Рыжий (СИ) - Иванушкин Александр (книги без регистрации .TXT) 📗
Спутники — Аргумент (каменюка мыслитель), Чапа (ездовой носорог)
Отягощение — любовь
Вот почему Аргумент на ноге почти не тянет. Сила-то больше чем удвоилась. Спасибо, Йода, иди к своему Тенгри, или кто там у тебя, с миром. Газенваген из снаряжения не выпал, значит честно выполняет приказ. Сторожит печеную рыбку и ждет.
Еще вот «каменюка мыслитель» нарисовался из Аргумента. Выкручивать руки ребенку я не буду. Мыслитель, так мыслитель. Мозги, кстати, снова самое мое слабое место в этом списке. Потому беспризорную единичку в мозги. И да, Аргументику тоже все новообразовавшиеся единички мозгу слить. И будет нас две шестерки мыслителей на одном носороге.
Великий Язык лежал во все стороны и заканчиваться не собирался. Армейцы перекусывали на ходу какими-то лепешками. Страшно хотелось жрать. И пить. Но если я сниму шлем, про рыжего бабазяка с короткими ушами узнает слишком много эльфов. Господи, как я редко ем в этом мире.
Не отвлекаемся. Задача минимум — изучить карту, опираясь на нее обрыскать эти земли. Задача медиум (если я не найду Мышь) — узнать где голубая дырка, добраться до нее и подняться туда на Газенвагене. Задача максимум не меняется.
Степь пошла под уклон и на горизонте проявилась полоска леса. Между лесом и караваном стояли белые палатки с флагами. Несколько белых огромных (гораздо больше наших) крокодилов возвышались над травой неподалеку. Крокодилы растут всю жизнь и могут есть раз в год. Вот это я помнил.
Вокруг палаток было «многоэльфно». Очевидно колдуний надудел в костяной свисток о результатах боя и подмога остановилась на большой бивак. Как только караван увидели, от палаток к нам, и довольно быстро, направились три странных фигуры.
Первая — черный эльф в белых с золотом одеждах верхом на зеленой пуме с длинным узким мечом за спиной. Большая зеленая пума с белыми пятнами была явный морфик.
Вторая — абсолютно синий, страшно широкий мужик под три метра ростом, и третья — такая же синяя как мужик, огромная (с лошадь) собака, вот как борзая, только нос еще длиннее, а спина еще более гнутая.
Собака добежала первой и прямо к нам с Чапой. Пока Чапа решал паниковать ему, атаковать или не обращать внимания, это чудище уткнулось носом в Аргументика. Я счел за благо не шевелиться. Чапа, по ходу, тоже. Так мы и стояли наблюдая удаляющуюся кабинку с Литой.
Второй долетела пума с эльфом и сразу запрыгнула на крокодила. Эльф спешился и сел на диванчик к Лите. Третьим до нас дотопал страшный мужик и вслед за собакой уткнулся в Аргументика. Только не носом, а рукой. Похоже каменюки общались через прикосновение.
Мимо нас прошуршали все крокодилы каравана, а два синих чудовища продолжали держать меня за ногу. Что-то стремно совсем. Я вежливо покашлял. Неожиданно синяя борзая оторвала нос от Аргумента и унеслась большими скачками к палаткам. Мужик задержался на четыре секунды, но тоже отпустил и потопал за ней. Это они пообщались с малышом и отвалили, не обратив на меня никакого внимания?
— Эй, что это было, Аргументище?
— Да ничего. Они хвалили свои формы.
— В смысле предлагали тебе стать собакой или атлетом?
— Пап, они очень тупые. Мне совершенно не нравятся взрослые.
— Не очень митингуй здесь, я тоже взрослый.
— Ты не взрослый. Ты общий.
— Вот так. Общий значит.
— Да. Я тоже не ребенок. Я тоже общий!
— Система назвала тебя «каменюка мыслитель».
— Что такое система?
— Потом расскажу. Видишь, к нам гость.
Пока мы зависали на пригорке, караван добрался до палаток. Там принимали раненых и обнимались. К нам же летела пума с эльфом на спине. Генерал, небось. Пума значительно ниже носорога и первое что сделал эльф — соскочил с морфика и жестом предложил мне встать рядом. Почему нет.
Я спрыгнул с Чапы. Чапа вопросительно развернул одно ухо в мою сторону, и я хлопнул его по крутому бочку:
— Гуляй.
