Гоша Каджи и Венец Гекаты (СИ) - Рябов Игорь Владимирович (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— Ты? — Вомшулд слегка приподнял один из намеков на бровь. — Ты победил меня, Гоша. Герой, слов нет. А это, — тут злодей непринужденно ткнул мизинцем в направлении неряшливого субъекта, — последствия твоей победы спустя… Лет десять уже прошло или немного больше после нашей финальной схватки. Хороша она была, признаюсь, как сейчас помню каждый ее миг. И вот я до сих пор убежден, что если бы тебе не помогли в самый последний момент, нагло обхитрив меня, то моя бы взяла. Это как пить дать! — В голосе Вомшулда прозвучала ностальгия по давно минувшим дням. Он отдался во власть воспоминаний, но через минуту встрепенулся. — Да ты не переживай, братец! Тебе нынешнему такая жизнь уже привычна и по-своему даже нравится. Ты вслушайся внимательно в чувства временно занятого твоим сознанием тела и тогда поймешь, что я не вру. Какой мне смысл тебя обманывать, если ты уже выиграл войну?
Каджи честно попытался внять совету, прислушиваясь к ощущениям и мыслям неряхи, которые, напуганные внезапным вторжением родного чужака, спрятались по темным закоулкам сознания. Мыслей, в полном значении этого слова, парнишка выловить не смог, как ни старался. Лишь одна единственная крутилась вокруг ужасающе сильного желания «промочить горло». Так эти жирные гады маглы над каждой монеткой трясутся. Жлобы проклятые! А он для них жизни не жалел…
Гоша с омерзением тряхнул головой, отгоняя чужую злость на весь мир, точнее на все миры сразу. Из ощущений запомнилось только то, что на левой ноге между пальцев кожа огнем горит. Видимо, грибок подцепил, что впрочем, сильно удивляет. А почему только на одну ногу?
— Как видишь, все прекрасно, — понимающе кивнул головой Серый Лорд и широко развел руки в стороны, словно собирался обнять всю планету целиком и чмокнуть ее в Северный полюс от переизбытка распирающих душу радостных чувств. — Ты только погляди на них, на этих обаятельных маглов! Как они счастливы, как они тебе признательны за твою заботу о них, за то, что ты защитил их от меня, мерзавца. — Туманная дымка лица Вомшулда просияла от гордости за врага. — В твоем родном, волшебном мире, так там тебя до сих пор вспоминают добрым словом. Иногда. Некоторые. Они даже собираются тебе гипсовый памятник поставить в Старгороде на Привокзальной площади. Эх, жаль ты, Гошка, его увидеть не сможешь. Тебе ведь запретили показываться в том мире, когда отобрали у тебя волшебную палочку, посчитав, вот наивные, что после приснопамятной битвы большая часть моей души переселилась в твою оболочку. С чего им так приглючилось, не пойму? Ну, ты своими сумасбродствами, конечно, давал им иногда поводы к подобным мыслям, малость зазнавшись. Но посчитать, что они в дальнейшем обойдутся без твоего присутствия — это же нонсенс! — Князь Сумрака перешел на таинственный доверительный шепот. — Я так подозреваю, что просто министр магии вместе с князем не на шутку испугались, как бы ты, Каджи, не стал единым самодержцем в волшебном мире, засадив обоих куда поглубже. Скажу тебе по секрету, они ведь…
Тут Нотби встревоженно выпрямился, не договорив до конца. Пристально взглянув в темнеющую даль улицы, он удовлетворенно кивнул головой.
— Впрочем, не важно, что там они делали раньше. Ведь все это уже в прошлом. Или еще в будущем? — Вомшулд небрежно отмахнулся от проблем временной коллизии. — Короче, не имеет значения. А вот я пока покину тебя, чтобы не портить своим присутствием очарование долгожданной встречи. Она же тоже колдунья, а значит, сможет увидеть меня. Ни к чему хорошему такое баловство не приведет. Еще обниматься полезет на радостях. Ненавижу сентиментальничать…
Князь Сумрака стремительно растворился в своей вотчине. А Гоша посмотрел в ту же сторону, что и Вомшулд до исчезновения. В его глаза ударил нестерпимо яркий свет галогеновых фар, заставив подслеповато прищуриться и прикрыть глаза ладонью. А спустя два вздоха мягкий шорох шин и легкий писк тормозов возвестил о прибытии гостей. Но если говорить по правде, то хозяев жизни. Гостем, похоже, был как раз Каджи.
