Круги в пустоте - Каплан Виталий Маркович (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗
Митька посмотрел на него с ненавистью. Как же прав был кассар! И каким же дураком был он сам, не желая верить. Маньяк, типичный маньяк, про каких в телевизоре говорят. Типа Чикатило, но едва ли не всемогущий. Ну что, дурак, убедился? Да только вот поздно. Скоро самого под такой колпак посадят, запоешь тогда…
— А почему дети? — спросил он глухо.
— Тому несколько причин, — осклабился князь. — Главная причина — у детей гораздо больше живой силы, нежели у взрослых. С возрастом внутренность человека иссыхает. Только немногие мастера магии умеют не растерять данное нам при рождении. А большинство людей, взрослея, лишаются и того немногого, что имели… сами не догадываясь о своем богатстве. Поэтому извлекать живую силу следует именно из детей. И чем моложе, тем лучше. Вот в твоем возрасте, к примеру, сила уже не та… да, не та… мутная она уже у тебя, жиденькая… То есть, конечно, лучше, чем ничего, как говорится, с высохшего дерева хоть хворостинку, но по сравнению с этими, — он плавно обвел рукой усеявшие зал полусферы, — ты слабоват. Да, и вторая причина — дети дешевы. От двух до пяти огримов, не больше.
— Это все рабы? — хмуро спросил Митька. Оцепенение понемногу проходило, сменяясь незнакомой какой-то, ледяной яростью.
— Большей частью, — кивнул князь. — Но есть и дети моих крестьян… Знаешь, что самое забавное? Родители их сами приводят, в голодное время. Очень разумно, между прочим. Лучше отдать одного и получить денег, на которые сохранишь жизнь десятерым.
— Они что, знают? — потрясенно охнул Митька. — Ну, зачем вам…
— Вот еще! — скривился князь, точно надкусил больной зуб. — Стану я вонючих мужиков в свои ученые изыскания посвящать… Ничего они не знают. Думают, верно, что я их в золото превращаю, или заезжим торговцам продаю, или ем, или еще что… Какое нам с тобой дело до мужичьих догадок?
— А они там… долго?
Князь понял с полуслова.
— Это одна из наиболее чудесных моих находок! — провозгласил он. — Видишь ли, с помощью некоего набора заклятий часть тонкой силы идет на поддержание их жалких жизней. Тела восстанавливаются, хотя и не полностью, да… Раз в месяц примерно приходится менять. Небось, в вашем мире такого не умеют, а? — самодовольно хмыкнул он.
Митька против воли кивнул.
— Ну то-то же! Одно слово, дикари! — подытожил князь, и Митька не сразу понял, кого он имеет в виду. — Впрочем, и у нас такое мало кто умеет. Этому выскочке и хаму, который перенес тебя в Оллар, старому козлу Хайяару такое уж точно не под силу. Так что одного ребенка хватает надолго. Когда подохнет, меняем.
— И как же… — Митька понимал, что говорить такое глупо, но все-таки спросил. — И как же вам не жалко? Они же… ну им же…
Князь вновь рассмеялся.
— Мальчик, как я погляжу, голова у тебя забита глупостями. При чем тут жалость? Жалость — это для убогих, слабых, для полулюдей… Жалость — это когда ты чувствуешь, что беспомощен, но признаться самому себе боишься… или стыдишься… И вот тогда, чтобы сжиться со слабостью, ты придумываешь пустое… всякую там жалость, любовь, сострадание. А цена этим словечкам — тьфу. Это обман, морок, шоры… только не для глаз, а для ума. Сильный человек в шорах не нуждается, он видит мир истинный, неискаженный нашими пристрастиями и фантазиями. Тебе предстоит многому научиться, Митика. Что ж, я умею учить… ничуть не хуже старого пердуна Харриму-Глао. Ты у меня избавишься от того хлама, коим напичкали твои мозги в вашем ржавом Круге. Ты поймешь, что в мире есть лишь одно настоящее — сила, воля и власть. Все, кто слабее — существуют лишь для тебя, используй их. Нет никакой любви, о которой талдычат смрадные единяне — есть лишь здоровое желание обладать, сделать своим. Вот как, например, я сделаю тебя своим — потому что я сильнее и потому что ты мне нужен.
Митька судорожно сглотнул.
— Да, — спокойно и как-то доверительно кивнул князь, — вот и пришла пора поговорить откровенно. А то все эти глупости про спасение Тхарана, про твое скорое возвращение домой — ну согласись, на зубах же вязнет. Во всяком случае, на моих.
