Противостояние. Армагеддон - Кинг Стивен (читать книги онлайн txt) 📗
Вокруг его шеи был повязан нагрудник, покрытый сгустками слизи. Голова его болела. Странные мысли плясали у него в мозгу. Он знал, что был в бреду… и скоро вернется в прежнее состояние. Он был болен, и выздоровления не предвиделось: это была лишь краткая передышка.
Он поднес руку ко лбу и отдернул ее, как от печки. Весь раскаленный, и к тому же напичкан трубками. Две чистеньких пластиковых трубочки выходили из ноздрей. Еще одна змеилась из-под больничной простыни к бутыли на полу, и он мог точно сказать, к чему присоединен другой ее конец. Две капельницы были закреплены в штативе, их трубки соединялись в одну, а та в свою очередь впивалась в его руку чуть пониже локтя.
На мой взгляд, этого вполне достаточно, — подумал он. Но на нем были и провода. Они были укреплены у — него на черепе, на груди, на левой руке. Один из них, похоже, забрался к нему в пупок. И ко всему прочему он был абсолютно уверен, что какая-то штука сжимает его задницу. Что бы это могло быть? Радар для определения дерьма?
— Эй!
Он собирался издать громкий, негодующий вопль. Но изо рта у него вырвался еле слышный шепот смертельно больного человека.
«Мама, Джордж завел лошадь в стойло?»
Опять начинается бред. Иррациональная мысль, пронесшаяся сквозь сознание как метеор. Долго ему не продержаться. Эта штука убьет его. Мысль о том, что он умрет, бормоча всякую чушь, как выживший из ума старик, наполнило его ужасом.
«Джордж уехал на свидание с Нормой Уиллис. Ты заведешь лошадь сам. Вик, и повесишь ей торбу. Будь хорошим мальчиком.»
«Это не моя работа.»
«Виктор, ты ведь любишь свою мать.»
«Люблю. Но это не значит…»
«Ты должен любить свою маму. У мамы грипп.
Нет, мама, у тебя не грипп. У тебя туберкулез, и он убьет тебя. В девятнадцать сорок семь. А Джордж умрет ровно через шесть дней после того, как попадет в Корею. Этого времени как раз хватит на одно письмо, а потом
— бах-бах-бах.»
«Вик, ты поможешь мне и заведешь эту лошадь сейчас, и это мое последнее слово.»
— Это у меня грипп, а не у нее, — прошептал он, вновь выныривая на поверхность.
Он смотрел на дверь и думал о том, что даже для госпиталя она выглядит чертовски забавно. У нее были закругленные углы, по краям которых шли заклепки, а нижний косяк поднимался над кафельным полом дюймов на шесть.
Даже такой плотник, как Вик Палфри мог бы (дай мне комиксы, Вик, ты уже насмотрелся вдоволь) (мама, он отнял у меня комиксы! Отдай назад! Отдааай, говорю тебе) соорудить дверь и получше. Да она ведь (стальная) Мысль вонзилась ему гвоздем в мозг, и он попытался приподняться, чтобы разглядеть дверь получше. Ну да, так и есть. Именно так и есть. Стальная дверь. Зачем это в госпитале нужна стальная дверь? Почему его здесь заперли? Что случилось? Действительно ли он смертельно болен? Не пора ли ему подумать о том, как он предстанет перед Господом? Господи, что случилось? Он безуспешно попытался проникнуть сквозь серый туман, но лишь голоса доносились до него, очень далеко, голоса, обладателей которых он не мог вспомнить.
«А я вам говорю, что… им просто надо сказать… на хрен эту инфляцию-мудацию…»
«Лучше отключить колонки, Хэп.»
