Маледикт - Робинс Лейн (книга бесплатный формат TXT) 📗
Комната выводила Маледикта из себя. Пребывание в ней напоминало какую-нибудь безумную сказку из книг Ворнатти: больная девочка, заваленная подарками от поклонников и обреченная на трагическую смерть.
Маледикт неуверенно повернулся на бок, и когда боль — самая верная из его спутниц — не усилилась, хотя и не уменьшилась, встал на ноги. Дыхание со свистом вырывалось из его горла.
Маледикт проковылял до конца комнаты и прислонился к двери, нащупывая защелку. Застонав от натуги, он наконец открыл ее и оказался в пустых покоях Януса. В комнате царил полумрак, окна были занавешены, а дверь, ведущая наружу, оказалась заперта. Нагнувшись, Маледикт увидел в замочной скважине с другой стороны ключ и вздохнул: все равно что птица в клетке. Но куда ему было идти — ведь Маледикта так хорошо знали повсюду!
Он осторожно подкрался к окну и чуть отодвинул занавеску. Сад пересекали косые лучи света, и Маледикт впервые понял, что время не стоит на месте. Был ранний вечер, только-только подступали сумерки. Подходящее время для прогулок призрака, подумал Маледикт. Он услышал, как по ракушечнику дорожки с неспешным хрустом подъехала карета.
В саду, подсвеченном вечерним солнцем, играли дети слуг, одетые бедно, но опрятно. Завидев карету, они зашептались и бросились наутек. Маледикт смотрел, как они разбегаются по домам, завидуя их свободе — пусть и не выходящей за пределы господской усадьбы. Один мальчик остановился и посмотрел вверх. При виде Маледикта глаза малыша округлились от ужаса.
Маледикт поспешно опустил штору и отступил. Сердце его бешено колотилось. Но что мог увидеть ребенок? Лишь призрачную фигуру в затемненной комнате.
В замочной скважине за спиной повернулся ключ, и Маледикт бросился к пологу кровати. От неожиданного напряжения в глазах у него все заплясало. Он сделал глубокий вдох и постарался не издать ни звука, хотя боль пронизывала все тело. Вошел Янус, и Маледикт выдохнул.
— Мэл, — испуганным шепотом заговорил Янус. — Ведь тебя могли увидеть.
— В запертой комнате? — удивился Маледикт, опускаясь на кровать в надежде уменьшить боль в груди.
Янус подошел ближе, нагнулся, и с его шеи соскользнула гирлянда из розовых бутонов. Маледикт протянул руку и разорвал нить; лепестки и листья разлетелись, усыпав постель.
— Символ помолвки?
— Через три дня я женюсь на Псайке Беллейн — по особому разрешению и декрету короля, — проговорил Янус, едва сдерживая улыбку. — Полагаю, Арис хочет использовать ее как шпионку. Бедное дитя. И как похоже на Ариса — принимать ум за умение.
— Ты такой умный, — заметил Маледикт, откидываясь на смятые подушки и прикрывая глаза рукой. — А я-то всегда думал, что быть умным — это моя доля. Тем не менее, ты добился всего, чего хотел. А я… Я всего-навсего призрак.
— Ты выпил слишком много «Похвального», любовь моя, — возразил Янус. — Ты очень даже живой.
Гнев, как всегда, прибавил Маледикту сил и энергии:
— Да, но замурован здесь словно труп. Я не твоя любовница, или любовник, или придворный. Я твоя тайна, запертая в каменных стенах, спрятанная от слуг и живущая тем, что ты мне приносишь. Теперь ты женишься. Ты отправишься в свадебное путешествие, а кто, любовь моя, будет кормить меня? Кто, скажи на милость? Я всецело завишу от твоих прихотей. Доверишь ли ты кому-нибудь свою тайну — опасную, коварную тайну, которую я собой представляю? Или я буду ползать по твоему дому словно крыса, перебиваться украденным ломтем хлеба или куском колбасы и слушать, как лакеи да горничные обвиняют в пропаже друг друга?
— Мэл, довольно. — Янус поцеловал его в губы, прекращая поток жалоб.
Маледикт ответил на поцелуй протестующим укусом и постарался вырваться, жалея, что не может вскочить и выбежать из комнаты.
— Разве я не превратил твою тюрьму скорее в рай? У тебя тончайшее белье, самая красивая мебель, новые книги и лучшие лакомства. Ведь ты здесь не навсегда. Только пока о тебе не забудут.
Маледикт приподнялся на кровати. Длинные волосы рассыпались по бледным плечам, на скуле и груди выделялись лиловые шрамы. Он язвительно проговорил:
— Значит, меня так легко забыть?
