Огонь сильнее мрака (СИ) - Герасименко Анатолий (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
– Мутаморф, – неуверенно сказал Джон.
– Не, – возразила русалка. – Они тут все такие. Даже мальки.
Джон выпотрошил рыбу ножом. Внутренности были с виду нормальными. Понюхал тушку, вдохнув лёгкий аромат жира и арбуза, обычный для очень свежей рыбы.
– Жрать можно, – решил он. – Сейчас на прутик, и зажарим.
– А я уже одну слопала, поменьше, – призналась Джил. – Есть хотелось.
Джон посмотрел на неё.
– Ну чего, – смущённо сказала она. – Я ж тебе тоже принесла...
– Оделась бы, что ли, – сказал Джон.
– Обсохну только...
Пока рыба пеклась на костре, Джон, чтобы не глотать почём зря слюну от запаха, отошёл вглубь берега. Солнце всё не заходило, висело над морской кромкой, раззолачивая водную рябь. Неподалёку в зарослях слышался звон воды, и Джон, отводя ветки кустарников, пошёл на звук. Вскоре обнаружился ручей, мелкий, с дрожащей прозрачной водой. Увидев его, Репейник понял, что страшно хочет пить, и, поколебавшись, зачерпнул пригоршню. Вода оказалась сладкой и холодной. Напившись, он сорвал с низенькой пальмы пару больших, с чаячье крыло размером, листьев – будут вместо тарелок. Остановился у мохнатого сине-зелёного куста, пестревшего алыми ягодами. Отломил ветку, понюхал. Ветка была усыпана толстыми иголками, и, когда Джон надавил, из иголок брызнул густой тёмный сок, пахнувший хвоей. Ягоды же при ближайшем рассмотрении оказались никакими не ягодами, а орехами в ярко-красной скорлупе. Внутри скорлупы была желейная мякоть. Прихватив листья и странную ветку, Джон вернулся к костру.
Джил лежала у огня, лениво поворачивая на кольях прутик с насаженной рыбой. Она успела натянуть штаны и набросить на плечи рубашку.
– Там вода, – сказал он. – Ручей бежит. Пить хочешь?
– Потом схожу, – махнула она рукой. – Рыба готова почти.
Джон протянул ей ветку. Русалка внимательно рассмотрела листья, не долго думая, сунула в рот орех, раскусила.
– М-м! Вкушно, – шепеляво произнесла она.
– Совсем сдурела, – мягко сказал Джон, садясь рядом. – Вдруг ядовитые.
– Ты еще не понял? – Джил сплюнула половинки скорлупы, вытащила из кармана пучок какой-то травы и вложила в руку Репейника. – Нет здесь ничего ядовитого. Сам же сказал: наш остров.
Трава источала резкий, очень знакомый запах.
– Это что, вроде табака? – нахмурился Джон.
– Засушим – узнаем, – пожала плечами Джил. – Но, наверное, да.
Джон снял рыбу с огня и положил на пальмовые листья. Какое-то время они ели, отщипывая горячее волокнистое мясо, дуя на куски, облизывая пальцы. Рыба была что надо, вкусная и духовитая, разве только костей оказалось меньше обычного. Потом Джил сходила к ручью напиться.
– Душевно, – сказала она, вернувшись, и легла ничком на песок. – Дай цигарку.
Они закурили. Солнце наконец скрылось за горизонтом, и угли костра рдели в подступающих сумерках, как хорошо заряженные кристаллы. Море тихонько плескалось поодаль, будто само себя баюкало.
– Хонна говорил, что пришёл из другого мира, – нарушил тишину Джон. – Все остальные боги – тоже. Это их главное умение – ходить между мирами. Не считая всяких штук с энергией. А, и ещё парцелы. Они, оказывается, у всех есть. Были.
Джил перевернулась на живот.
– Значит, у тебя теперь весь комплект, – подытожила она. – Потому как это явно другой мир. Да такой, где всё под нас заточено. Рыбы навалом, ягоды всякие, вода. Даже курево растёт. Здорово у тебя вышло, конечно. Хотя я б не отказалась, если бы оно вышло пораньше. Минут этак на пять.
Репейника передёрнуло.
– Я думал, всё, – признался он. – Потому, наверное, и получилось.
– Я тоже, – сказала Джил.
– Знаю, – откликнулся он.
Джон смотрел в небо. Созвездия были совершенно незнакомыми.
– Только вот божественный облик принимать не умею, – заметил он. – Хорошо было бы превращаться, скажем, в птицу. Здоровую такую. Или в змея. Ещё больше.
