем накладным должен был находиться на поверхности Луны. А не в кабинете у тогдашнего главного руководителя американской области. Президента, стало быть.
Сверили бирочки, проверили по описи, сопоставили факты.
Никакого флага на Луне нет, и быть не может, по той простой причине, что его туда никто отправлять и не собирался.
Большой был скандал. Весьма громкий. Но не в этом дело.
Когда весь мир пронюхал о такой американской подлости, все сразу смекнули, что можно задарма разжиться дармовой землицей. Ну и что, что далековато? Зато места полно, полезных ископаемых навалом, тишина и никаких комаров по осени.
Боюсь наврать, но через месяц после описываемых выше событий, сразу дюжина кораблей, с флагами разных мастей на борту, устремилось к спутнице Земли.
Американцы, конечно, ругаясь, почем свет стоит. Они одно и тоже два раза не любили делать. Китайцы, ругаясь еще больше, потому что их много было. Русские, пьяные, но уверенные в своем человеческом счастье. Японцы, улыбаясь оттого, что они японцы. Немцы, распевая народные немецкие песни об Африке. Украинцы, тихо и незаметно, потому что с салом летели. Французы, загрузив на корабль чуть ли не все население Елисеевскх полей. Испанцы, в трауре, быка последнего на празднике завалили. И прочее, прочее, прочее. Самым последним вылетел маленький кораблик королевства Монако. Но не долетел. Орлиная стая в стратосфере его сбила, за гуся приняла.
Прибывает вся эта ватага на Луну, садится, флаги судорожно распаковывают. Чуть не стреляются друг в дружку.
Выходят на поверхность, и что же они видят?
Посреди лунной поверхности, на дне самого огромного лунного кратера, валяется груда искореженного металла.
Что такое? Кто такие?
Никто не признается. Ничейный.
Ан нет!
У подножия этой самой груды стоит колпак пластиковый, пылью лунной занесенный. А над колпаком… Ах, как призрачны надежды! А над колпаком трепещется грязно-серый флаг неопределенной национальности.
Предок мой не смог придумать ничего лучшего, как прицепить на оторванную от корабля антенну дальней связи майку свою. Зеленую. С надписью «Ай (дальше сердце намалевано) ю». Наверно, по старому, по-иностранному.
Когда ошарашенные ребята из сборной Земли залезли в купол, то нашли там здравствующего моего предка.
Как жил? Так и жил. Огород железяками пахал. Хлеб растил. Козу единственную лелеял. А пил пиво. Сказано же, мужик с головой был. Знал, что на луне (уже с маленькой буквы) воды нет. Ну и взял с собой пару десятков контейнеров с баночным.
Таким образом, по всеобщему мировому решению, нашей фамилии была отписана половина поверхности луны. Почему половина? Все дело в том, что флаг неполноценным оказался. Одну половину флага, то есть майки, предок мой на платки носовые пустил. А это не положено. За надругательство над флагом половины землицы и лишили.
Но нашей семье хватило и этого.
Вот такая коротенькая история. А то, что потом на луне нашли весьма редкие полезные ископаемые, другая история.
По дороге я немного вздремнул. Люблю поспать, когда не несу никакой ответственности. Это на работе все приходится делать самому. Сам маршрут прокладывай, сам штурвал крути, сам с корабельной нянькой об ужине договаривайся. А здесь, на семейном корабле, красота. И кофе тебе, пожалуйста. И подушечку под голову будьте любезны. Благодать.
Мне снился сон. Один из тех, что частенько приходит ко мне во времена безмятежные, ленивые. Сон о песчаной бабочке.
Звалась она более научно. «Имбрандентус могилес песчаная». Имбрандентус — потому, что страшная. Могилес — потому, что никто не мог найти. А «песчаная» и так понятно. Обитала данная разновидность на пустынной планете сплошь покрытой песком. Мелким и горячим.
За ней тогда половина галактики охотилось. Планету превратили в базарное скопище с сачками. И никто. И ни разу. Хоть бы крылышко. Хоть бы кусочек.
