Повелители Небес - Уэллс Энгус (книга регистрации TXT) 📗
Он показал нам лежбища летающих чудовищ. Природные ямы, углубленные самцами, в которых и обитало их племя. Каждому из «мужчин» принадлежал гарем из пяти-шести «дам», охраняемых им с чрезвычайной ревностностью, а каждая из самок, в свою очередь, с не меньшим энтузиазмом берегла свое гнездо.
В пещерах было тепло, запах драконов, напоминавший то, как пахнет высушиваемая на солнце кожа, наполнял их. Припахивало там и сырым мясом. Когда Беллек впервые ввел нас туда, я едва сдержал спазм в кишечнике, проходя мимо самца, который в тот день, когда мы прилетели сюда, ласкался к Дебуре. Желтую кожу его покрывали темные пятна, напоминавшие окрас диких кошек, обитавших в горных лесах.
Зверь сидел на уступе возле входа в пещеру и с помощью клыков и зубов чистил свою шкуру. Он казался огромным, намного крупнее самок. Когда мы приблизились, он уставился на нас желтыми немигающими глазами, расправил крылья и ощерился, обнажая острые клинки своих клыков. Чудовище зашипело. Я, почувствовав неладное, остановился, когда Беллек предостерегающе поднял руку. Рвиан замерла в удивлении, а из-за моей спины раздался слабый вскрик Урта. Я обернулся и увидел, как Тездал схватил Измененного за плечи. Повелитель Небес не дрогнул, а лишь хладнокровно встретился взглядом с чудовищем.
Процесс коммуникации с драконами не вербальный, и мозг их избирает способы общения, не сходные с нашими. Беллек не открывал рта, но я обнаружил, что голову мою наполняют… эмоции, образы… точнее выразиться я не могу. Властитель успокоил чудовище, выразив просьбу допустить нас в его великолепное жилище, где мы могли бы полюбоваться гаремом хозяина, являвшимся несомненным доказательством его величия. От дракона пришло разрешение, поток образов был исполнен удовлетворения и гордости. Нам позволили войти.
Мы двинулись вперед под сенью крыльев. Я взглянул в глаза зверя и послал ему образ, говоривший о моем смирении перед ним: сделать это оказалось удивительно просто. Мое послание было милостиво принято, я понял, что дракона зовут Тазиэл. Я поотстал от Рвиан, потому что беззвучный контакт оказался слишком сильным, чтобы я мог управлять своим движением. Рвиан, похоже, даже не заметила этого, подходя к Анриёль.
Я подошел к Дебуре, моей любимице, которая приподнялась на своем насесте и повернула ко мне свою голову. Я ощутил зов. Я взобрался на шероховатый камень и увидел высиживаемое ею яйцо, которое покоилось на ложе из веток и обрывков шкур, напоминавшем птичье гнездо. Яйцо, высотою доходившее до пояса человека, было снежно-белым с красными прожилками. Я понял, что мне разрешалось потрогать его, и, приложив руку, ощутил под скорлупой медленное и ритмичное биение сердца. Я узнал от Дебуры, что высиживание займет годы, прежде чем на свет появится детеныш-самец, который вырастет сильным, как его отец.
Меня окатила волна любви. Я коснулся щеки Дебуры, которая повернула голову, и я чуть было не упал, но удержался, наткнувшись на выставленную, чтобы поймать меня, лапу. Я прислонился к ее плечу.
«Скоро ли мы полетим? Будем охотиться?» — зазвучало в моем мозгу.
Я ответил:
«Да. Скоро».
Ответом мне стало такое радостное ощущение, которого не могло дать ни одно самое лучшее вино. Пещера поплыла у меня перед глазами. Рвиан испытала то же самое.
Беллек отводил нас и в другие пещеры, коих в горе Замка Драконов было множество. В одной из них на пустом гнезде сидела Пелиана, все мы стояли позади, когда Тездал подошел к ней и встретился ней взглядом. Хо-раби торжественно поклонился дракону, точно обращаясь к высокородной даме при Ан-фесгангском дворе.
Потом я увидел то, чего никто не мог припомнить с тех пор, как Повелитель Небес рассказывал нам с Рвиан про гибель Ретзе. Тездал смахнул слезы, но другие покатились по его щекам, а со стороны Пелианы я ощутил прилив приязни и сострадания. Я видел, как Тездал шагнул к ней и поднял руки, точно желая обнять дракона за шею. Она опустила могучую голову так, чтобы Хо-раби мог прислониться к ней, прижавшись к щеке.
