Темная Башня - Кинг Стивен (книга регистрации TXT) 📗

Он видит ее и машет рукой в ответ. Потом наклоняется и опускает на землю зверька. Ыш несется к ней со всех лап, наклонив голову, прижав уши к голове, несется со скоростью и грациозностью горностая, бегущего по снежному насту. А в семи футах от нее (как минимум в семи футах) прыгает, и его тень летит над утоптанной землей улицы. Она хватает его, как мяч, брошенный куотербеком. [157] Он ударяется о грудь Сюзанны с такой силой, что у нее перехватывает дыхание, и она валится на спину, поднимая облако пыли, но первый выдох срывается с губ смехом. Она все еще смеется, когда он встает короткими передними лапами ей на грудь, короткими задними лапами — на живот, уши стоят торчком, пушистый хвост мотается из стороны в сторону, и облизывает ее щеки, нос, глаза.

— Прекрати, сладенький! — кричит она. — Прекрати, сладенький, а не то ты меня убьешь!

Она слышит эти слова, сказанные в шутку, и смех застревает в горле. Ыш соскакивает с нее, садится, поднимает морду к бездонному синему небу и издает протяжный вой, который говорит ей обо всем, что нужно знать, если бы она и сама этого не знала. Потому что Ыш очень красноречив, когда молчит.

Она садится, отряхивает с рубашки пыль, и на нее падает тень. Она поднимает голову, но поначалу не может разглядеть лица Роланда. Его голова на прямой линии между ней и солнцем, отчего лицо — середина яркого золотого ореола. Черное пятно.

Но он протягивает ей руки.

Какая-то ее часть не хочет браться за них, и вы понимаете почему. Какая-то ее часть хочет поставить точку на этом самом месте и отправить его в Плохие Земли одного. Независимо от того, что хотел Эдди. Независимо от того, что хотел, и двух мнений тут быть не может, Джейк. Этот темный силуэт с солнцем, сверкающим вокруг головы, выдернул ее из очень комфортной жизни (да, у нее были свои призраки, по крайней мере один демон со злобным сердцем, но у кого из нас их нет?). Его стараниями она свела знакомство сначала с любовью, потом с болью, наконец, с ужасом и утратой. Другими словами, все пошло от хорошего к плохому и худшему. Это его не знающая пощады, талантливая рука стала причиной ее скорби, рука этого запыленного рыцаря-странника, который вышел из древнего мира в старых стоптанных сапогах с машиной смерти на каждом бедре. Это мелодраматические мысли, это мрачные образы, и прежняя Одетта, покровительница голодных и уверенная в себе, хладнокровная кошечка, несомненно, посмеялась бы над ними. Но она изменилась, он ее изменил, и она полагает, если кто имеет право на мелодраматические мысли и мрачные образы, так это Сюзанна, дочь Дэна.

Какая-то ее часть хочет отвернуться от него, не для того, чтобы положить конец его поискам или сломить его волю (такое по силам только смерти), но чтобы потушить свет, что остался в его глазах, и наказать его безжалостную, беспредельную жестокость. Но ка — колесо, к которому мы все привязаны, и когда колесо вращается, мы вынуждены вращаться вместе с ним, и если поначалу наши головы обращены к небесам, то потом попадают в ад, где мозги начинают гореть изнутри. А потому, вместо того чтобы отвернуться…

Вместо того чтобы отвернуться, чего желает какая-то ее часть, Сюзанна берет руки Роланда в свои. Он поднимает ее, не на ноги (их у нее нет, хотя на какое-то время ее ими ссужали), но в свои объятия. И когда он пытается поцеловать ее в щеку, она поворачивает лицо так, чтобы его губы прижались к ее. Пусть поймет, что половинчатости быть не может, — думает она, выдыхая свой воздух в рот Роланда и вдыхая его воздух. — Пусть поймет, если я в игре, то до конца. Да поможет мне Бог, я буду с ним до конца.

В федикском магазине «Дамские шляпы и одежда» одежды хватало, но при прикосновении она рассыпалась в прах: моль и годы уничтожили все. В отеле Федика (ТИХИЕ КОМНАТЫ, ХАРОШИЕ КРОВАТИ) Роланд нашел шкаф с одеялами, которые могли уберечь их от послеполуденного холода. Они закутались в одеяла (послеполуденный ветерок был достаточно сильным, чтобы вытерпеть идущий от одеял затхлый запах), и Сюзанна спросила о Джейке, чтобы сразу покончить с тем, что причиняло наибольшую боль.

