Тяжёлая вода (СИ) - "Arno" (книги бесплатно .TXT) 📗
Спина ее выгибалась, и нельзя было не принять ее движения. Не поощрять их. Губы открывались, желая поцелуя. Он откликался на их зов.
В ней притягивало все. Ее кожа. Ее волосы. Нежная шея, выделяющиеся ключицы, груди с напряженными сосками, мягкий, но упругий живот. Никто не давал команд и не выпонял их. Они действовали так, как велит природа.
Одна рука ложилась ей на грудь, другая на шею. Ее глаза были прикрыты, а каждый толчок сопровождался выдохом. Пальцы сами просились к ее коже. Гладили живот, и спускались ниже, чего она уже не могла перенести без стона.
Они лежали на боку, его рука на ее бедре. Исследует, медленно, но настойчиво. А затем резко и грубо. Она вдыхает так же, всей грудью, и ей словно не хватает воздуха. Все чаще и чаще. Она выгибается все сильнее и сильнее. Губы все просят поцелуя и легко его получают. Рука сильно сжимает ее шею, она вздыхает сильнее, и по ее телу пробегает слабая дрожь, после которой ее руки машинально тянутся вниз. И снова. И снова.
Ее глаза закрыты, зато открыты губы. Лежит на спине, голени закинуты ему на плечи. Его ладонь придерживает ее за спину, а она не может продышаться.
Толчок, другой. Она вскрикивает от боли. Слишком глубоко. Но она не против. И еще раз, и еще. Она смотрит в глаза, уже не прикрывая веки, и ясно давая понять, что не останется довольной, пока не получит свое сполна.
Нежность улетучивается, движения грубеют, и это заставляет ее грудь подниматься чаще. Запах ее кожи друманит, она сама доводит до сумасшествия. Через несколько мгновений она получает то, что желала.
Они лежат на траве, не способные пошевелиться. Одна рука обнимает ее за грудь, другая за бедро. Он смотрит ей в затылок. В ее темные и ароматные волосы. Кто знает, куда смотрит она….
***
Когда Джаг проснулся, Марны не было рядом. Это не было сном, он знал, что она была тут. Но уже ушла. Как некстати. Джагу было мало. Но тут уж ничего не поделаешь.
Надо проспаться — решил он. Скоро утро, вот уже рассвет показался.
Но уснуть все никак не получалось. Не давало покоя тревожное чувство: будто натворил что-то вчера, но не помнишь, что. Такое Джагу было знакомо.
Если это из-за Марны, то я ее точно не насиловал! — говорил Джаг сам себе. — Дала она сама, это точно. Бабы у меня давно уж не было, так что не перепутаю. Тем более, такой бабы…
Джаг долго лежал и ворочался, прежде чем понял, что тревога идет не из прошлого.
Рассвет — совсем не рассвет, а зарево. От большого огня.
Джаг вскочил, как ошпаренный. Уставился в небо. На рассвет это зарево действительно не походило.
Он побежал, пошатываясь, на свет, полез на дерево. Через пару минут, густо матерясь, он таки влез достаточно высоко, чтобы смотреть поверх уровня крон.
Горело совсем неподалеку. Это был город комарилов, иначе и быть не могло — на фоне желтого пламени и дыма в ночи были хорошо видны еще не доеденные пламенем бревенчатые каркасы высоких смотровых башен.
Матерясь еще пуще, Джаг стал слезать. На это ушло больше времени, чем на подъем — несколько раз он просто не мог понять, как пару минут назад преодолел этот же участок, но вверх, а не вниз. Вниз должно быть проще, разве нет?
Наконец, Джаг оказался на земле. Что, сука, делать?
Кто поджёг город комаронов? Что, черт подери, происходит?..
Нужно на Козла, командовать к отплытию. Бежать через лес, добраться как можно скорее. Выстрелов пушек пока не слышно, значит корабли в бою не участвуют. Добрый знак.
Но Джаг чуял, что это не его выбор. Выбора у него, на самом деле, не было. Туда. В огонь. Отведать крови.
Кровь и огонь.
Хорошо, что никого нет рядом. Это дело для меня одного. Потому как чует мое сердце — это за мной пришли.
На остров Джаг сходил налегке, без пистолетов. Только меч на поясе, да нож в сапоге.
Джаг вытащил меч. Пусть он будет сразу в руке. Пожертвую возможностью сделать красивый жест перед врагом.
Ноги понесли Джага по направлению к зареву.