— Яночка, лапонька, — приторно-ласковый голосок мужчинки слился в одно целое со звуком захлопываемой дверцы автомобиля и широко распахивающихся глаз Гоши, — подожди, не беги так быстро. Я не успеваю за тобой. Куда ты вечно несешься? До спектакля еще уйма времени. А без тебя, — дробь мелкого подхалимистого смешка, — все равно не начнут…
Мужичонка, одно слово. Ростом, габаритами и весом — единое целое. Полтора на полтора метра в любую сторону. Поставь его на весы, и их стрелка тоже замрет на заветной неизменной цифре «золотого сечения» в полтора центнера. Разве что длина носа не вписывалась в стандарты, а всего лишь стремилась к метру. Хотя если распрямить его внушительную горбатость, то возможно, что я и не прав.
А вот Янка… Каджи узнал ее сразу, несмотря на непрожитые, но прошедшие годы. Как он умудрился совместить в своей голове образ озорной безбашенной девчонки-подростка и эту великосветскую ослепительную красавицу, получив отчетливый сигнал опознавания, — уму непостижимо. Она и впрямь ослепляла броской красотой, оправленной в желтизну золота, ненавязчивое сверкание бриллиантов и переливчатое мерцание блестящего длинного платья. И все это малость опушенное мехом манто. Ах да, волосы! Вот что осталось неизменным, двумя отвесными черными водопадами ниспадая до плеч, без челок и зачесов. Лишь идеальный пробор по центру.
Близняшка небрежно отмахнулась от спутника, словно от чего-то несущественного, но шибко надоедливого. Она величественной походкой звезды театральных подмостков направилась к ступеням лестницы, ведущей, как запоздало сообразил Гоша, к храму культуры. Взгляд Янки лениво мазнул по застывшему напротив перил неопрятному бродяге, рука ее непроизвольно нырнула в изящную сумочку в поисках мелкой подачки сытого голодному.
— Ягодка моя вкусненькая, я как твой агент, договорился с одним из режиссеров о пробах на вторник, — между тем продолжал безостановочно тарахтеть колобок. — Ты наверняка слышала о нем. Николай Первотрубов. У-у, восходящая звезда российского кинематографа. Он собирается снимать длиннющенький сериальчик. Что-то там про любовь-морковь, слезы, сопли и прочую лабуду в придуманном волшебном мире. Ты же знаешь, рыбка, как это популярно, особенно в последнее время. Главная роль — твоя. Нужно только очаровать режиссера и пройтись перед камерой взад-вперед. Ну да я не сомневаюсь, что у тебя это получится запросто, очаровать-то, — мужичонка, семенивший позади, окинул ладную фигурку примадонны маслянистым взглядом, на краткий миг задержавшись им чуть ниже спины и судорожно вздохнув. — С твоими талантами и красотой пора уже в Голливуде сниматься, но сперва мы должны примелькаться на наших экранах. После сериала все ведущие режиссеры мира будут к тебе в очередь выстраиваться за благосклонностью, завалят тебя предложениями о съемках, а мы еще посмотрим, кого стоит удостоить такой чести… Опять, ты всяким бомжам помогаешь? Янусик, это же вредно сказывается на твоем имидже. А вдруг какой проныра-папарацци тебя рядом с этим чудищем сфотографирует? Ты же не хочешь появиться на обложках таблоидов в подобной компании?
Монетка ударилась о дно жестянки с глухим звуком корабельного якоря, по случайности воткнувшегося в давно затонувшее судно. Взгляд сильно повзрослевшей близняшки, собиравшийся переместиться с небритости субъекта на ступени лестницы, испуганно вздрогнул узнаванием и замер на миг в оцепенении. А затем она посмотрела прямо в слезящиеся глаза Каджи. В ее серо-голубой бездне прогремел термоядерный взрыв эмоций, окативший зрачки девчонки слезной пеленой на один единственный взмах длинных ресниц, до сих пор предпочитающих обходиться без туши. Потом там засверкали трескучие молнии, так же быстро сменившиеся звездной туманностью равнодушия.
Она всего лишь едва слышно щелкнула пальчиками, и окружающая Вселенная застыла в почтительном молчании. Мужичонка так и не успел еще что-то сладостно-приторное проворковать, остатуившись с раскрытым ртом. Голубь, вспугнутый пушистой полосатой кошкой от поедания хлебных крошек, завис на полувзмахе крыла, устремившись ввысь. Сама виновница внезапного отлета стояла, подняв обе передние лапы и растянувшись в напряжении прыжка. Даже свет фар проезжающих мимо машин материализовался и загустел в смоге города, став вязким и липким. Теперь его наверняка можно было потрогать, и наконец-то узнать, каков он на ощупь.