– Ты себя в зеркало видел? – напомнила русалка. – Весь был из огня. Аж смотреть больно. Если это не божественный облик, то прямо и не знаю, чего ещё ждать.
Было темно и тепло, и песок на этот раз оказался по-настоящему мягким. Они расстелили на песке одежду. Джил вся светилась золотым светом. А потом, когда она поделилась с ним силами, засиял и сам Джон – ярко, по-своему.
Он проснулся под утро. Было ещё темно, только на востоке небо наливалось прозрачно-зелёным светом близкого восхода, и бледнела ущербная по нижнему краю луна. Угли костра почти прогорели, рядом спала Джил. Джон подбросил в костёр плавника, разворошил огонь. Укрыл русалку своим плащом. Спать больше не хотелось, в жилах кипела энергия. Руки, босые ноги, лицо – всё тело источало ровный белый свет, такой, что можно было идти в темноте, не боясь споткнуться. Он спустился к полосе прибоя, тронул ступнёй неторопливую волну. Было хорошо. Но Джон понимал, что ничего особенно хорошего не происходит.
Они очутились вдвоём на острове посреди океана. Крошечный кусок суши, видимо, был готов снабжать их всем необходимым, начиная водой и заканчивая куревом. Джон бы не удивился, если бы здесь обнаружилось какое-нибудь пригодное для жизни укрытие. Это был идеальный остров, о котором он втайне мечтал всю жизнь, считая мечту несбыточной. Наверное, в ту поганую минуту на крыше новообретённая сила Джона перенесла их сюда именно оттого, что за долгие годы мечтаний он успел навоображать себе остров во всех сказочных подробностях. Подумать только: пресная вода среди моря! Кому расскажешь – не поверят. И уж точно здесь их не найдёт Министерство с его детекторами: нет здесь ни Министерства, ни детекторов. Есть только он и Джил. Навсегда.
И что дальше?
Возможности Джона будут расти. Ещё несколько дней назад он боялся лишний раз притронуться к другому человеку, чтобы не заработать несколько часов мигрени, а сейчас умеет ходить между мирами. Что же делать с такой силой? Назад дороги нет, в Энландрии ждут охотники с сетями. А ещё, если верить Питтену Мэллори, найдутся фанатики, которые захотят посадить его на трон. Если Джон вернётся и заявит о себе, начнётся война. Сначала Энландрия, а потом и всё человечество разделится на два лагеря, правительства поднимут по тревоге военных, кровь польётся рекой, и больше всего крови окажется на руках Джона. Мир снова превратится в пепелище, а те, кто уцелеют, станут жить, как жили их предки тысячи лет до этого: в добровольном рабстве под божественным началом. И это ещё лучший исход, потому что в худшем случае Джон погибнет, и все жертвы окажутся напрасными.
"Пусть всё остаётся, как есть, – подумал он. – Пускай они будут бедными, убогими, обездоленными, лишёнными надежды. Но живыми". Стояла тишина, луна глядела с бледнеющего неба, ничто не мешало думать и вспоминать. И Джон вспоминал: "грязных жаворонков" на берегу реки, арестантов в Маршалтоне, ребёнка, подбирающего с земли гнилой капустный лист, заплаканную нинчунку в опиумной норе. Они все заслуживали лучшего, заслуживали еды, тепла, свободы. Счастья. А он мог принести им только войну.
Да, пусть всё остаётся, как есть.
Что же дальше? Всю жизнь сидеть на песочке, кушать рыбу и любиться с Джил? Всю жизнь... Он стиснул зубы, разжал и снова стиснул. Боги живут очень долго. Пять тысяч лет, даже больше, если их не убить. И они крайне медленно стареют. Хонна одряхлел, ослеп, но пережил две цивилизации, и – как знать – пережил бы третью, если бы не ловкий сыщик, отрезавший ему руку. А Джил? Её отец, Роб Корден, говорил, что прежняя русалка протянула не дольше обычного человека. Как быть с этим?.. Джон представил: солнечное утро на маленьком острове, в кустах поют птицы, журчит ручеёк. Из пещеры выходит Джон, одетый в лохмотья, но широкоплечий и поджарый от дикарской жизни. А следом ковыляет сгорбленная поседевшая старуха... Он помотал головой, отгоняя наваждение.
Вот тебе и божественный дар, с тоской подумал он. Хонна, сволочь, что же ты наделал? Теперь я, в точности как О'Беннет, обречён на одиночество. Гэлтах после сеанса у Морли видел повсюду одних подонков и не мог находиться рядом с ними от омерзения. И я, даже если вернусь в Энландрию – ну, когда-нибудь, лет через семьдесят, когда Джил... Проклятье, дерьмо, не думать об этом, не думать...