Так… Сердце в который уже раз екнуло. Значит, «скорое возвращение домой» — это глупости? Его отсюда не выпустят, значит? Типа, спасибо, что не сунут под прозрачный колпак? Что же этому борову от него надо?
— Понимаешь, — как ни в чем не бывало продолжал князь, — что нам с тобой этот несчастный Тхаран? Какая от него, скажи, польза? То есть раньше-то, понятно, польза была. Собрать воедино древнее знание, развивать тайную науку, заручиться поддержкой бестелесных сил — все это правильно, все это нужно. Но Тхаран отстал от жизни, и значит, должен умереть. Таковы законы. Старое уходит, сменяясь новым… которое когда-нибудь тоже будет старым… Единяне тут весьма полезны, между нами. Это, знаешь ли, как крысы, пускай грызут падаль. А мы с тобой пойдем дальше, взяв от Тхарана все потребное…
Митька присел на корточки, прислонившись лопатками к гладко отполированному мрамору. Ну ни фига себе откровения! Может, он совсем на голову больной? С Тхараном воевать собрался, что ли? Вместе с единянами? И думает, будто они его в компанию примут?
— В этом Круге уже нечего делать, — не глядя на Митьку, негромко бормотал князь. — Тут расплодятся единяне, все напортят, порушат, пожгут, совсем никаких условий для работы… Но скоро все изменится. Они, старцы-плащеносцы, этого еще не знают. И уж подавно не знают единянские невежды, надеются на своего Спящего. Ха! И против Спящего у меня кое-что припасено. Очень хорошее, знаешь ли, сонное зелье. И потом, коллекция же… Я вот думал, что с тобой делать, — без всякого перехода произнес он вдруг. — И понял, что незачем отдавать тебя Тхарану. Зачем помогать старине Хайяару? Уйдут ли они в свой Древесный Круг, вырежут ли их здесь псы Единого, для меня без разницы. Князь помолчал, облизнул пересохшие губы и шагнул к Митьке. Крепко сдавил плечо.
— Вот какая штука, мальчик, — жарко задышал он ему в ухо, — есть у меня на тебя некие виды. Поначалу думал я поразвлечься. Это же такое удовольствие — провести юнца по всем сферам ужаса, добиваться то ярости, то собачьей покорности, то искренней любви… да-да, той самой глупости, для слабых людей. Я уверяю, это чудесно! Тебе понравится, когда попробуешь. Я научу… Откроешь бездну удовольствия, мальчик… Но потом я подумал — а чем в этом смысле ты лучше всех прочих, которые стоят мне горсточку огримов или вообще ничего не стоят? Не все ли равно, кого дрессировать, местного или пришлого? Нет, я предусмотрел о тебе нечто большее. Мне нужен ученик, Митика. Хотя мне и удастся найти снадобье бессмертия, а рано или поздно это удастся, никаких сомнений, то все равно одному-то скучно. Знания, мои бесценные знания надо же кому-то передать. И кому? Не этим же придуркам из Тхарана, не видящим дальше собственного носа! Нет, мне нужен был кто-то другой… не олларец, не варвар… кто-то из совсем другого мира. И знаешь, ты мне понравился. Ты вполне подходишь. Дурь я из тебя выбью, это просто, а зато будешь моим учеником… Если бы я собирался когда-нибудь умереть, то сказал бы — моим наследником. Но поскольку я буду жить вечно, на наследство не рассчитывай. То есть я, конечно, много всего тебе подарю — и этот замок, если хочешь, и земли, и сотни тысяч рабов… но это все такие пустяки!
Митька с ужасом глядел на него, совершенно отчетливо, до рези в глазах понимая: князь безумен. Пускай он и мудрец, и маг, и все такое — но ведь полная шиза, сюда бы санитаров и «Скорую» с мигалкой… а еще лучше взвод омоновцев… и гранатомет не помешал бы…
— Не надо мне этого ничего, — тихо и обречено прошептал он, уставясь в пол. — Я домой хочу!
— И домой пойдешь, не сомневайся, — беспечно ответил Диу-ла-мау-Тмер. — Как только я обучу тебя основам, то и отпущу. Тогда все будет просто, тогда будем ходить меж Кругами как из комнаты в комнату. Между прочим, ты мне как раз очень пригодишься в Железном Круге. У меня есть некие планы, Митика. Мне нужен там доверенный человек. Так что потерпи еще немного… несколько лет, и ты вернешься домой, вооруженный всею мудростью… ну, то есть моею мудростью.
