Легенда из подземелий - Реброва Алёна Дмитриевна (читаемые книги читать .txt) 📗
Почти везде в прихожих и примыкающих к ним комнатам был погром. На стенах и полу были царапины, как будто от когтей, на полу валялись сломанные вещи вперемешку с маленькими толстыми и крепкими костями. Не было сомнений, что это были останки хозяев поста.
Видимо, они не успели закрыть ворота, и голодные твари проникли внутрь, ворвались в дома и загрызли всех, до кого добрались. Их стая была не меньше сотни, судя по размеру пиршества.
Если мне удавалось пробраться через баррикады из шкафов и прочего хлама в более удаленные комнату, я видел совсем другую обстановку - ту же, что и в момент смерти хозяев. Там все вещи лежали на своих местах, хотя были изрядно подпорчены временем. Скелеты в таких комнатах были целыми и находились в самых обычных позах: сидели в креслах, лежали на кроватях, мне даже попался один, который стоял, прислонясь к стене. Могло показаться, что эти черные кости, стянутые останками засохших связок, вот-вот начнут двигаться и жить своей прежней жизнью. У одного прямо перед пустыми глазницами была раскрыта старая запыленная книга, которую он внимательно читал уже несколько сотен лет.
Видимо, эти слевиты умирали от голода, заперев себя от монстров. Они не могли выйти и добраться до колодцев. Скорее всего, они уходили из этого мира очень медленно, в последнем страхе прислушиваясь к рычанию за завалами, может, надеясь на спасение, а, может, завидуя участи тех, кто погиб в бою и был съеден сразу.
Часто я находил возле таких "живых" скелетов бумагу - высушенный лист белой водоросли, растущей в местных прудах, и угольные палочки. Видимо, это должны были быть предсмертные записки. Я хотел бы прочесть то, что там было написано, но почти все буквы стерлись, мне не удалось найти ни одной сохранившейся записи.
В своих поисках я наткнулся на один забаррикадированный загон, он был в самом центре поселения. Мне с трудом удалось пробить себе вход: пришлось превратиться в полукровку сенари и изрядно поработать ломом. Внутри я нашел несколько скелетов, похожих на лошадиные, и штук шестнадцать слевитов. Они были в самых разных позах, кто-то лежал отдельно от всех, кто-то сидел, кто-то смешался с останками скотины. Один скелет слевита даже грыз ребро лошади.
Кости животных в этом загоне были гораздо белее и чище, чем в тех, до которых добрались ящерицы. Слевиты обглодали все до последнего кусочка кожи.
Страшно представить, сколько они просидели взаперти, прежде чем встретили смерть.
Иногда по пути мне попадались скелеты, которые принадлежали явно не слевитам и не их скоту. Судя по черепам, это были гигантские ящерицы с длинными узкими челюстями и острыми крокодильими зубами. Такие, как та, что напала на нас вчера. Но скелетов этих гадов было совсем немного, и у тех, что я нашел, среди обглоданных костей валялись железные топоры и копья.
Видимо, слевиты все же пытались отбиться, но тварей оказалось слишком много.
Как же это все могло произойти? Почему распахнуты ворота? Как они могли допустить такое? Как вообще посреди лабиринтов мог оказаться пост слевитов?
Мучая себя этими вопросами, я побрел к воротам, через которые мы вошли. Нужно было закрыть их на случай, если с той стороны придут твари. Даже в облике полукровки, я с большим трудом смог сдвинуть створки вместе.
Сделав это, я отправился к другой части поста, чтобы оттуда пойти на разведку за пределы поселения. На всякий случай я закрыл и вторые ворота, ведь у меня самого не было причин бояться ящериц, я мог мгновенно ускользнуть от них по тени и таким же образом проникнуть в город. Остальные не могут прятаться в тени, поэтому лучше им посидеть взаперти и в относительной безопасности.
За пределами города я почувствовал себя свободнее. Тут не было столько преград, как в городе, и я мог перемещаться быстро, на распыляя внимания на такие мелочи, как, например, обломки забора, которые можно не заметить в полной темноте, но потом очень больно удариться.
Я проверил все тоннели, которые разветвлялись от основного. Большинство из них вело к завалам, остальные уходили дальше в лабиринты, но не туда, куда мне было нужно. К маяку я нашел только один путь. Чтобы убедиться наверняка, я окунулся в тень и понесся туда.
Когда ты бесплотный дух, можно развить огромную скорость, которая не снилась ни одной птице в мире, но все же невозможно преодолеть несколько десятков километров меньше, чем за полчаса: пребывание в тени дольше восьми минут опасно, иначе можешь погибнуть без тела. Это как задерживать дыхание и плыть под водой, можно натренировать легкие, но все равно будет порог, перейдя который встретишься с последствиями.
Когда я добрался до маяка, я был совершенно обессилен. Преодолевать это расстояние по тени с такими короткими перерывами было не самым мудрым моим решением.
Будучи не в состоянии начать обратный путь, я превратился в человека и улегся на камни в круге спасительного света. Было холодно, но все же это лучше, чем ковылять по тоннелям без сил.
Проснувшись, я поспешил обратно. Сложно сказать, сколько времени я потратил на путь на этот раз, но теперь я отдыхал вне тени дольше и потому за ворота поста проник не таким измотанным.
Заметив среди домов тот, в окнах которого горел свет, я вошел внутрь, сильно нагибаясь, чтобы не ударится о притолоку.
Внутри оказалось подозрительно пусто, грязно и тихо - странно, ведь наше жилище было убрано... Войдя в комнату, из которой доносились звуки и свет, я обнаружил совершенного неожиданного персонажа.
Маргул, сгорбившись над котлом, раскаленным магическим пламенем, что-то там мешала и фыркала, бормоча ругательства.
Выглядела она не так, как обычно: темный плащ висел неподалеку на спинке кривого стула, там же была куртка. На голове Маргул была повязана черная косынка с концами, завязанными на лбу, рукава старой затертой рубашки из плотной ткани закатаны по локоть.
Отшельница из подземелий до смешного напоминала ворчливую домработницу.
- И снова ты, - протянула она, даже не обернувшись в мою сторону.
- Что ты тут делаешь? Тебе придется туго, если тебя кто-то заметит, - подойдя к котлу, я поморщился: запах был ужасный. Но живот все равно свело от голода, а рот наполнился слюной. Есть хотелось уже несколько часов, но, пока не было видно ничего съедобного, я мог подавлять чувство голода. Теперь же это было так трудно, что, можно сказать, невозможно.