Как мог, он старался бежать тихо. И, похоже, получалось. Во всяком случае, первых за сегодня людей он услышал раньше, чем они его. Джаг замер, прижался спиной к дереву, перестал дышать и слушал, как они болтают.
— Аль рассыт мамрук мурак, э?
— Аль Дожаг Марно мауляль мурак.
— Е са и…
Из сказанного Джаг разобрал только свое имя. Больших подтверждений и не требовалось. Пришли за ним.
И пришли с королевским размахом. Не пожалели перерезать целый город.
Улькаир, магребская собака. Привел своих дружков — говнорожих тараканов в тюрбанах. Пора отправить парочку из них на свидание с Гуллой.
Джаг подождал, пока магребцы пройдут мимо его укрытия, потом, почти бесшумно ступил на тропинку за их спинами.
Они услышали шуршание травы, начали поворачиваться, но слишком медленно. Левому Джаг врезал мечом в ухо, крутанул мечом финт и правого рубанул сверху вниз, обрушивая палаш силой обеих рук.
Левый протяжно завизжал, схватился руками за разрубленную сторону лица, и кровь полилась сквозь его пальцы. Он попытался одной рукой потянуться за мечом, но к этому времени Джаг уже вырвал лезвие своего палаша из плеча правого, и с замаха, взявшись двумя руками, насквозь проткнул левого в спину.
Самая эффективная атака — со спины. Пусть глупцы брешут о чести. Тот, кто бывал в честном бою, знает, что не бывает честного боя. К тому же, честный бой мне сейчас не потянуть: ребра еще плохо срослись и побаливают.
Издавая предсмертные звуки, оба магребца свалились на землю. Джаг не пожалел добить обоих — каждому по шее, так точно сдохнут. Обыск магребских псов дал Джагу три пистолета.
Теперь я могу убить трех человек, если повезет. Правда, там, куда я направляюсь, врагов гораздо больше. И каждый из них легко может прикончить меня. Так что не стоит спешить становиться героем. Пистолеты — на крайний случай. А пока надо действовать скрытно. И, по возможности, кроваво.
Теоретически, здесь могли быть уцелевшие друзья. Но Джаг решил, что удобнее будет считать всех врагами, пока они не докажут обратного.
Пришлось поползать по кустам, чтобы подобраться к улицам города комаронов.
Улицы были завалены трупами. Магребцы вырезали всех, подчистую, как любили. Такую картину, как понял Джаг, он мог видеть на каждой улице города. Трупов было полно, десятки. Черномазые валялись в лужах крови на песке. Сначала их даже пытались складывать в кучи, но потом бросили и решили просто спалить все поселение. Кто-то даже подавал признаки жизни. Но это были не выжившие, а, скорее, умирающие. Их крики доносились со всех сторон. И, то там, то здесь, среди языков пламени и гор обугленных палок, они вдруг прерывались последним громким вскриком. По улицам бродили улькаировы люди, которые добивали шевелившихся.
На следующей улице Джаг увидел примерно то же самое. Впрочем, улица — сильно сказано. Очертания бывших форм города можно было разве что додумывать: почти все лачуги уже прогорели и превратились в большие кучи красных углей и головешек. Полыхали еще верхние уровни — огонь добрался до них не сразу. На земле же поджигать было уже нечего. Только горы мертвых. Но тут, кроме кучи мертвецов, были еще и магребцы. Один рылся среди покойников впереди по улице — выбирал себе добычу. Другой сидел на бочке, спиной к Джагу и натирал тряпкой кольцо, должно быть, снятое с трупа.
Не раздумывая ни мгновения, Джаг рубанул ему сзади по шее, перерубая лезвием палаша позвонки. Из шеи ливануло темным, магребец обмяк, Джаг взял его за загривок и стащил к себе, в кусты, на всякий случай еще и дорезал, нажав лезвием меча на ему на горло. Ко второму Джаг шел почти расслаблено.
Магребская собака сидел на корточках, перебирая разложенную перед собой добычу — кольца, серьги, трубки, кошели. Что-то ворчал. Не поворачиваясь, он крикнул уже громче — призывая своего напарника:
— Аль масыр буджит дават!
— Ага.
Джаг уже заносил меч, когда магребец с удивлением обернулся. Палаш разрубил ему лицо наискосок, от левого глаза до правой стороны нижней челюсти. Джаг рубанул еще раз, под основание черепа. Магребец хотел было вскрикнуть, но быстро обмяк, когда лезвие палаша перерубило ему позвоночный столб. Так что вместо крика он успел только слабо вякнуть и упал набок, рядом со своими сокровищами.
