Камень третий. Дымчатый обсидиан - Макарова Ольга Андреевна (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗

Девочка не заставила маму повторять дважды — шустрой мышкой метнулась к крыльцу и взбежала по каменным ступенькам. Занна, разумеется, проводила ее взглядом, оставив за спиной седовласого чужака: сейчас важнее было убедиться, что дочери больше ничего не угрожает, а уж Дэлэмэр свое получит — пусть даже придется обратиться за помощью к файзулам…

…Плащ, тяжелый, подбитый мехом, лег ей на плечи. Он все еще хранил чужое тепло…

Медленно, словно во сне, Занна обернулась к Кангасску. Тот смотрел спокойно и выжидающе; когда человек, на которого ты злишься, спокоен, это раздражает еще больше, а если он еще и заботлив, то каждый жест кажется насмешкой.

— Забери это! — презрительно хмыкнула Занна.

Кангасск с места не тронулся, лишь отрицательно покачал головой. Тогда она бесцеремонно сбросила плащ на землю, вновь оставшись в тонком халатике, том самом, что накинула в спешке, выходя из дому. Такой не способен защитить даже от ветра.

«Гордая… — беззвучно усмехнувшись, подумал Кан. — Не хочешь выговаривать тому, чей плащ тебя греет…»

— Что тебе надо от моей дочери? — последовал суровый вопрос.

— Ничего, — ответил Кан ровным голосом и даже бесхитростно поинтересовался: — Почему она не говорит?

— Не твое дело! Не смей больше приближаться к ней! Понял?!

Кангасск не ответил; опустившись на колено, он поднял с земли плащ, встряхнул его от снега и вновь накинул Занне на плечи.

— Простынешь, — сказал он, — как я…

Возможно, не стоило этого делать; мелочь, конечно, но она переполнила чашу… Занна так и вспыхнула…

— Что ты строишь из себя, Дэлэмэр?! — со злостью проговорила она, сжав кулаки и подавшись вперед. — …Что, тебе есть дело до того, говорит моя дочь или нет?! заболею я или нет?!. Где ты был, герой всего Омниса, когда рушили мой город; когда убивали мою семью; когда я замуж вышла за того, кого ненавижу?!! Где…

…Их было много, этих отчаянных и гневных слов, каждое сродни удару хлыста. Кан мог бы возразить на каждое и был бы прав. И каждый ветеран войны подтвердил бы его слова.

Наследник миродержцев, вернувший Омнису стабильную магию и Макса Милиана, герой на все времена, но…

— Где ты пропадал, когда был по-настоящему нужен?!!

…но ни одна живая легенда не заменит женщине, одинокой, хлебнувшей в войну горя и ужаса, того, кто просто защитил бы ее тогда. Без всяких великих дел; просто заслонил бы ее собой и поднял меч против всякого, кто посмеет ей угрожать…

— Ты ждала меня… — удивленно проронил Кангасск.

— Да! Да, будь ты проклят, Дэлэмэр! — закричала Занна сквозь слезы. — Ты пять дней торчал тут… А я ждала тебя десять лет! Почуял разницу?! Ты… ты ничтожество… Никогда тебе не понять, как живут за пределами твоего ученического мирка, любимчик бессмертных… пустышка…

— Занна…

— Что?!

— Ты права…

За это Кангасск получил крепкий удар по лицу. Даже не пощечину, какой может наградить провинившегося кавалера знатная дама, а хороший, поставленный удар кулаком. На что у Занны не хватало силенок, то довершила злость.

Увернуться Кан даже не пытался. Вытирать кровь, тонкой струйкой побежавшую из разбитого носа, тоже не стал.

Глухое безразличие; вновь чувство нереальности происходящего и время, замедлившее свой бег… Зачем? Чтобы запомниться на прощание…

— Убирайся, — процедила Занна сквозь зубы и, скомкав несчастный плащ, бросила его Ученику под ноги.

Кангасск поднял его; и пальцы погрузились в мягкий мех, еще хранящий чужое тепло… чужое…

— Хорошо, — сухо произнес Кан. — Я уйду… — и позвал: — Эа! Идём!

Чарга подошла; печально склонила голову, и Кангасск понял: Эа уйдет с ним сейчас, стоит только попросить, только вот часть ее всегда будет рваться сюда, где осталось что-то до боли родное, неведомое и непонятное ее нынешнему хозяину…

…Подняв голову, Ученик встретился взглядом с девочкой: несмотря на запрет матери, та все-таки вышла на крыльцо. Взгляд у молчуньи-Кангасси, живой, выразительный, говорящий яснее слов, был еще печальнее, чем у Эа. Надо думать, подруги собирались проститься навеки.

— Эанна, оставайся, — со вздохом произнес Кан. — Так всем будет лучше… Береги свою маленькую хозяйку… и ее маму…

На чаргу было больно смотреть: когда Дэлэмэр уходил, в глазах ее стояли слезы. Зря говорят, что чарги не плачут… на самом деле, пожив рядом с людьми, они становятся очень на них похожи.

Кангасск же не плакал лишь потому, что жар и жажда почти не оставили ему слез; лишь одинокая соленая капля прочертила мокрый след по щеке. А эта россыпь углей под сердцем… пусть горит, если это все, что осталось от безумной надежды и обрывков светлой памяти ффара.

…Наконец-то… Все эти пять дней Занна мечтала, чтобы Дэлэмэр ушел. И вот — он уходит; медленно бредет по хлипкому снегу на северо-запад, закинув на одно плечо злополучный плащ, а через другое повесив тощую дорожную сумку; чешуйки его диковинной брони пускают солнечные блики во все стороны; и сабля на правом боку покачивается в такт шагу…

Он уходит. Теперь все должно встать на свои места, пойти по-старому, будто и не случилось ничего… Казалось бы, можно вздохнуть с облегчением, даже порадоваться. Отчего же под сердцем так пусто и холодно? Отчего?..

«Я тебя ненавижу, Дэлэмэр… — вполголоса произнесла Занна, глядя ему вслед. — Ненавижу… и люблю…»

В тот момент Кан словно почувствовал что-то — обернулся. Но, бросив последний взгляд на «непреступную крепость» и три поникшие фигурки рядом с ней, набросил на плечи плащ и побрел дальше.

Глава пятьдесят девятая. Сапфировый Путь