Мне заплатили вперед и сказали: — «Хотим». Не отказываться же от денег.
Пару дней я присматривался. Бродил по горячему песку и наблюдал, как вокруг бурлит людской водоворот. И все, заметьте все, хотят поймать одну-единственную бабочку, которую и в глаза никто не видел. Но все слышали. И, которая, по мнению специалистов, представляла огромную научную ценность. Не говоря о коллекционной.
Посмотрел я на все это безобразие и решил пойти другим, в отличие от прочих любителей, путем.
Выписал с ближайшего стационарного комплекса два десятка экскаваторов. Прикупил, естественно под вымышленной фамилией, взрывчатки. И в одну, весьма темную ночь, а ночи там совершенно темные, рванул, где положено.
Ямище получилась, что тот кратер лунный, здоровый и глубокий. Тут в дело и экскаваторы пошли. Дня два работали.
И откопали. Миниатюрное такое существо, которое от страха зарылось глубоко в песок. Я ее в руки беру, а она так доверчиво жмется и дрожит. И почему «Имбрандентус»? Даже симпатичная. Сейчас у меня живет, в индивидуальной песочнице с жестяным грибком от света.
А заказчику я жабу отдал. Сделал косметическую операцию, прилепил пару полиэтиленовых крыльев и сказал, что такое вот оно удивительное. И ничего, до сих пор на выставках показывают и призы получают. Пишут, благодарят, иногда.
А я, кстати, до сих пор числюсь в Галактическом розыске. Естественно, под вымышленной фамилией. Планета та, песчаная, после моих взрывов, да раскопок, с орбиты сдернула. Но это так, издержки профессии.
Этот сон я так и не досмотрел до конца. Кузьмич растолкал, сообщив, что мы прибыли на конечный пункт.
ПаПА не дал нам очухаться, и сразу потащил в обсерваторию. К тому самому телескопу, которому мы, братья, должны были вверить свои сердечные дела. По дороге братья пытались несколько раз свинтить в сторону и спрятаться в городе, но безуспешно. ПаПА все предусмотрел, и нас оберегали и стерегли четыре дюжины спецназовцев из сил быстрого лунного реагирования. Смешно. Какие же они быстрые, если двигаются как кенгуру, все время подпрыгивая и улетая в стороны.
Квазартелескоп был нашей семейной гордостью. Отгрохали его пару лет назад, потратив на строительство кучу брюликов. Для чего он предназначен, толком никому не известно, но техники говорят, что в ясную погоду можно даже разглядеть, какого цвета пуговицы на купальниках отдыхающих на побережье Декамерона в Близнецах.
Брешут техники. Был я на Декамероне. Там не то, что загорать, выйти на улицу невозможно. В тени восемьдесят четыре, а на свету вообще безобразие. И это по Цельсию. Определенно брешут.
Нас усадили чуть в сторонке от центрального пульта, куда уселся сам ПаПА. Вернее, усадили братьев. А меня как-то старались не замечать. Мирились от безысходности. Морщились, но мирились. Кто ж хочет работу потерять?
Я взгромоздился с ногами в кресло, подпер руками подбородок и стал наблюдать.
Излишне говорить, что Кузьмич в это время выполнял важное негосударственное задание. Я даже представил, как он сейчас, шарахаясь каждой тени, каждого шороха и скрежетания, пробирается, обливаясь холодным потом, в переплетении кабелей к резервной панели управления. Лишь бы успел. Лишь бы успел.
— Дети мои! — паПА закончил совещаться с сотрудниками и обратил внимание свое на детей его. На нас, — Дети мои! Готовы ли вы выполнить волю мою последнюю? Старческую.
За его спиной кто-то хмыкнул.
ПаПА резко обернулся, сурово взглянул на хохотунчика. И все. Смешливый стянул с себя белый берет и понуро побрел драить сортиры. ПаПа не любил, когда над его словами хихикали.
Настала наша очередь держать ответ.
— Готовы, — хор не строен, не тверд, и без особой уверенности.
