Приносящая надежду (СИ) - Воронина Тамара (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Он поправил плащ, горбатившийся на спине: рюкзачок Лена надевала под плащ, потому что иначе никак не получалось. Хорошо им, в штанах да куртках… Ни морозец под юбку не забирается, ни плащ… впрочем, это им не холодно, а Лена бы поверх куртки все же и плащ надевала бы, потому что тепло все-таки относительное.
Набегавшийся Гару потерял интерес и к палке, и к Милиту и теперь лениво трусил рядом с Леной, изредка взглядывая на нее покровительственно: что, еще не потерялась? ну смотри мне. Интересно, а есть в Книге Лены или видениях Гарвина собака?
Палатку пришлось ставить даже не на ночь. Небо затянуло тучами, заморосил дождь. Милит посмотрел наверх, покачал головой:
– Палатки. Скоро так польет, что… ой-ой. Вот там, под соснами поставим.
Едва успели. Гару сунулся было к ним, но Маркус ловко ухватил его за хвост и втянул в их трехместную палатку. Шут улыбнулся.
– Он тоже помнит. Про сено. Плащ снимай быстро, замерзнешь.
Сам он уже стянул куртку и прикрыл ей свой мешок, аккуратно расправив – чтоб просохла. Так же пристроил и ее плащ, но уже почти вслепую, не сводя с нее очень говорящего взгляда. Лена едва успела активировать амулет…
Они лежали, обнявшись так, словно были чем-то единым, и Лена, положив голову ему на грудь, слушала, как бешено колотится его сердце, постепенно успокаиваясь. Ее трясло, и никак не от холода. Она даже не поняла еще, холодно или жарко, ощущения были где-то вне элементарных. Нехотя оторвав одну руку от Лены, шут выудил одеяло и умудрился так, одной рукой, расправить его. Если бы они осознавали, что происходит в океане, то, наверное, просто умерли бы, потому что даже отпускал он их неохотно и медленно, причем с каждым разом все неохотней. Никого не надо. Ничего не надо. Слушать его сердце. Гладить его плечо. Чувствовать его кожу.
– Я люблю тебя, Лена. Дышу тобой. Иногда кажется, что мне не нужен воздух, раз есть ты. Я не понимаю, почему это не переходит в привычку, почему не становится слабее… должно ведь, правда? У всех со временем меняется. Это не плохо. Это естественно. А у меня вот только крепче становится. Не сильнее, потому что не бывает, но крепче. И знаешь, мне уже все равно, почему – сила твоя на меня действует, как наркотик, или просто привязанность от того, что ты подарила мне не только мою жизнь, но и себя, мне – первому… Какая разница, в чем причина? Правда? – Лена промычала что-то невнятное. Говорить не интересно. То ли дело слушать этот голос. А еще можно целовать это худое плечо. – И знаешь, меня в этом убедил Милит… Он ведь уже сколько времени обходится без близости с тобой, то есть без этого наркотика. И я бы смог. Только не хочу. А без тебя – не смогу.
– Ты без меня – не бывает. И я без тебя – не бывает.
– Я не знаю, уничтожаешь ты меня или возрождаешь. Главное, что ты здесь. И все хорошо. Делай со мной все что захочешь. Скажешь умри – умру, скажешь убей – убью, скажешь уйди – останусь, велишь не любить – удивлюсь.
Лена приподнялась, чтобы заглянуть в глаза.
– Что?
– Это баллада. Старая очень. И ужасно сложная, мне не спеть, не хватит голоса. Всегда казалась мне надуманной… пока я не понял, что так оно и обстоит. Я сделаю все, что ты скажешь. Я – твой.
– Ну так и я…
– Нет, – перебил он. – Ты не сделаешь все, что я попрошу. Ты – моя, я знаю. Знаю, что любишь…
– Рош, нельзя любить до потери человеческого облика, – начала сердиться Лена. Он покачал головой.
– Нельзя. Наверное. Но я так скажу: смотря кого. Тебя – можно. И даже не возражай. Я не поспорить с тобой хочу. Просто хочу, чтобы ты знала. Я уже об этом говорил… раз сто. Только неправильно все время говорю, ты никак не понимаешь. Это мне – в радость. Я не раб… хотя и раб. Собственностью короны до конца мне стать так и не удалось, а твоей собственностью – хочу стать, но ты не позволяешь. И за это я тебя только крепче люблю. Глубже. Серьезнее. И наш океан – это ведь тоже не просто так, правда? Ни у кого, никогда, и никто никогда о таком даже не слышал… Мне кажется, что Гарвин даже и не верит… Мне во всяком случае.
