Девятнадцать стражей (сборник) - Пратчетт Терри Дэвид Джон (книги бесплатно без онлайн .txt, .fb2) 📗
Старик осмотрел штаб, словно оказался здесь впервые. Потом несколькими быстрыми шагами пересек пространство и замер на пороге своего кабинета.
– Стэн, соедини меня с командиром Седьмой и командиром Тридцать второго. По защищенной линии. И пусть бомбардировщики готовятся, – холодно бросил он и закрыл двери.
«„Стэн“… Он сказал: „Стэн“… не „полковник“, как всегда в последние годы.
Господь милостивый, нам конец».
У темноты был запах и вкус мокрой земли, горючего и ржавчины. Темнота шумела дождем, мокро стекала по телу и холодила конечности. Темнота тяжело уселась ей на грудь, облепила ребра, прижала к земле ноги. Лезла маслянистыми пальцами в глаза, рот, уши.
Сестра Вероника застонала – тихо и слабо – и только тогда почувствовала, как невыносимо дерет у нее в горле. Сразу раскашлялась – рвущим, грудным хрипом, выплевывая изо рта и горла землю, грязь, кусочки неидентифицированной субстанции. Горло болело и жгло, словно она напилась кислоты.
У темноты есть цвет – поняла она, когда осторожно подняла руку и стерла грязь с лица. Серость и тени обрели глубину, выпустили из себя абрисы предметов, форм и объектов. Память еще сбоила, еще отказывалась сотрудничать, хотя и подсовывала образы каких-то кошмаров, которые лучше всего было бы забыть.
В конце концов, не каждый день она просыпалась в таких условиях, лежа в грязи, грязью прикрытая и пытаясь грязью же дышать. Лежа в… разбитом бункере.
Бункер. Фронт. Магхосты. Солдат. Абандалакх.
Воспоминания ударили в нее и сразу же отступили, словно пораженные отсутствием реакции. Ей следовало биться и орать от ужаса, но она была слишком обессилена, слишком измучена тем, что пытались сделать с ее разумом магхосты, чтобы теперь снова поддаться страху. Для паники тоже нужны силы.
Она посвятила несколько секунд анализу. Была в разбитом бункере, на линии фронта, засыпанная обломками и грязью. То, что вставало над ее головой – кусочек затянутого тучами неба, значит, если сорвало крышу, удар был сильным. Темно, все лампы погасли, наверняка уничтожены. Она не могла двинуться. Похоже, то, что она сумела выжить, исчерпало запас чудес на сегодняшний день. Который час? Она подняла руку, высветила на миг диск часов. Потом еще раз, пораженная. Пятнадцать минут – если ей не врали цифры – с того момента, когда она в последний раз смотрела на часы; прошло всего-то пятнадцать минут. А она чувствовала себя так, словно пролежала в этой грязи три долгих ночи.
Она взглянула вперед. Стена, как и потолок, исчезла, но равнины видно не было. Что-то там возвышалось, что-то черное и угловатое. В свете молний она заметила, что это нечто разорвано изнутри, словно огромная консерва, свирепо вскрытая тупым консервным ножом. «Это бок какой-то машины, – поняла она, увидев фрагмент тактического номера. – Это она в нас ударила?»
«Капрал Новак». Она оглядела руины. Не помнила, с какой стороны стояла кровать; везде только обломки, непонятные куски, грязь и земля. Она попыталась приподняться на руках, но что-то прижимало ее ноги и бедра к земле. Тяжелый бетонный блок, если она верно опознала, это мог быть кусок стены или потолка, но теперь важнее всего то, что под ним – ее тело, или то, что фронтовые хирурги называют «отходами». Перелом хребта и шок могли отсечь ее от боли, верно? За столько лет скитания по линии фронта она видала и не такое. Теперь ухватилась за край плиты и напряглась, пытаясь ее поднять. С тем же успехом могла бы пытаться сдвинуть планетарную ось.
Она подняла голову, чтобы в полумраке найти солдата. «Человеческие глаза – это чудесное изобретение Господа», – подумала она, отыскивая в темноте все новые и новые подробности. Разбитые шкафчики, кажется, остатки автомеда, рама кровати. Взрыв развернул ее на сто восемьдесят градусов, теперь она видела раму сбоку и…
Новая молния осветила небо так внезапно, что монашка заморгала, ослепленная. И все же внутренности того, что осталось от бункера, отпечатались у нее на изнанке век. Там, где некогда находилась стена с дверью, теперь зияла огромная дыра с почерневшими краями, вторая стена почти исчезла, дыру от нее наполняла полужидкая масса земли и грязи, медленной лавиной вливающаяся в помещение и удерживаемая, кажется, лишь тем, что некогда было военным транспортником. В боку машины зияло отверстие большее, чем дверь бункера, а внутри было темно, как в гробу. Кто бы ни оказался там, на борту, шансов уцелеть у него не было. Крыша… в той дыре поместился бы и «тушканчик».
