Круг - Козаев Азамат (читать книги онлайн полные версии .TXT) 📗
– Как раны?
– Лед сошел, и ладно.
– Холод чувствуешь?
– Мне теперь без него никак, – осторожно пожал плечами. – Ледованов приемыш.
– Через годик последние клочья Потусторонья развеет теплый ветер, растопит солнце.
– Уеду.
Ворожец укоризненно поджал губы, легко покачал головой.
– Уедем. – Сивый поправился. – Два сапога пара, гусь да гагара.
– Да, нельзя вам долго среди людей. Не случилось бы непоправимого. А белый свет велик, не вдруг и обойдешь. Свози Верну к отчему берегу.
Кивнул. И туда тоже.
– Не спускай с нее глаз.
Промолчал. Будто надвое жизнь расчертило. Как понял? Дышится по-другому, смотрится, вздыбленная шерсть улеглась. Едва срезала Верна узел на волосах, с тем узлом будто другой распустился – внутри. Словно не дышал все это время, бился на пределе.
– Расскажи о том дне.
Ворожец не стал уточнять, Сивый и так понял.
– Пока силы были, держался. Потом ровно дно у бочки выбило – опустел враз. Биться от заката до рассвета тяжело. Не понимал, как такое возможно. Думал, сказки.
– А теперь?
Мотнул головой.
– Лучше бы сказкой осталось. Когда перед глазами потемнело и вокруг сгустился туман, повернулся туда, откуда холодом несло.
– А дальше?
Безрод вздохнул, поморщился. Неприятно вспоминать.
– Я нырнул туда первым, он – вторым. Пробыли всего ничего, а уже закат.
– В Потусторонье нет времени. И за силу платишь дорогой ценой.
– Сполна расплатился, – оглядел себя, похлопал по бокам.
– Отъешься, босота. – Стюжень щелкнул его по лбу. – Верна откормит. Вон, пылинки с тебя сдувает. О чем задумался?
– Ничто не случается просто так. – Безрод задрал голову, устремил взгляд в небо. – Всегда для чего-то. В Понизинку занесло – отогрелся подземным жаром. Убежал подальше от людей, пришел сюда, нашел мать.
– И дальше пойдете, – вздохнул Стюжень.
– Через месяц смогу держать нож, через два – меч.
– Главное, ешь.
– Ем…
– Ты это… – В утро отхода Гюст решительно встал на пороге бани и окинул Верну недовольным взглядом. – Бабские одежки сними пока. Переоденься в мужское. На граппре пойдем, а Улльга баб не любит.
– Ясну тоже заставишь в мужское влезать? – улыбнулась.
– Одна баба – не две, – буркнул кормщик, подмигнул Безроду, вышел.
Душистый хлеб отпустили на море. Должен был напитаться морской водой, уйти на дно, а не так вышло. Унесло волнами в открытое море, и вскоре каравай видно не стало. Гюст повеселел.
Ушли в море без лошадей. Оставили в конюшне. Задали корма на несколько дней. Послезавтра же придет ладья и заберет одного к одному десять коньков. Безрод сидел рядом с Гюстом, как будто порозовел. Попутный ветер без устали тащил граппр к берегу, морскую гладь рябили некрупные волны. Еще до заката дальнокрай потемнел, полоса сделалась черна и жирна, потом и берег показался. Дозорная ладья встретила еще в море, проводила до самого Сторожища. Ровно привидение, Улльга входил на пристань, сопровождаемый всеобщим молчанием.
– Чего замерли? – рявкнул Гюст, швырнул в кого-то огрызок яблока. – Не признаете?
– Никак ты, оттнир? – Здрав Молостевич приложил руку к глазам. – Где тебя носило?
– Где носило, там теперь нет! Несите багры, на веслах никого. Приставать будем!
– Чудно как-то. – Стражник развел руками. – Перед вами холодный ветер налетел. Пылищу поднял. Была бы со мной теплая верховка… Вот и думаем, к чему бы?
– Потом объясню! Багры тащите!
Подтянули корабль к мосткам, кинули сходни. Первым сошел на берег Стюжень. Всего пять боевых ладей стояло у причала, остальные ушли походами или дозором, Улльга – шестой. Кое-кто из парней нашелся в эту пору на пристани, весть о прибытии Улльги разнеслась по берегу с быстротой молнии. Голову сломали, куда подевался Гюст со своим граппром. Приставали с расспросами к Отваде, а тот многозначительно отмалчивался, дескать, сам знаю, вам не скажу. Прибежали Рядяша, Неслух, Прям, Вороток.
– Где был? Куда, старый, подевался? Обыскались, думали, сквозь землю провалился! Верховный ворожец – не иголка в стоге сена! Потеряться не может.