— Снова писатель. — Горечь переполняла ее голос, когда Роланд закончил рассказ, слезы она вытирала обеими руками. — Бог бы побрал этого человека.

— Меня подвело бедро, и м… и Джейк не промедлил ни секунды.

Роланд чуть не назвал Джейка мальчиком, как привык звать сына Элмера, когда они гнались за Уолтером. Получив второй шанс, он дал себе слово, что больше никогда так его не назовет.

— Нет, разумеется, не промедлил. — Сюзанна улыбалась. — Такого просто быть не могло. Храбрости у него было хоть отбавляй, у нашего Джейка. Ты позаботился о нем? Сделал все, что положено? Я хочу услышать об этом.

Он ей рассказал, не забыв упомянуть про обещание Айрин Тассенбаум посадить на могиле розу.

Она кивнула.

— Жаль, что мы не можем сделать то же самое для нашего друга Шими. Он умер в поезде. Мне очень жаль, Роланд.

Стрелок кивнул. Ему хотелось покурить, но табака, понятное дело, не было. Теперь у него на ремне висели оба револьвера, а в сумке оставалось семь орис. Ничего другого у них практически не было.

— Ему вновь пришлось воспользоваться своим талантом по пути сюда? Полагаю, пришлось. Я знал, что еще одна попытка может его убить. Сэй Бротигэн тоже это знал. И Динки.

— Ему не пришлось никого никуда переносить, Роланд. Причиной смерти стала нога.

Стрелок в недоумении посмотрел на нее.

— Он порезал ногу об осколок стекла во время штурма «Синих небес», а там и воздух, и земля отравлены. — Последнее слово выкрикнула Детта, с таким акцентом, что Роланд едва его понял. — Чертова ступня раздулась… пальцы стали, как сосиски… щеки и шея посинели, словно превратились в сплошной синяк… у него поднялась температура… — Сюзанна глубоко вздохнула, плотнее завернулась в два одеяла. — Он потерял сознание, но перед смертью пришел в себя. Говорил о тебе и о Сюзан Дельгадо. Говорил с такой любовью и сожалением… — Она помолчала, потом ее прорвало: — Мы пойдем туда, Роланд, пойдем, и если она того недостойна, твоя Башня, как-нибудь заставим ее стать достойной!

— Мы пойдем, — кивнул Роланд. — Найдем Темную Башню, и ничто и никто нас не остановит. А прежде чем войти в нее, назовем их имена. Всех, кого потеряли по пути.

— Твой список будет длиннее, — признала Сюзанна, — но и у меня он не маленький.

На это Роланд ничего не ответил — в отличие от робота-зазывалы, возможно, разбуженного от долгого сна их голосами.

— Девочки, девочки, девочки! — орал он из-за дверей-распашонок гриль-бара «Увеселения». — Есть и живые, есть и киборги, но что с того, разницы вы не заметите, что с того, они дают, вы говорите, девочки говорят, вы говорите… — Пауза, а потом робот-зазывала прокричал одно, последнее слово: — УДОВЛЕТВОРЕНИЕ! — и замолчал.

— Клянусь богами, это грустное место, — вздохнул Роланд. — Мы останемся здесь на ночь, и больше его не увидим.

— По крайней мере здесь светит солнце, а это большой плюс в сравнении с Тандерклепом, но почему-то здесь очень холодно!

Он кивнул, потом спросил об остальных.

— Они ушли, — ответила она, — но был момент, когда я подумала, что мы все окажемся в одном месте — на дне вон той пропасти.

И она указала на дальний от крепостной стены конец Главной улицы Федика.

В некоторых вагонах поезда еще работали мониторы, и на подъезде к городу мы увидели прекрасную картинку разрушавшегося моста. Концы его по-прежнему торчали над пропастью, но средняя часть, шириной в сотню ярдов, отсутствовала. Может, и шире. Мы видели также рельсовую эстакаду. Она осталась целой. Поезд к тому моменту замедлил ход, но не настолько, чтобы мы могли спрыгнуть с него. Да и времени на прыжок не было. Впрочем, я думаю, прыгнувшие погибли бы наверняка. Наша скорость превышала пятьдесят миль в час. Когда мы въехали на эстакаду, вся гребаная конструкция начала трещать и скрипеть. Или трепыхаться и постанывать, если б ты читал Джеймса Тербера, [158] которого, полагаю, ты не читал. В поезде играла музыка. Как в Блейне, помнишь?