Ну и еще то, что придавило ее ноги и бедра. Кусок потолка размером со шкаф. Без домкрата – не поднять. Она заморгала, пытаясь побыстрее привыкнуть к темноте. Если все верно помнила, то справа, почти на расстоянии руки, возле нее лежал шкафчик. Она протянула туда руку. Могла до него дотянуться. Еще не знала, зачем он ей, но – могла.
Еще одна стробоскопическая вспышка. Капрал…
«Ох, парень…»
Боль ударила внезапно, как разряд тока. Она втянула воздух и чуть не откусила себе язык. А потом лишь силой воли удержалась, чтобы не разреветься. Она ощущала их, ощущала обе ноги и – что было очередным чудом – одной, кажется, могла двигать.
Значит, под этим блоком бетона еще лежит то, что можно считать человеческим телом.
– Сестра… сестра…
Шепот едва пробился сквозь шум ветра. Она замерла, не поверив ушам. «Он жив?»
– Я тут… – Ей пришлось откашляться. – Я тут.
– Где?
– Ну… где-то здесь. А вы, капрал?
– Ну… – рассмеялся он сухо. – Я где-то там. Вы можете ко мне подойти?
Она попыталась снова: муравей, силящийся сдвинуть кирпич.
– Пока нет, капрал, – выдохнула она. – Но дай мне несколько лет…
– Что случилось?
– Ничего серьезного, капрал, ничего… только… кое-что придавило мне ногу.
– Болит? Сломана?
Ее поймала врасплох настоящая забота в его голосе.
– Да. Не знаю. Наверное.
– Сестра, не… не двигайтесь. Зараза, что же могло вас придавить?
Она прикрыла глаза. «Господи, дай мне силы. Я здесь – чтобы нести утешение». Она попыталась вспомнить, как выглядела комната.
– Такой металлический шкаф, капрал. Большой и тяжелый.
– Если бы я только не был привязан… Зараза, если тот шкаф упал, влепили в нас сильнее, чем я думал…. Они могут… и не добраться до нас достаточно быстро…
– Не говорите так много, капрал. Это может вам повредить.
– Проклятая пыль. – Он откашлялся и сплюнул мокротой. – Она на мне как будто везде. Хорошо хоть, что бункер выдержал.
– Да. Не говорите, капрал. Берегите силы.
На несколько минут воцарилась тишина.
– Сестра… – Дыхание капрала снова стало тяжелым. – Кажется, я ранен… чувствую… кровь на губах… на лице… вы меня видите?
– Здесь темно, капрал.
Отдаленный грохот ворвался внутрь.
– Слы… слышите, сестра? Наши лупят. Артиллерия. Или бомбардировщики… Но далеко. Наверняка сейчас… открывают бункер…
– Откуда знаете, что – сейчас?
Он засмеялся тихо и радостно.
– Гражданские… Ведь магхосты прошли, верно? А слышно только артиллерию, не наших на линии. А значит, калехи не добрались сюда, иначе бункер бы сотрясался уже от шума. Знаете… знаете, сестра, как рычит тридцатипятка?
«Да, – мелькнуло у нее в голове. – Знаю».
– На… наверняка как раз все проснулись, сержант уже осматривается и ругается. Он все… всегда просыпается первый… – Капрал снова закашлялся. – И лучше не обосраться, когда просыпаешься. Э-э-э… простите, сестра.
– Не за что, капрал.
– Не… не за это… я… когда мне сказали… получишь монашку… не забираем тебя в тыл, но просим о монашке – и будете вместе молиться. – Он засмеялся, несколько истерично. – Я был уверен, что мне конец. Но… я жив, выдержал волну… Если ты пережил волну, то ты пережил все… так говорят…
Она улыбнулась в темноту.
– Может, только из-за того, капрал, что нечто ударило в бункер и мы потеряли сознание.
Еще одна молния залила все сиянием, а потом – три следующих. Они дали ей достаточно времени, чтобы хорошенько осмотреться. Разбитые стены, машина, уничтоженное оборудование, бетонный блок, придавливающий ее к бетону.