Стюжень многозначительно потряс пальцем, приложил руки к губам, крикнул:
– Спускайся!
Когда на сходни ступили Тычок с Ясной, дружинные потеряли дар речи. Тычок?! Здесь?! Ведь с Безродом ушел! Значит… Рядяша взбежал на сходни, ровно малых детей, подхватил стариков, каждого в руку, и снес наземь. Парни одним махом взлетели на борт и, потрясенные, замерли. Какая-то красивая баба помогает встать… Безроду! Сивый корячится, будто ранен, и узнаваемо ухмыляется.
– Воевода! Жив?!
– Какими судьбами?..
– Не может быть!..
Верна с опаской следила за бурным изъявлением радости и кусала губы. Как бы не помяли. Этот здоровенный может легко раздавить, а тот, просто немыслимый бугай, и вовсе сломает, не заметит. Неслух, точно перышко, подхватил Сивого на руки и закружил по палубе, выкрикивая:
– Ого-го! Здравствуй, сват!
Парни налетели, Безрода и видно не стало. Новоиспеченная невеста удивленно поглядывала на буйство. Ничегошеньки о тебе не знала, где жил, с кем кровь лил. Воеводой зовут… Целый город на руках носит, здравицы кричат! А подумать только, год назад никчемой считала, кусала по поводу и без повода. Кто же ты, Сивый?.. Ничего, впереди прорва времени, все наружу вылезет, ничто не утаится.
– А это Безродова невеста! – рявкнул во все горло Гюст, выталкивая Верну на середину палубы, к мачте. Парни на мгновение замерли, повернулись, и «Безродова невеста» нутряным чутьем угадала, что последует. Хорошо, успела дыхание задержать, дабы не взвизгнуть.
– Невеста?! Ого-го! Сивый женится!..
Здоровяк попросту сграбастал на руки – даже ойкнуть не успела – и швырнул в воздух. Ловко поймал, словно невесомую пушинку, подбросил еще раз.
– Знатно погуляем!..
– Воевода женится!..
– Вороток, бегом в терем, извести Отваду!..
Парни едва дух не выдавили. На руках снесли на берег, поставили рядом с Тычком и Ясной. Верна смотрела на Безрода изумленным взглядом, а ведь казалось, уже всем удивил, чем мог. Еще не все? Стюжень правильно все понял, шепнул на ухо:
– Ты никогда не откроешь его до конца. Всегда останется нечто, чего не знаешь.
– Это я уже поняла.
– Ну и хорошо.
В тереме принимал князь, бояре, как самому близкому родичу, жали руки, искренне обнимали. Верне княжна понравилась. Молодая, задорная, глаза горят, видно – счастлива. Ждут второго. Вся дружина набилась в думную палату, парни гомонили так, что Зарянке пришлось уйти, не для беременной такое.
– А помнишь…
– …Сапог разлетелся, точно гнилая тканина…
– А он и говорит: «По шее схлопочешь, образина…»
– Нет, он сказал: «Сей же миг, оттнир, по зубам получишь…»
– А Безрод ему: «Выходит, с неба упали три года для мальчишки?..»
– …И думаю: «Ну и голосище!..»
Верна ничего не понимала, таскала взгляд с одного дружинного на другого и разумела лишь одно: то, о чем рассказывают парни, имеет прямое отношение к Безроду. Иной раз дыхание перехватывало, когда доходило – был на волосок от смерти. О какой битве все кругом толкуют? Кто такие «застенки» и каким боком ко всему этому Сивый?
– Потом расскажу, – шепнул Стюжень.
– Он действительно мог помереть? – едва произнесла. Горло перехватило, как будто не было того десятка раз, когда Безрода могли распустить на ремни на ее собственных глазах. Только всегда так: чего не видела самолично, кажется страшнее.
Ворожец кивнул. И порубить могли, и стрелами утыкать, и море студеное за плечами осталось. Да разве насчитаешь мечи и ножи, что кровь пускали?
– Про какой мешок тот, здоровенный, толкует? Винится, что ли?
– Винится, – улыбнулся верховный. – Простить себе не может.
Чего простить не может? До заката Верна сидела в трапезной и слушала, мало-помалу открывая для себя ту часть жизни Сивого, что до сих пор оставалась закрыта. Ровно пыль убрали с чистого зерцала, пусть заиграет на нем солнце. Какие-то мешки, сапоги, поединки… Безрод несколько раз поймал изумленный взгляд, один раз показал: «Закрой рот, муха залетит». Захлопнула, сцепила зубы. Безродина невеста, а челюсть отвесила, будто дуреха глухоманная.
