Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
И то же, почти слово в слово, расскажут в другой деревне, а после и в третьей, и пятой, и еще в нескольких, и в двух небольших городках. Расскажут, что спустя дни внезапное это осенение отошло, но всё ж осталось в душе чувство пустоты и горечи. Расскажут, что, быть может, парочка дел, совершенных на благо неприятного соседа или вовсе незнакомца, или доброе слово, сказанное без выгоды, или молитва ненадолго скрывают пустоту и умаляют горечь. Расскажут, самим себе изумляясь и смущаясь. И кто-то скажет, что милосерден Господь, не позволяющий святым Своим зримо и неизменно быть среди простых смертных и смущать их слабые души…
Первый день мая выдался приятно прохладным. Солнце не ушло, но уже не жарило так по-летнему и по временам прикрывалось облаками, невесомыми, как пушинки, давая прозрачную легкую тень. Ко второму дню пути Мартин уже не щурился раздраженно и не закрывал болезненно глаза, когда небесное светило нехотя выбиралось из облачного кружева, и даже, бывало, первым заводил разговор, а не только односложно отвечал на вопросы.
Грегора все же, к глубочайшему разочарованию несостоявшегося философа, было решено оставить в Грайерце. Как верно заметил Мартин, толку с парня в этой поездке все равно не будет, и если уж на что и рассчитывать, так это на умения его отца, уже однажды доказавшие свою полезность. Однако втянуть камневеда в дело второй раз уже самоочевидно не вышло бы, да и Косса всё же не одаренная любительница жвачных, и Курт сильно сомневался, что Харт хотя бы просто продержится дольше минуты, не говоря уж о каком-то значимом вкладе в победу. Посему пользу оставалось извлекать ту, что была доступна: пытаться закинуть удочку к нейтралам через Харта-старшего и просто держать хоть какое-то время в зоне своего влияния младшего. Философу была вручена бумага с краткой характеристикой и рекомендациями, а на словах отдано распоряжение непременно сообщить конгрегатским служителям, что майстер Гессе велел обратить на новое приобретение внимание отца Альберта…
— Заметили, — тихо произнес Мартин, на мгновение приподнявшись в стременах, и снова уселся. — Скоро встретят.
Курт не ответил, лишь молча кивнув; всё, что касалось встречи с отрядом сопровождения, и без того было обсуждено не раз, да и без обсуждений обоим было хорошо известно, что ждет впереди. Уточнять, не ошибся ли Мартин, определив мелькнувшую вдалеке мелкую кляксу как дозорного, он тоже не стал.
Вскоре вдали снова возникли размытые темные точки; точки росли, приближались, превращаясь в крошечные пятнышки, потом в пятна побольше, еще больше, еще, потом в неясные очертания, потом сложились в фигуры всадников… Фигуры становились всё ближе, и их уже можно было сосчитать — шестеро, и уже можно было узнать кого-то из них, и увидеть, что оружие наготове…
Мартин придержал коня, спрыгнул наземь, сделал три шага вперед и встал посреди неширокой дороги. Курт остановился тоже; подумав, неторопливо спешился и остался стоять, где был, держа обоих коней под уздцы.
— Только не лезь, — тихо бросил стриг, не оборачиваясь. — Я сам.
— Да уж не маленький, разберешься, — отозвался Курт сдержанно, и тот коротко кивнул, сделав еще два шага вперед.
Пятеро из шести всадников спешились и двинулись навстречу с арбалетами наизготовку, шестой так и сидел в седле, однако на месте не остался — пустил лошадь медленным шагом вслед за пятеркой бойцов. Этого сухого, как хворост, сморщенного старика еще издалека признал даже Курт, а уж Мартин-то наверняка еще раньше смог оценить, с каким почетом их встречают на подходе к Констанцу…
— Майстер Бекер, оставайтесь на месте, — предостерегающе произнес один из зондеров, хотя тот по-прежнему стоял недвижимо; приблизившись на расстояние пяти шагов, бойцы замерли, держа на прицеле обоих путников, и все тот же зондер добавил: — Думаю, не надо объяснять, что ничего личного.
— Конечно, Штакельберг, — отозвался Мартин подчеркнуто безмятежно, приподняв руки и развернув их открытыми ладонями к собеседнику. — Если память мне не изменяет, ничего личного у вас ко мне и быть не может.