Пума тут же превратилась в мягкое кресло с длинной спинкой. Черный эльф аккуратно снял перевязь с мечом, сел в это кресло, а меч положил на колени. Меч тоже был морфиком. Богато живем. Ничего, я постою.
— Дочь рассказала мне о твоем подвиге и теперь я твой должник. Но она рассказала мне не все.
Ясно. Перед нами Латоп сын Лигура. Папа у Литы был крепкий, морда обветренна, глазки точные серые, губки ниточкой.
— Она отпросилась на охоту и купила малую клетку судьбы. Скажи мне, что она поймала в нее?
Мозги, атас! Мне нужна четкая линия.
— Ты сказал, что мой должник. Как далеко простирается твое чувство долга?
Папа Латоп улыбнулся.
— Достаточно далеко, незнакомец. Например я не отдам тебя под суд за мятеж… Знаешь ли ты, что все эти дети Черного Эля, там, вокруг палаток, и дальше до самых болот, все сколько их есть в мире, присягали моему отцу? Ты же умудрился присягнуть моей дочери.
Папа Латоп рассмеялся.
— Она слишком молода и потому слишком сумасбродна. А ты, судя по ее рассказу — оружие. Очень опасное оружие. Ну как отец может дать ребенку в руки то, в чем сам еще не разобрался?
Да понятно, что тебе нужно. Прозрачность и контроль, контроль и прозрачность.
— Ребенок это уже в руки взял и даже этим повоевать успел. Все что я могу, это сказать что же нужно лично мне.
— Крайне интересно. Что нужно мне, ты услышал. Я готов услышать что нужно тебе.
— Карта мира. Самая полная. Книги. И эльфы, знающие больше чем эльфы. И я хочу есть.
Адское животное, зачем ты сказал про еду!?
— Я провожу тебя к Лите, похоже шлем тебе позволено снимать только при ней. И она тебя покормит. Я же устрою тебе и карту, и книги, и эльфов. В знак искреннего расположения. Зови своего носорога.
Дядька похоже с меня не слезет, но и конфликты ему не нужны. Еда. Сейчас я буду есть. В лагерь мы въехали — пума впереди, носорог сзади. Латоп подвел меня к большой палатке. Два мечника в белых с золотом морфиках (не мантикоры), коротко поклонились и расступились. Я вошел внутрь.
Внутри стоял стол. На столе лежали фрукты. И мясо. И булочки! И бутыль полная чего-то, чего я очень хотел прямо сейчас. Мозги все же успели пискнуть: «Убедись, что это палатка Литы, и только потом снимай шлем!». Какие хорошие.
— Лита, дочь Латопа.
Позвал я.
— Да бабазяк… Рыжий. Садись поешь.
Лита была в своем морфике и вуали на все лицо, от которой в стороны торчали поникшие уши.
— Я не уверен, что это ты. Покажись.
— Перебьешься. Последний раз я тебя кормила перед схваткой с некротварью. Я принесла еду в деревянной тарелке. Тарелка в клетку не пролезла…
Неожиданно высокородная всхлипнула и убежала за занавеску. И там горько так зарыдала. Ясно. Из меня психотерапевт, как из Адольфо филолог. И я сел за этот стол, убрал шлем и принялся набивать животик.
Еда
Еда была восхитительна, а в бутыли оказалось вино. В таком режиме существовать нельзя. Надо заводить флягу для воды и сидор для еды, чтобы питаться, пусть скудно, но регулярно.
Шатер был разделен на две части занавеской. В одной части от входа стоял мой стол и табуреты. В другой всхлипывала Лита. Набитый живот требовал немедленного сна. Я добулькал из бутыли остатки вина.
Итак, я разрешенная папой зверюшка маленькой капризной девочки — раз. Маленькая капризная девочка подставила своим капризом мантикор, изуродовала в бою лицо и сейчас страдает — это два. Чапа найдет себе траву пожевать и без меня — это три.
Посуду со стола долой. Стол переворачиваем. Вот и уютное гнездышко. Я вернул шлем на голову и свернулся калачиком между торчащих вверх ножек. Мир всем — я сплю.
Под водой было благостно. Сверху солнышко пробивало толщу расходящимися теплыми лучами. Мы с Мышкой, взявшись за руки и улыбаясь друг другу, лениво шевелили ластами, медленно поднимаясь на поверхность.
Сейчас мы выплывем из этой темно-лазурной сказки и закачаемся на мелкой волне под огромным чистым открытым небом. Недалеко от нас, я знаю, будет качаться белая лодочка, а чуть дальше из воды будет подниматься песчаная коса. И крабики. Там будут крабики.
