Изоморф. Дилогия (СИ) - Лисина Александра (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Первый от меня почти не отстал, при этом умудрившись намертво прилепиться к стене и сползать по ней вниз, как муха – мордой вниз, словно законы гравитации были ему неведомы.
Я сперва даже заволновался, гадая, не свалится ли с улишша тяжелая корона. А потом позавидовал как его ловкости, так и тому, что семь хвостов не только играли для улишша роль дополнительной страховки, но и головной убор придерживали, чтобы не оставить нас без ценного приобретения. А когда на выщербленной стене и впрямь стали появляться старые, местами полуобвалившиеся от времени, жестоко обгрызенные кем‑то каменные ступени, я перевел дух. И дальше спускаться стало намного легче.
Ун через десять мы с Первым добрались до округлой дыры в стене, от которой в сторону отходил достаточно широкий, почти до потолка заваленный камнями и усыпанный свежим пеплом тоннель.
Шестой уровень.
Интересно, сколько тут обитало некко и на какое расстояние от колодца распространилась магическая волна? Понятно, что не на весь лабиринт. Шагов на сорок. Ну, может, чуть больше, если пластинки пролетели в непосредственной близости от тоннеля. А дальше твари наверняка выжили, хотя, надеюсь, их стало гораздо меньше.
Поведя носом, но не учуяв внутри ничего живого, я перепрыгнул с одной ступени на другую и принялся спускаться дальше.
А вот и нужный нам седьмой уровень… хм… да тут даже два тоннеля, расходящиеся в разные стороны. Какой из них восточный? Ага, вижу. Вон метка в виде флажка. Первый, ты где?
Улишш, выбравшись в тоннель первым, коротким рыком подтвердил, что получил соответствующие указания от брата. А затем терпеливо дождался, когда я его догоню, и вопросительно на меня посмотрел.
Я же тем временем с сомнением глянул в шахту, которая уходила намного глубже, чем мы могли себе представить.
И на кой фиг ее приспичило делать такой глубокой? Что там вообще могло понадобиться строителям, разбойникам и контрабандистам? Они что, там алмазы добывали? Тайники строили? В такой близости от капризной реки, наверняка каждый год заливавшей эти тоннели под завязку?
Покачав головой, я отвернулся и, перейдя на изнанку, двинулся на восток, ориентируясь на метки строителей. Не было у меня никакого желания исследовать нижние уровни. И без того, считай, сутки проторчал под землей. Скоро, небось, уже рассветет. Птички запоют. Паскуда Рез вернется в Орден, чтобы доложить о моей преждевременной кончине…
Нет, я не злой, но поквитаться с ним очень хотелось. И пусть с точки зрения мастера‑вора этот урод поступил правильно… пусть мастеру‑карателю Шалу он был ничем не обязан… пусть он даже не стал марать руки и сохранил мне жизнь, когда легко мог ее отнять… но повидаться с ним еще разок было необходимо.
Насчет нииса я пока не решил. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что объективно предъявлять ему претензии не за что. В нашем сотрудничестве мы оба блюли исключительно собственные интересы. И пока они пересекались, все были довольны. Как и Рез, ночной король был мне ничем не обязан. Все мои заказы он оплатил честно. Ну а то, что насчет последнего кое‑что утаил… дак и я ему многого не сказал. Хотя, возможно, именно по этой причине я был все еще жив, а не валялся посреди груды старого барахла, в муках испуская дух.
Единственное, что меня по‑настоящему интересовало, это причина, по которой Рез, убрав моими руками «ужас подземелий» и тем самым решив сразу несколько проблем, не забрал с собой Пакость. По идее, это было логично. Редкий артефакт с необычными свойствами, полная безопасность, которую обеспечивала магическая шкатулка…
Но потом я сообразил – мало того, что шкатулка была местной, и просто так ее вынести бы не удалось, так вору и не было смысла делать лишние телодвижения. Пока я оставался живым, приручить нурру ему бы в любом случае не свезло. А без этого ее даже продать было проблематично. Не говоря уж о том, что любое неосторожное движение могло привести к открытию шкатулки и целому вороху проблем, которые могла создать взбешенная зверюга, прекрасно знающая, что такое месть.