Зондер кивнул. На лице вышколенного детища Хауэра не проступило ни тени эмоции, но не заметить, что все пятеро в некотором смятении, не мог даже Курт.
— Вы без оружия, где оно?
— У него, — Мартин кивнул назад, и Штакельберг нахмурился:
— Почему?
— Я всё ж не первый день в Конгрегации, — голос стрига улыбнулся. — Предписания на подобные случаи известны. Так к чему отнимать у всех нас время.
По тени, мелькнувшей на невозмутимом лице зондера, было видно, что он едва сдерживается, чтобы не поинтересоваться, много ли «подобных случаев» известно майстеру Бекеру и почему никаких предписаний не известно ему самому…
— Стойте на месте, — повторил он ровно и отступил в сторону; Мартин молча кивнул.
Старик за спиной Штакельберга медленно сполз с седла на землю, помешкал, глядя отчего-то не на стрига перед собою, а на Курта, и так же неспешно двинулся вперед, мимо пятерки зондеров. Никто не шелохнулся, не произнес ни слова, пока старик не приблизился, остановившись в шаге от Мартина. Теперь он загораживал стрига целиком, однако зондеры остались, как были — с принятым наизготовку оружием.
Несколько мгновений старик стоял неподвижно, молча, чуть прикрыв глаза, а потом вздохнул:
— Наклонись, что ли, сын мой, в мои годы этак тянуться тяжко.
Мартин помедлил и молча, неторопливо опустился на колени, продолжая держать руки чуть в стороны, по-прежнему открытыми ладонями к бойцам зондергруппы. Старик глубоко вдохнул, выдохнул и опустил ладонь на склоненную перед ним голову, снова прикрыв глаза и замерев недвижимо. В тишине протянулся десяток мгновений, другой, миновала минута, потекла вторая… В лица зондеров Курт не вглядывался, дабы не раздражать лишний раз и без того напряженных бойцов, но видел, что с каждой секундой им все более неуютно и неловко. Pro minimum трое из них — это Курт знал доподлинно — побывали с инквизитором Бекером в совместных схватках дважды и, насколько ему было известно, чувства к вышестоящему сослужителю питали самые теплые. Мысль, что им, возможно, вот-вот придется расстрелять его в упор, зондерам явно была не по душе…
— Ох, — снова вздохнул старик, убрав руки, и Мартин поднял голову, молча глядя на него снизу вверх. — Чую, что знал, на что пошел. Но к чему?
— Мир, отец Альберт, — отозвался Мартин негромко. — Он слишком большой. Путей слишком много, а меня слишком мало.
— А совладаешь ли?
— Должен. Значит, смогу.
— Ох, — повторил старик сострадающе и обнял стоящего на коленях стрига, прижав его голову к себе. — Prosperet Deus [161]…
Наверное, обладай Курт той способностью ощущать чужие души, каковою владела Альта, сейчас его захлестнуло бы волной облегчения, изошедшей от зондеров, опустивших оружие. Впрочем, и без сверхнатуральных умений можно было догадаться, чего им стоили эти несколько минут.
— Ощущаешь себя недурно, как я гляжу, — уже серьезно и деловито сказал отец Альберт, поднимая Мартина на ноги. — Так и езжайте далее, как ехали. Но не в Констанц, там вам делать нечего.
— Почему? — решился, наконец, подать голос Курт, старик качнул головой:
— Не стану говорить. Вот доедем с вами до развилки, я и сии бравые воины — в Констанц, а вы с одним из них — в лагерь, где обосновался Его Высочество, и Антонио там же. Он вам все и поведает.
— Вы видели наш отчет, отец Альберт? — спросил Мартин нетерпеливо. — Читали его?
— Да, тщательнейшим образом изучил. Все учел. Не тревожься.
— Точно не стоит тревожиться? Мне все же кажется, что наши предположения…
— Коли я начну говорить обо всем, что творится и еще будет сотворено, — мягко оборвал его старик, — мы на этой дороге останемся до Второго Пришествия. Много мы продумали, получивши ваше послание, и есть что сказать вам, но все это в два слова не уложить. Посему — езжайте.
