Джинкс - Блэквуд Сэйдж (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗

Но Джинкс вспомнил еще кое-что из слов Толливера.

– Как по-твоему, я маленький?

– Ну, конечно, ты… – Симон примолк и смерил Джинкса удивленным взглядом, точно давно его не видел. – Хмм… Ты разве не был гораздо меньше?

– Был, – подтвердил Джинкс. – Когда мне было шесть лет.

– А теперь сколько?

– Одиннадцать. Ты же на мой день рожденья тыквенный пирог испек, – напомнил ему Джинкс. – Но я все же слишком маленький, верно?

– Нет-нет, ты еще подрастешь.

Мысли Симона снова начали, извиваясь, ползать одна по другой. И если Джинкса беспокоило то, что он не растет, Симона, похоже, беспокоило то, что он растет слишком быстро.

После этого разговора Симон несколько недель лихорадочно перелистывал посвященные магии книги. А когда Джинкс спрашивал, что он ищет, Симон лишь крякал или посылал его мести чердак.

Прошло, казалось, лет сто, прежде чем Симон согласился взять Джинкса в один из своих походов.

– Куда пойдем?

– Будешь изводить меня вопросами, я тебя дома оставлю.

Джинкс не считал, что спросить, куда они идут, значит «изводить вопросами», но промолчал. Следующим его вопросом было бы: «А с Костоправом это как-нибудь связано?»

У Симона не было такого, как у большинства других людей, похожего на зеленую бутылку страха перед Костоправом. Но мысли Симона о Костоправе обычно были полны гнева. И еще по какой-то причине теперь их сопровождала тревога из-за того, что Джинкс растет.

Так или иначе, Джинкс наконец отправлялся в дорогу. Это было важнее всего.

Они шли весь короткий зимний день. В снегу на тропе виднелись отпечатки башмаков, когтей, раздвоенных копыт. Однажды им повстречался человек с топором на плече, и, хотя он был, скорее всего, простым дровосеком, но в Урвальде ничего ведь наверняка не скажешь. Джинкс поплотнее прижался к Симону и порадовался полному ужаса взгляду, который незнакомец бросил на чародея. Они разминулись, не сказав друг другу ни слова.

Зимой ярких дней не бывает, а темнеет быстро.

– Пришли, – сказал, неожиданно остановившись, Симон. – Ночевать будем вон в той сторожке на дереве.

Джинкс вгляделся сквозь ветви, покрытые лиловатым в густевшем сумраке снегом. И различил что-то вроде короба.

– Теперь надо придумать, как нам туда забраться, – велел Симон.

По тропе долетел издали бухающий звук.

– Что-то приближается, – сказал Джинкс.

– Мгм, – промычал Симон, не слушая его, и провел ладонями по стволу.

Буханье усиливалось – не очень громкие удары чередовалось с очень громкими. Кер тумп, кер тумп.

– Что-то большое и тяжелое, – добавил Джинкс.

– Сдается, если я приподниму тебя, ты сможешь ухватиться вон за тот сломанный сук, – сказал Симон. – А как долезешь до сторожки, привяжешь к ветке веревку, и по ней заберусь я.

– Оно приближается, – сказал Джинкс.

– Так поторопись, мальчик, довольно бездельничать, – Симон вручил Джинксу свитую бухтой [10] веревку и сложил стременем [11] ладони. – Давай, только снег с башмаков стряхни.

Джинкс надел бухту на плечо, шатко утвердился одной ногой на ладонях Симона и схватился за указанный сук. Пальцы мальчика обвили грубую кору. Он попытался подтянуться.

Буханье все усиливалось.

– Упрись ногами в ствол и топай по нему вверх, – посоветовал Симон.

Джинкс так и сделал. Ему удалось подняться, опереться коленом о сук. Затем он обхватил ствол, насколько хватало рук, подтянул ногу…

Кер тумп, кер тумп.

…встал, прижимаясь к стволу, и забрался на дощатый помост сторожки.

Кер тумп.

– Мог бы уже и сбросить веревку-то, – рявкнул Симон.

Джинкс торопливо привязал ее конец к ветке – буханье раздавалось так близко, что он слышал сопровождавший этот звук скрип снега на тропе. Он бросил свободный конец веревки вниз. И тот зацепился за сломанный сук.

ТУМП.

