Ничего невозможного - Астахова Людмила Викторовна (читать книги онлайн без TXT) 📗
Генерал нахмурился.
— Лорд Джевидж — рисковый человек, он уже избавился от одного «неправильного» сына, но взамен получил не совсем то, что хотел, — проворковала Даетжина почти нежно. — Правда, Росс? Маленький Диан вас подвел. Или это было условием Великого Неспящего?
С Джевиджа тут же слетела вся шелуха светскости, обнажив нутро хищника.
— Не будь с вами этой… дамы, Алтидин, я бы еще подумал, возможно, мы бы смогли договориться или я бы попытался сбежать… да мало ли… Но когда рядом Даетжина, на мое чувство самопожертвования можете не рассчитывать. Так-то вот.
— Вы пожалеете…
— Сержант, отдайте генералу ответ коменданта, — приказал Росс.
Тот прочитал, смерил стоящего перед ним врага тяжелым взглядом и процедил сквозь зубы:
— Вы еще будете смотреть, как я расстреляю всех сдавшихся в плен, включая женщин, детей и раненых.
— Что-то в этом духе я и собирался от вас услышать, Алтидин, — усмехнулся Джевидж. — Прощайте и передайте привет мистрилу Имрусу, я до сих пор вспоминаю вкус его телячьих котлет.
Он как раз стоял так, чтобы Смирительный Удар пришелся прямо в висок. Сержантик даже не поймет, в чем дело, когда лорд канцлер покорно побредет следом за генералом.
Идеальная позиция, просто идеальная.
Даетжина осторожненько выпростала из рукава куртки свой жезл, направила его на Джевиджа и… Ничего не произошло! Только ветер сильно дунул в лицо. Магичка попробовала еще раз и снова ничего не ощутила. Внутри нее была Пустота. То, что всю жизнь воспринималось как суть, как согревающий огонь, как сияние, вдруг исчезло.
«Все прос-с-сто, женщ-щ-щина. Я всего лиш-ш-шь уравнял шанс-с-сы!» — прошелестел ветер голосом Великого Л'лэ.
Он был действительно Велик и в чем-то равен ВсеТворцу, он был не богом, но тем, кто одним дыханием своим способен давать и отнимать. Давать Силу и отнимать ее. Великий Огнерожденный лишь уравнял шансы — он сделал Даетжину Махавир равной Россу Джевиджу, он отнял у нее только магию. Такой пустяк по сравнению с силой воли и духа. С его точки зрения, естественно.
Таких кроваво-алых зловещих закатов Лалил видеть не доводилось нигде, а уж она-то повидала мир не только на фотокопировальных открытках. В тропических широтах солнце просто валится за линию горизонта, а затем сверху обрушивается черная непроглядная ночь. На севере закаты долгие, прозрачные как детские сны, они как тончайший золотой газовый шарф в руках фокусника, исчезающий прямо на глазах.
Но здесь… Это что-то невозможное, а не естественное исчезновение светила за горизонтом. Все оттенки кармина, амаранта и граната с мазками рваных туч: цвета ультрамарина, кобальта и сапфира. Словно в чертогах древних богов случился чудовищный пожар. Или могучий витязь настиг и заколол исполинского дракона.
Ничего удивительного, что даже Лалил Лур, по натуре не склонная к романтической рефлексии, места себе не находила, тщетно пытаясь отрешиться от мучительного предчувствия близкой беды. Дошло до того, что она, словно нервная девчонка-гимназистка, заламывала руки, глядя на очередной закат. Само собой, мысленно, потому что научиться благородному навыку пить страдания ведрами шлюхиной дочери так в жизни и не довелось.
А ветер все крепчал и крепчал, приближая бесснежную, но жестокую и коварную зиму Последней земли.