А так я остался в тайнике. Пакость осталась в тайнике. Под лучшей в мире защитой, которую ни магу, ни карателю не удалось бы преодолеть. Отсюда нурру никто бы не выкрал. И не возникло бы ни малейшего риска даже в том случае, если бы она смогла освободиться самостоятельно. А когда я перестану дышать, артефакт попросту дезактивируется, после чего его сможет взять в руки любой желающий. Тот же Рез. Или Шаран. А то и обманутый мною заказчик, с которым, по слухам, у нииса были когда‑то проблемы.
Одним словом, Рез поступил мудро. Он не отяготил свою совесть убийством беззащитного. Ничем не нарушил данного мне слова. Достиг всех целей, которые перед собой поставил. Заодно исполнил давнюю мечту. Не посрамил чести мастера‑вора. Стал обладателем какого‑то редкого артефакта. И принял в отношении нурры на редкость взвешенное и мудрое решение.
Хотя кто знает, каким бы оно было, если бы старый вор знал, кого именно Пакость признала своим хозяином.
***
Сколько я прошатался по подземелью, трудно сказать, но никак не меньше полутора ринов. Это, в общем‑то, не было особой проблемой, пока меня могла подкармливать Пакость. Однако тот факт, что на седьмом уровне имелось несколько лестниц, уводящих тоннель гораздо глубже первоначального уровня, стало для меня неприятным открытием.
Увидев такую лестницу в первый раз, я как‑то сразу подумал о вентиляции, которая наверняка за прошедшие годы разрушилась. Во второй – откровенно заколебался, в ту ли сторону иду. А когда проход в третий раз нырнул на глубину, я с сомнением покосился на значок в виде небольшого флажка на стене и, только убедившись, что по‑прежнему двигаюсь на восток, со вздохом начал спускаться.
При этом сказать, что идти было тяжело, я не мог. Завалы, конечно, встречались. Один раз мне даже пришлось их разбирать. Во второй – искать обходные пути, что несколько замедлило наше продвижение. Но в целом дорога оказалась не особенно утомительной. Да и сражаться с некко было не нужно – теперь они бежали от меня сами, торопливо забиваясь в щели и очень стараясь сделать так, чтобы не привлечь к себе внимания. А тех, кто осмеливался замешкаться, моментально сжирали Первый, умудрившийся на сытной кормежке заметно подрасти, и вечно голодная Пакость, которая теперь частенько останавливалась, чтобы забросить в свой мешочек очередной бриллиант.
Рина через два с половиной я с удивлением увидел, как мимо меня величественно проплыл зеленоватый силуэт, похожий на светящуюся в темноте маленькую рыбешку. Намаявшись за день, я даже не сразу вспомнил, что перемещаюсь по изнанке, поэтому и не заметил, в какой момент в реальном мире тоннели затопила вода. Но раз в воде появилась живность, значит, и до реки осталось недалеко. И когда это стало очевидно, я прибавил шаг, стараясь как можно скорее выбраться из подземелья.
Вскоре, помимо рыбешек, на уровне моей головы проплыла, извиваясь всем телом, речная змея.
Еще чуть погодя под ногами начала копошиться мелкая живность, ознаменовав свое появление зеленоватым свечением. Затем вокруг меня стали в изобилии виться такие же полупрозрачные водоросли. После чего появилась рыба покрупнее. А следом за ней и другие речные жители, мимо которых я шел, словно призрак посреди людной улицы, радуясь про себя, что могу преодолеть ее вот так, незаметно, и на своих ногах, вместо того, чтобы плыть, растрачивая попусту силы.
А силы уходили достаточно быстро – даже будучи в исходной форме и не расходуя энергию на поддержание чужого облика, длительное пребывание на изнанке истощало мои резервы с такой скоростью, как если бы я регулярно менял одну личину на другую, да еще и испытывал их выносливость в экстремальных условиях. Причем чем больше проходило времени, тем быстрее расходовались силы. И тем сильнее наваливалась стремительно накапливающаяся усталость.
Несколько раз мне приходилось делать остановки, потому что после почти суток непрерывной беготни даже мой выносливый организм требовал отдыха. При этом Первый, пользуясь передышкой, немедленно отправлялся на охоту – с помощью некко он восстанавливался быстрее. А вот Пакость каждый раз подбегала и с беспокойством заглядывала в мои глаза. И время от времени, покопавшись в мешочке, протягивала мне то слезу Аимы, то фэйталовую «жемчужину».