(Хэп? Билл Хэпском? Кто это такой? Я знаю это имя) «твою мать…»
«абсолютно мертвы…»
«Дай мне руку, и я вытащу тебя отсюда…»
«Дай мне комиксы, Вик, ты уже…»
В комнате Вика зажегся свет. При свете он увидел два ряда лиц, напряженно наблюдавших за ним сквозь двойное стекло, и вскрикнул, сперва подумав, что это те самые люди, которые ведут разговоры у него в мозгу. Один из них, в белом докторском халате, делал энергичные знаки кому-то, кто оставался за пределами поля зрения Вика, но Вик уже преодолел свой страх. Он был слишком слаб, чтобы долго оставаться испуганным. Но внезапное потрясение расчистило часть завалов в его мозгу, и он понял, где находится. Атланта. Атланта, штат Джорджия. Они приехали и забрали его — его и Хэпа, и Норма, и жену Норма, и детей Норма. Они забрали Хэнка Кармайкла. Стью Редмана. И одному Богу известно, сколько еще людей они увезли с собой. Вик был напуган и негодовал. Конечно, у него обычный насморк, конечно, он чихает, но уж наверняка у него нет холеры или какой-нибудь другой заразы, которая была у бедняги Кэмпиона и его семьи. Он вспомнил, как Норм Брюетт споткнулся, поднимаясь на самолет, и ему пришлось оказать помощь. Жена его была напугана и плакала, и маленький Бобби Брюетт тоже плакал — плакал и кашлял. Скрежещущий, крупозный кашель. Самолет поджидал их на небольшой взлетной полосе за пределами Брейнтри, но чтобы выбраться из Арнетта, им пришлось проехать дорожный пост на шоссе N93, и люди там натягивали колючую проволоку… натягивали колючую проволоку прямо в пустыне…
Красная лампочка вспыхнула над странной дверью. Раздался шипящий звук, а потом словно заработал насос. Когда все смолкло, дверь открылась. Вошедший человек был одет в огромный белый скафандр с прозрачным окошком для лица. На спине у него были баллоны с кислородом, и когда он заговорил, то его голос оказался металлическим, лишенным всех человеческих интонаций. Этот голос был похож на тот, что раздается из видеоигр, что-нибудь типа «Попытайся снова. Космический Курсант», когда ты использовал свою последнюю попытку.
Голос проскрежетал:
— Как вы себя чувствуете, мистер Палфри?
Но Вик не смог ничего ответить. Вик погрузился обратно в свои зеленые бездны. За прозрачным окошечком белого костюма он видел свою мать. Мамочка была одета в белом, когда папочка отвез его и Джорджа в санаторий на последнее свидание с ней. Ей пришлось поехать в санаторий, чтобы никто из них не мог заразиться от нее. Туберкулез заразен. От него можно умереть.
Он разговаривал с мамой… сказал, что будет послушным и заведет лошадь в стойло… сказал, что Джордж отнял комиксы…. спросил, не лучше ли ей… спросил, скоро ли она сможет приехать домой… и человек в белом костюме сделал ему укол, и он еще глубже погрузился в бездну, а слова его стали бессвязными. Человек в белом костюме оглянулся на лица за стеклом и покачал головой.
Подбородком он включил переговорное устройство и произнес:
— Если это не подействует, к полночи его не будет в живых.
Для Вика Палфри «режим» закончился.
— Просто закатайте рукав, мистер Редман, — сказала ему хорошенькая темноволосая медсестра. — Это не займет и минуты. — Она держала в руках браслет для измерения кровяного давления. Руки были в перчатках. За пластиковой маской лицо ее улыбалось, словно у них был какой-то общий секрет.
— Нет, — сказал Стью.
Улыбка частично сошла с ее лица.
— Нам надо только измерить давление. Это не займет и минуты.
— Нет.
— Распоряжение доктора, — сказала она, переходя на деловой тон. — Прошу.
— Если это распоряжение доктора, то дайте мне поговорить с ним.
— Боюсь, что сейчас он занят. Если б вы только…
— Я подожду, — сказал Стью ровно.
— Это просто моя работа. Вы ведь не хотите, чтобы у меня были неприятности, не правда ли? — Она снова улыбнулась. — Если б вы только позволили мне…
— Не позволю, — сказал Стью. — Идите и скажите им. Пусть они пришлют кого-нибудь.
С обеспокоенным видом сестра подошла к стальной двери и повернула в замочной скважине ключ квадратной формы. Когда дверь снова закрылась, он встал и подошел к окну — но на улице было уже совсем темно. Он был не против того, чтобы его подвергли обследованию. Но он был против того, что его держат в страхе и неведении. Он не чувствовал себя больным, по крайней мере пока, но он был очень напуган.
Они ожидали, что он станет расспрашивать их раньше — он прочитал это у них в глазах. Они умеют скрывать от тебя правду, когда ты в больнице. Четыре года назад его жена умерла от рака в возрасте двадцати семи лет. Он зародился у нее в матке, а потом распространился с быстротой молнии по всему организму. Стью видел, как они обходили ее вопросы, либо меняя тему, либо пускаясь в долгие, пересыпанные терминами объяснения. Поэтому он и не спрашивал ни о чем, отмечая про себя, как это их беспокоит. А сейчас настало время спросить и время получить ответы. Выраженные в односложных словах.