Джинкс подергал за веревку, высвободил конец, и она полетела вниз. Затем натянулась…

ТУМП, ТУМП… – чем бы это ни было, сейчас оно уже находилось прямо под деревом.

Над краем помоста появилась голова Симона, Джинкс облегченно обмяк.

– Этот… эта тварь на дерево не полезет?

– Скорее всего, нет, – ответил Симон. – Вон она, видишь?

Джинкс вгляделся в сумрак, повисший между двумя огромными ветвями, и различил какую-то тень, безногую, похожую на бочку. Она скакала, отталкиваясь от земли длинной прямой палкой…

– Ведьма в маслобойке катается, – сказал Симон.

– Ох, – выдохнул Джинкс. Ему стало стыдно за свой испуг. – Ты ведь не боишься ведьм, верно?

– Ведьм только дураки не боятся, – возразил Симон.

– Я и не знал, что на деревьях бывают такие домики, – сказал Джинкс. Странно, как это деревья позволили их строить.

– Это одно из условий древнего договора.

– Никогда о нем не слышал, – сказал Джинкс. Деревья ни о каком договоре не упоминали.

– Деревья позволили людям использовать мертвые стволы как топливо и для строительства. И сооружения сторожек. А мы согласились с тем, что, если кто-то из нас погубит живое дерево, лес в отместку отнимет человеческую жизнь. – Симон покачал головой. – В этой части договора я никогда смысла не видел.

– Деревья ничью жизнь отнимать не хотят, – сказал Джинкс. – Они только боятся, что людей разведется слишком много.

Из-за холода он долго не мог заснуть. И знал, что Симон тоже не спит, – слышал тихий рокоток его мыслей. Симоном владело нетерпеливое попрыгучее чувство, потребность достичь чего-то нового, – чего-то, связанного с магией, подумал Джинкс. Он замечал это чувство и раньше, когда чародей придумывал новое заклинание или испытывал волшебство, о котором рассказывала ему одна из ведьм. Однако на сей раз возбуждение Симона по краям окружали мятые складки вины.

Может быть, ее порождали мысли о Софии, о том, как сильно не любит она магию. Но это не объясняло, почему Симон ощутил себя виноватым, отправившись именно в этот поход. Если подумать, Джинкс никогда еще в нем никакого чувства вины не замечал. Ни по поводу магии, ни по поводу того, что любит или не любит София, ни по поводу Кальвина-черепа, – ни по какому вообще.

Представить себе, что могло бы вызвать у Симона чувство вины, было трудно, но, наверное, это было нечто очень и очень скверное.

Глава седьмая

Костоправ

Было еще раннее утро, когда они пересекли ручей по сложенному из двух бревен мостику и пошли заснеженной узкой тропинкой, на которой различались следы маслобойки.

И вскоре увидели домик под тростниковой крышей. Деревянный, не пряничный, однако оставленные маслобойкой следы вели прямо к его двери, и Джинкс подумал: «Мы пришли к ведьме». Симон сказал ему, что ведьм не боятся лишь дураки, а в одном можно было не сомневаться: дураком он себя не считал. Но, с другой стороны, к нему-то домой ведьмы так и шастали.

Впрочем, самому идти в гости к ведьме – это совсем другая история.

Они еще не приблизились к двери, а та уже отворилась, и из нее выступила Дама Гламмер.

– Чародей Симон, – сказала она. – Проделал такой долгий путь по заснеженным лесам, чтобы повидаться со мной. Интересно, зачем?

– Приветствую тебя, Дама Гламмер, – с улыбкой сказал Симон.

– Смотри-ка, а милый бурундучок все еще жив, – она усмехнулась, глядя на Джинкса.

– Мы можем войти? – спросил Симон.

– Ну конечно, совсем я о приличиях позабыла, – Дама Гламмер отступила в домик. – Входите, входите. Разувайтесь. Отведайте взвару.

Дом изнутри выглядел маленьким, особенно для того, кто привык к жилищу Симона, однако деревянные полы его были отскоблены дочиста, а в очаге потрескивали дрова. Гости разулись, сняли куртки и уселись за настоящий деревянный стол – изготовлен он был не одно столетие назад и вряд ли мог прогневить любое из живых деревьев… во всяком случае, сильно прогневить. Дама Гламмер поставила перед ними кружки с каким-то горячим питьем. В кружках плавали листья.