Полковник Барклей агентессе не то чтобы совсем не понравился, но вызывал противоречивые чувства, как и весь Пятый кавалерийский полк Его императорского величества. Такую разношерстную публику не в каждом порту встретишь. Эйс Барклей весь из себя аристократ и чистоплюй, но командовал своим полком с помощью настоящего ублюдка — подполковника Ирикки, все пороки которого написаны на низком тяжелом лбу. Причем не самые безобидные пороки, надо заметить. Стоявшие во главе каждого эскадрона майоры ненавидели его открыто, а их капитаны — молча, но всем сердцем. Среди последних капитан Маджар оказался не самым худшим, он, по крайней мере, не говорил сальностей и не пытался каждую ночь вломиться в комнатенку Лалил. Бывшая тюремная камера имела толстую дверь и закрывалась изнутри на массивную щеколду, да и постоять за себя и свою девичью честь мис Лур могла, но когда полночи от стука глаз не сомкнешь — это неприятно. Впрочем, справедливости ради надо сказать, моральные качества кавалеристов Пятого полка на общую боеготовность, судя по всему, не влияли. Личный состав обучен был неплохо, учебные стрельбы проводились регулярно, да и оружие в армии поддерживалось на современном уровне. Каждый кавалерист имел при себе саблю или тесак, винтовку Улеама или карабин Лукуса, а также револьвер любой подходящей системы. Все бы ничего, но наблюдательность и глубокие познания в области вооружений сослужили мис Лур плохую службу. Стоило задать капитану Маджару вопрос по поводу унитарных патронов к револьверу системы Улеама, и этот старый осел снова начал подозревать в ней шиэтранскую шпионку.
— Что вы хотите, мис? — рассмеялся полковник Барклей, когда Лалил пожаловалась на постоянную слежку. — В голове большинства нормальных мужчин не укладывается мысль, как молодая, привлекательная женщина может состоять в Тайной службе да еще и разбираться в оружии.
— Я все понимаю, ваше превосходительство! Но помилуйте — как вынести присутствие рядом двух или трех сержантов, которые постоянно жуют или табак, или чеснок, или все вместе?
Начхать Лалил было на ядреное амбре, исходящее от соглядатаев, в борделе она нанюхалась всякого, но слишком хотелось побыть одной не только за дверью сортира.
— Если это месть за разочарование в том, что я не шпионю на Шиэтру, а совсем даже наоборот, то можно это делать как-то менее изощренно?
— В нашем захолустье так редко встретишь утонченную женщину, — уклончиво ответил полковник.
Ну не признаваться же, что приказ о слежке отдан им самим. Как любой военный, Барклей честно не любил всякие тайные службы, шпионов, агентов и прочих скользких личностей, чужими руками загребающих весь жар. «Честные солдаты умирают, а ордена и почести получают какие-то полуштатские прыщи», — было написано на физиономии полковника всякий раз, когда речь заходила о ведомстве командора Урграйна. И такое сущее недоразумение, как женщина-агент, вызывало у него острейший приступ изжоги. Лалил превратилась для него в горячий чайник без ручки — и не выбросишь ценную вещь, и кипяток нужен позарез, и руки жжет.
— Если в поле зрения ваших офицеров до сих пор оказывались женщины только двух категорий — добропорядочные матери или развратные шлюхи, то при чем же здесь я, господин полковник? Я не то и не другое, но такова уж моя судьба.
— Одна-единственная ласточка весны не делает, — буркнул Барклей, одновременно злясь и побаиваясь связываться с протеже самого Лласара Урграйна.
Тем вечером Лалил не стала терзаться предчувствиями, навеваемыми невероятной красоты закатами. Надоело! «Пора действовать!» — сказала она себе, копируя интонации лорда Джевиджа, докурила последнюю, подаренную полковником сигару и отправилась в свою конуру: собирать вещички, чистить оружие и придумывать речь, с которой обратится к полковнику.
Надо сказать без ложной скромности, речь вышла роскошная, просто великолепная! За половину долгой осенней ночи еще и не то можно придумать.
Вот только не довелось мис Лур зачитать ее многоуважаемому полковнику. Тоже, видно, не судьба. Или все-таки Судьба?
Утром, едва Лалил высунула носик из двери своего обиталища, как сразу поняла — что-то случилось, пока она спала. Что-то до крайности важное.
— Дык на рассвете на наш пикет вышел эрройя по имени Лис. Вся суматоха из-за него, — любезно пояснил рябой сержант Оску, исполнявший обязанности ее личного сторожа.
— А что случилось?
— Нам пока никто не доложился, мис, мы — люди маленькие.
Маленьким Оску выглядел только против коня-тяжеловоза и то лишь на первый взгляд. Но если присмотреться повнимательнее… Словом, Лалил не стала продолжать расспросы, а направилась прямиком к полковнику. Зря она, что ли, речь придумала?