Я услышал, как Рвиан прошептала мне в ухо:
— Думаю, Тездал будет с нами.
Я кивнул и прижал ее к себе, подумав, что мой друг Повелитель Небес нашел теперь, чем заполнить пустоту в своей душе. Наверное, он оставит мысли о Пути Чести. Я надеялся, что именно это и произойдет.
В Урте я был гораздо менее уверен.
Когда мы вышли из пещеры, я видел, как лицо его покрылось бусинками пота, несмотря на стоявший вокруг холод. Измененный содрогнулся под пристальным взглядом самца, шкуру которого покрывали красные и темно-зеленые полосы, сидевшего перед входом в логово, где на пустом гнезде сидела Катанрия. (Несмотря на то, что драконы довольно часто совокупляются, оплодотворения случаются очень редко. Период созревания плода продолжается в течение многих лет, а появление яйца событие и вовсе почти уникальное и потому значительное. Моя Дебура оказалась в этом смысле, впрочем как и во многих других, явлением исключительным.) Урт обвел взглядом самок, изучавших нас со своих насестов. Я думал, что он развернется и побежит прочь, но мой друг, выдохнув воздух, спотыкаясь на усыпанном костями полу, направился к Катанрии. Желание пересиливало страх, как у заядлых игроков, которых мне доводилось встречать в Дюрбрехте. Опасаясь возможного проигрыша, они тем не менее оказывались не в силах устоять перед искушением. Урт, казалось, боролся сам с собой, заставляя себя взбираться к гнезду дракона.
Потом Катанрия устремила на него свой взгляд и, подняв лапу, подхватила и прислонила Урта к своей щеке, уже невзирая на то, хотел он того или нет. Я услышал, как Измененный застонал, и увидел, что он прижался к Катанрии, как щенок к мамке.
— Урт тоже, — прошептал я в ухо Рвиан. — И, думаю, скоро.
Но как скоро? Успеем ли мы узнать все, что нужно? Я видел, что роковой день Эннаса замаячил близким страшным рифом в море моих высоких надежд, но был вынужден сдержать свое нетерпение и утешиться верой в то, что мы успеем.
С вершин Замка Драконов мы видели пришедшую в долину зиму. Я никогда в жизни даже и представить себе не мог такого количества снега. Мы научились седлать наших небесных скакунов — даже Урт, который с трудом преодолевал свой вековечный страх, несмотря на доброжелательные посылы Катанрии, — и могли уже обращаться к ним с просьбой о взаимодействии. Именно так — просить их и ни в коем случае не приказывать — и это одно уже само по себе оказывалось непростым делом для людей, привыкших заставлять слушаться лошадей с помощью уздечки и шпор. Вспоминая о своей серой кобыле (жива ли она еще, надеюсь, что да), я учился просить Дебуру лететь туда, куда мне хочется.
Сколь достославно это занятие: сидя на спине дракона, взмывать под самый купол небес, парить над облаками, посыпающими долину снегом, видеть голубое небо и солнце, отмеряющее свой шаг с востока на запад, невидимое для тех, кто остается внизу.
И охотиться!
О, я познал эту радость. Медленно хлопать крыльями, приводя в ужас все живое на земле, ощущать теплую пульсацию крови. Проноситься над лесами в голодном поиске. Находить жертву и рушиться вниз, выставляя вперед когти.
Драконы изменили мой образ мышления. Они одновременно являлись и плотскими и волшебными существами, питаясь кристаллами, губившими Истинных и сводившими с ума Измененных, совершенно не разделяя при этом столь незавидной участи людей. Драконы умели разговаривать с элементалами, которых Аттул-ки заставляли служить себе, покоряя их волю, как с подобными себе, пусть и живущими другой жизнью, но равными созданиями. Драконы иные, они, как я полагаю, куда умнее, чем мы, люди: Истинные или Измененные, Дары или Аны. И мы, сливавшие свое естество с ними, тоже становились иными от этой близости и от странных камней, сути которых я, даже сейчас, не пытаюсь понять.
Мы научились летать на драконах. Мы исследовали их замок, который сам по себе был настоящей легендой.
Я потратил много времени на изучение всего содержимого замка, но все, что узнал, — это то, что когда-то люди летали на драконах и жили здесь счастливо. Я не видел ничего, что бы свидетельствовало о детях, но тогда я мало об этом задумывался.
