Черный дом - Кинг Стивен (смотреть онлайн бесплатно книга txt) 📗

Мышонок отворачивается от Джека, утыкается лицом в плечо, раскрывает рот и блюет. Медведица кричит. Блевотина гнойно-желтая и испещрена черными точками, похожими на гной в уголках глаз Мышонка. Они живые.

Нюхач торопливо выходит из гостиной, и Джек, как может, прикрывает Мышонка от солнечного света, которым залита кухня.

Хватка Мышонка ослабевает.

Джек поворачивается к Доку:

– Вы думаете, он уходит?

Док качает головой:

– Просто отключился. Старина Мышонок так просто не уйдет. – Он мрачно смотрит на Джека. – Если бы от этого был прок, мистер Полисмен. Не будет – вина ляжет на вас.

Нюхач возвращается с тряпками, на его руках – зеленые резиновые перчатки. Молча он собирает тряпками блевотину между плечом Мышонка и спинкой дивана. Черные точки больше не шевелятся, и это хорошо. Было бы лучше, думает Джек, если б они не шевелились с самого начала. Он замечает, что блевотина проела обивку дивана, как кислота.

– Я хочу на пару секунд убрать плед, – говорит Док, и Медведица сразу встает, с миской со льдом в руках. Отходит к одному из стеллажей, поворачивается к дивану спиной, ее трясет.

– Док, мне это надо видеть?

– Я думаю, да. Я думаю, вы даже теперь не представляете себе, с чем имеете дело. – Док берется за плед и вытаскивает его из-под обмякшей руки Мышонка. Джек видит, как что-то черное вылезает из-под ногтей умирающего. – Помните, мистер Полисмен, все это случилось лишь пару часов назад.

Он откидывает плед. Стоя спиной к ним, Сюзан «Медведица» Осгуд смотрит на труды величайших западных философов и плачет. Джек пытается сдержать крик, но у него ничего не выходит.

Генри расплачивается с таксистом, входит в дом, набирает полную грудь холодного – система кондиционирования функционирует отлично – воздуха. В доме легкий сладковатый аромат, и он убеждает себя, что это запах свежесрезанных цветов, к ним миссис Мортон питает слабость. Он знает, что это заблуждение, но сейчас не хочет иметь дело с призраками. Настроение у него заметно улучшилось, и он знает почему: приятно сказать парню с ESPN, что он может засунуть свое предложение в известное ему место. Для человека это праздник, особенно если у человека есть любимая работа, две кредитные карточки, на которых никогда не иссякают деньги, и графин ледяного чая в холодильнике.

Генри идет на кухню, пересекает холл, гостиную, выставив перед собой руку, на случай, если миссис Мортон что-то переставила. В доме тишина, не считая шепота кондиционера, мерного гудения холодильника, звука его шагов…

…и вздоха.

Любовного вздоха.

Генри на мгновение замирает, потом осторожно поворачивается. Сладковатый запах чуть сильнее, если стоять лицом к гостиной и входной двери? Он думает, что да. И это не цветы, нет смысла себя обманывать. Как всегда, нос чувствует. Это аромат «Моего греха».

– Рода? – зовет он, потом добавляет уже тише: – Жаворонок?

Нет ответа. Разумеется, нет. У него глюки, ничего больше. Такое случается со многими, не так ли?

Нет никаких запахов. Нет никаких сексуальных вздохов. И все-таки его не оставляет мысль, что жена стояла в гостиной и молча смотрела на него, когда он слепо проходил мимо, держа путь на кухню. Его Жаворонок вернулась с кладбища Ноггин-Монд, чтобы немного погостить. Может, чтобы послушать последний диск «Слоббербоун».

– Прекрати, – одергивает он себя. – Прекрати, идиот.

Входит в большую кухню, где все разложено по полочкам. Переступив порог, автоматически нажимает большую кнопку на панели, и тут же из динамика над головой звучит голос миссис Мортон. Звуковая система класса хай-тек, поэтому ощущение, что голос живой, будто сама миссис Мортон говорит из гостиной.

– Заезжал Джек Сойер и оставил вторую кассету, чтобы ты ее прослушал. Он говорит… ты понимаешь, запись того человека. Плохого человека.