Янус отвел темные волосы с лица Маледикта, но тот тряхнул головой, отталкивая прикосновение.
— Что, правдоподобный ответ в голову не приходит? — поинтересовался Маледикт. — Наверно, даже твой сын, если он у тебя родится, будет слышать мое имя, произносимое шепотом. Даже когда я умру по-настоящему, они все еще будут меня вспоминать. Ты об этом позаботился. Я чудовище, достойное быть воспетым в балладах.
— Не будет никакого свадебного путешествия. Даже если бы я сам мог перенести разлуку с тобой, Арис не желает упускать меня из виду. Я привезу жену сюда.
— Привезешь сюда… — эхом повторил Маледикт. Он поднялся и пошел к потайной комнате. — Какое приятное занятие: проводить время то с женой, то с мертвым любовником.
Маледикт совладал с защелкой, когда Янус почти догнал его, и не без удовольствия захлопнул дверь прямо у него перед носом. Будь он чуть крепче, он бы забаррикадировал вход столом — и пусть Янус потом сам ищет объяснения странному шуму в своих комнатах. Маледикт упал на матрац и уставился в пустой потолок. Его ладонь скользила по простыням в поисках забытого комфорта. Вдруг он рывком сел на кровати: боль отступила. Куда она делась?
Внутри него впервые с той ночи во дворце пробудилась голодная Ани.
Маледикт откинулся на подушку и закрыл глаза, вспоминая, как удобно лежала рукоять меча в его ладони, как смыкались над пальцами металлические перья, как хорошо отбалансированный клинок слушался, когда Маледикт делал взмах рукой или кистью. Юноша сжал пальцы и почувствовал холод металла; перекатился на бок, чтобы взглянуть на меч. Темный от грязи, мокрый, такой же призрак, как сам Маледикт. Юноша отер клинок о простыни, оставив на них ржавые следы засохшей крови и земли, и дунул на лезвие. Там, где его дыхание коснулось стали, капельки влаги испарились, и проступила матовая черная поверхность. Блеснули вороньи глаза, и Маледикт свернулся клубочком вокруг меча, вспоминая, как все было в первый раз. Как Миранда лежала, точно также свернувшись клубочком вокруг своей боли, а в ее сознании рос голос Ани.
Маледикт расслышал неловкое хихиканье, доносившееся откуда-то в тишине дома, и отодвинул поднос с едой. Изысканные блюда и сахарные украшения лучше, чем непривычное отсутствие Януса, подсказали, какой сегодня день. Маледикт встал с кровати и подошел к двери; осторожно приподнял защелку и выбрался из своей клетки. С мечом в руке он пересек пустую комнату Януса и отважился выйти в коридор.
Его внимание привлекла дверь напротив. Маледикт слышал, как слуги судачили, передвигая там мебель, и потому знал, кому предназначена комната. Он приоткрыл дверь совсем чуть-чуть, желая увидеть одним глазком, что за ней происходит. Янус поддразнивал и подбадривал Псайке, увлекая к кровати. Щеки девушки раскраснелись от вина и волнения. Янус остановился и поцеловал ее ладони, отчего она рассмеялась.
Стиснув рукоять меча, Маледикт наблюдал, как Янус повалил Псайке на кровать, с наслаждением соблазняя ее, обучая вещам, о которых она не имела ни малейшего представления, пока она не начала задыхаться и смеяться. Наконец она вскрикнула и поцеловала Януса в шею. Янус обвел комнату скучающим взором — и вдруг увидел Маледикта. Глаза Януса расширились от ужаса. Он прижал Псайке лицом к своему плечу, загораживая Маледикта.
Маледикт улыбнулся и взмахнул мечом — не для того, чтобы коснуться обнаженной плоти, а чтобы сорвать со стены портрет молодоженов. Картина с грохотом упала на пол. Маледикт скрылся в своей комнате раньше, чем Псайке успела завизжать, перекрывая его сдавленный смех.
Несколько дней женитьба Януса радовала Маледикта — наконец у него появилось развлечение. Хотя мысль о том, что бич королевского двора теперь должен довольствоваться лишь возможностью донимать скромную девушку, претила Маледикту, от жестоких шалостей он испытывал куда большее удовольствие, чем от наблюдений за двумя голубками. Маледикт будил Псайке по ночам, роняя подушку ей на лицо, касался ее ледяной рукой, заставлял возненавидеть Ластрест, возненавидеть мужа, который не желает увезти ее назад в город.