– А мне верит?
– Тебе – да, потому что у женщины такое может быть. Но чтоб у мужчины… чтоб вообще – ничего.
– То-то он ходил подсматривать, – проворчала Лена, снова прижимаясь к его плечу. – Вообще не понимаю, как можно…
– Он эльф, – напомнил шут. – Я бы не стал, и Маркус тоже. Ты же знаешь. Устроены они немножко иначе. Взгляд на мир другой. Мировоззрение, как ты говоришь. Хорошее слово. Емкое. – Он замолчал, и Лена, слушая его выравнивающееся дыхание, уже начала задремывать, когда он сказал: – Если бы я мог сделать тебя счастливой…
Сон слетел мгновенно.
– То есть как – если бы мог? – поразилась Лена. – Ты сделал, Рош.
– Ты просто не знаешь, о чем говоришь, – тихо засмеялся он. – Если бы ты осознавала, что у нас… если бы вместо океана было то, что должно…
– Рош, чем поклясться, что я счастлива? Почему ты уверен, что у нас должно быть что-то другое?
– Потому что ты женщина, а я мужчина. И ты должна чувствовать все, когда мы вместе. Ну, я тоже, конечно, должен, только мне и так хорошо.
– А мне-то тем более.
– Не целуй меня.
– Почему?
– Потому что я за себя не ручаюсь.
– И не надо.
Он решил компенсировать океан и отсутствие воспоминаний ласками. Лена умирала под его руками и губами, перехватывало горло, она даже вздохнуть не могла, не то что заговорить. Дурак. Почему такой дурак? Чем ему плох океан?
* * *
Дождь прошел к утру. Пару раз кто-то из мужчин, чертыхаясь, выпускал из палатки Гару, а потом, чертыхаясь еще громче, вытирал его мокрую шкуру: спать-то приходилось вповалку. Как они умудрились проспать около полутора суток? Лена с шутом спали далеко не все время.
– Однако утомленным выглядишь, – заметил Гарвин, покосившись на шута. – И Аиллену вон замучил.
– А мне кажется, что ей нравится быть замученной, – хихикнул Маркус. – Вон довольная какая. И дерется еще!
Милит сворачивал палатки, беззастенчиво высушив их магией. Искать сухие дрова не хотелось, а чаю хотелось, и Гарвин в несколько секунд вскипятил воду. Магия стала настолько привычной, что Лена давно перестала удивляться. Не удивлялась же она телевизору или компьютеру.
А телевизор и компьютер уже стали просто словами. Архаизмами. Именно так – устаревшими, потому что мир магии казался уже не средневековым, а очень даже продвинутым. Несмотря на публичные казни, применение пыток и прочие обычаи, казавшиеся ей варварскими. Какой-нибудь араб из Ирака ее, русские, привычки тоже мог считать варварскими. Тем более что налет цивилизованности имеет обыкновение исчезать при первых звуках войны, например.
– Ешь. Тебе очень нужны силы. Впечатление, что ты не сможешь даже ноги переставлять, – с преувеличенной заботливостью сказал Маркус. – Что ж он с тобой делал-то?
– Рассказать? – буркнула Лена. – А то вдруг ты не знаешь?
Маркус аж пополам сложился, а услышавшему ее слова Гарвину и вовсе плохо стало, он так хохотал, что даже на ногах не удержался и сел в грязь. Тут уж развеселились и остальные. Любая банальность кажется им вершиной остроумия, а действительно смешного замечания они могут и вовсе не заметить.
Гарвин так и путешествовал в грязных штанах, пока они не высохли. На следующем привале он тщательно их вычистил, когда Лена мыла посуду в ручье. Вода в нем была такая вкусная, каким никогда не казался даже столь ею любимый апельсиновый сок. Эх, вот бы апельсинчик для полного счастья и хоть долечку горького шоколада… нет, лучше плитку.
Сдавленно ахнул Гарвин. С испугу Лена уронила в ручей кружку и резко обернулась.
– Тьфу ты, я думала, что серьезное… Корин, ну что тебе еще надо?
Эльф был задет, чего, собственно, Лена и добивалась. Гарвин, спеленутый по рукам и ногам невидимыми нитями, тщетно пытался сосредоточиться и разорвать путы. Забавно он выглядел без штанов: куртка, сапоги – и белые трусы.