– Плохого человека, правильно, – бормочет Генри, открывает дверцу холодильника, наслаждается волной холодного воздуха. Рука безошибочно ложится на банку «Кингслендского темного», одну из трех, стоящих в дверце. Сейчас не до ледяного чая.

– Обе кассеты в твоей студии, на звуковом пульте. Далее, Джек хотел, чтобы ты позвонил ему на сотовый. – В голосе миссис Мортон появляются назидательные нотки. – Если будешь говорить с ним, надеюсь, скажешь ему, чтобы он был осторожен. И будь осторожен сам. – Пауза. – Не забудь про ужин. Он в холодильнике на второй полке, по левую руку.

– Не надо, не надо меня учить, – говорит Генри, но улыбается, открывая банку с пивом. Идет к телефону и набирает номер Джека.

На пассажирском сиденье в кабине пикапа, стоящего перед домом номер 1 по Нейлхауз-роуд, оживает сотовый Джека. Но кабина пуста, так что его трели никто не слышит.

«Абонент, которому вы пытаетесь дозвониться, в настоящее время не отвечает. Пожалуйста, попробуйте позвонить позже».

Генри кладет трубку, возвращается к двери, нажимает на панели другую кнопку. Голоса, которые сообщают время и температуру воздуха, его персоналий, но запрограммированы так, что Генри не знает, какой голос услышит. На этот раз в солнечную, кондиционированную тишину дома врываются вопли Висконсинской крысы.

– Время четыре двадцать две пополудни! Снаружи температура восемьдесят два градуса! Внутри – семьдесят! [107] Что тебе до этого? Что всем до этого? Жуй это, ешь, запивай, оно все-е-е…

…равно выйдет из одного места. Правильно. – Генри вновь нажимает кнопку, отсекая завершающую часть фирменной фразы Висконсинской крысы. Неужели так быстро прошло время? Господи, совсем недавно пробило полдень. И раз уж речь зашла о времени, так ли давно ему было двадцать лет и энергия била в нем ключом? Что с…

Вздох повторяется, прерывая насмешки над собой. Вздох? Ой ли? Куда вероятнее, сбой в работе кондиционера. Во всяком случае, только таким образом он может это объяснить.

Он может дать ту трактовку, какую хочет.

– Есть тут кто-нибудь? – спрашивает Генри. В голосе дребезжание, которое он ненавидит. Старческое дребезжание. – Есть кто-нибудь в доме?

На какую-то секунду его охватывает страх: а вдруг он услышит ответ. Но никто не отвечает, понятное дело, и Генри тремя большими глотками ополовинивает банку. Решает, что пойдет в гостиную и немного почитает. Может, Джек позвонит. Может, алкоголь поможет ему унять расшалившиеся нервы.

«А может, в ближайшие пять минут мир перестанет существовать, – думает он. – И тогда тебе не придется вслушиваться в этот ужасный голос на кассетах, которые ждут в студии». Эти чертовы кассеты лежат на звуковом пульте, как неразорвавшиеся бомбы.

Генри медленно возвращается в гостиную, выставив перед собой руку, говоря себе, что он не боится, совершенно не боится прикоснуться к лицу умершей жены.

Джек Сойер навидался всякого, побывал в местах, где нельзя взять напрокат автомобиль в компании «Авис» и вода вкусом не отличается от вина, но и для него открывшееся под одеялом – шок. Точнее, нога Мышонка. Еще точнее, то, что стало с ногой Мышонка. Когда ему удается взять себя в руки, первый позыв – отругать Дока за то, что он снял штаны с Мышонка. Джек думает о сосисках, о том, как они сохраняют форму на скворчащей сковородке, которая стоит на раскаленной горелке. Это, безусловно, глупое сравнение, primo stupido [108], но человеческий мозг в стрессовых ситуациях выдает более чем странные умозаключения.

Форма ноги сохраняется в какой-то степени, но плоть отделилась от кости. Кожи как таковой нет, она превратилась в сочащуюся желеобразную субстанцию, смесь молока и беконного жира. С мышцами, которые обтягивала кожа, тоже произошли катастрофические изменения. Укушенная нога из твердого состояния словно перешла в жидкое, эта жидкость испепеляет и диван, на котором лежит Мышонок. К запаху разлагающейся плоти добавляется запах тлеющей ткани.