Осенними тропами судьбы (СИ) - Инош Алана (читать книги онлайн без сокращений txt) 📗
А вот и Белые горы – неприступно-высокомерные, навек замершие в стылом блеске снегов, но это лишь издали. Вблизи они были прекрасны, полны тепла и света Лалады, на их склонах снег соседствовал с зелёной травой и цветами, а населяли их совершенные, как казалось Ждане, существа – женщины-кошки. А вот семиструйный водопад, похожий на распущенные волосы седой вдовы – место близ границы, столь любимое Младой и ставшее поворотной вехой в судьбе Жданы.
А потом невидимая шёлковая простыня свернулась в гулкий и скользкий колодец, в который княгиня Воронецкая начала головокружительно проваливаться. Её выбросило в озарённом солнцем сосновом бору, где каждое дерево шептало её имя. Ждана всем своим существом ощущала чей-то бессловесный зов, похожий на ласковое поглаживание сердца и знакомый до нежной тоски, до щемящего журавлиного крика… Она металась от ствола к стволу, одетая, как в то памятное белогорское лето. С непокрытой по-девичьи головой искала она зовущего, а коса свободно качалась за спиной, сохранив в себе, однако, серебристо-морозный отблеск времени и жизненных невзгод. Глаза цвета вечернего неба – те самые, единственные, которым она была когда-то готова сказать своё подлинное «люблю» – смотрели на неё сперва с грустным удивлением, а потом незабвенное и дорогое сердцу Жданы лицо осветилось молниеносной зарницей радости. Счастье подкосило ноги Жданы, и она осела на поваленный толстый ствол, не веря своим глазам. Перед ней стояла Лесияра, по-прежнему прекрасная, вот только в ржано-русых волнах её волос значительно прибавилось того же тумана лет, что и в косе Жданы. Широкая высеребренная прядь спускалась спереди, в остальных волосах там и сям холодно сверкали отдельные зимние нити, которых раньше не было.
«Здравствуй, государыня… Давно мы с тобою не виделись», – еле справляясь с клюквенно-кислым, терпким и колючим комом в горле, промолвила Ждана.
За этими простыми будничными словами стояли годы разлуки – сизокрылой хищницы с крючковатым клювом, до крови терзавшим жертв. Но они всё же встретились – с расклёванными сердцами, ничего не забывшими и не успокоившимися.
«Ждана… Жданка», – бормотала Лесияра, опустившись на колени и покрывая поцелуями косу княгини Воронецкой… Нет, просто Жданы, ибо во сне не было титулов и званий, а были просто две души, встретившиеся за гранью яви.
Тихое солоноватое счастье с привкусом полыни заструилось по щекам Жданы при виде глаз правительницы Белых гор. Ничего, кроме своего имени, с губ Лесияры она не слышала, но в глазах читала всё остальное. Горчила в них скорбная гарь погребального костра и свистел пронизывающий ветер вдовства; горестно содрогнувшись, Ждана протянула трясущиеся пальцы и дотронулась до седой пряди, а Лесияра, без слов, одним взглядом поблагодарив её за сострадание, поймала её руку и принялась с жаром перецеловывать все пальцы по очереди. Такого она не делала даже в краткую летнюю пору их свиданий в снах.
Солнечные зайчики мельтешили под ногами и ласкались к щекам, сосны сочувствовали двум княгиням, окутывая их целебным смолистым духом, но вся эта завораживающая обстановка не мешала Ждане осознавать, что телом она сейчас находится в повозке, направляющейся в Белые горы.
«Государыня… Я убежала от своего мужа, князя Вранокрыла, – прошептала она, цепляясь за паутинно-тонкие нити яви в сказочном сиянии сна. – Мне некуда больше идти! Кроме тебя, у меня никого не осталось. Прошу тебя, умоляю, прими меня и моих детей, укрой, огради, спаси…»
Каждое слово падало, как тяжёлая слеза дождя, как полноценная горячая молитва Лаладе. По глазам Лесияры Ждана поняла, что могла бы обойтись и всего двумя словами: «Помоги мне». Повелительница женщин-кошек уже поднялась с колен и сидела рядом с ней, и Ждана сомлела во властном кольце объятий, твёрдо обещавшем любую помощь.
«Я встречу тебя. Даже если твой муж объявит мне войну, я ему тебя не отдам», – сказала Лесияра.
Ждана хотела ещё предупредить княгиню о Цветанке, но громкий голос младшего сына прервал её сон. Давно рассвело, повозка покачивалась, а мимо окошка плыло жёлто-бурое море трав: они наконец выехали из леса. Вдоль дороги росли берёзы, и Ждана невольно вспомнила о разбойниках. Северга не обманула: Яр выглядел совсем поправившимся, изнывал от здоровой дорожной скуки и приставал к братьям с просьбой рассказать сказку. Радятко и не подумал снизойти до такого, а Мал терпеливо вспоминал все сказки, которые знал, в том числе и истории о Белых горах, слышанные им от матери.
– Ярушка, ну-ка, открой рот и скажи «а-а», – велела Ждана.
Глотка малыша очистилась, а от царапины на щеке осталась почти незаметная, призрачная чёрточка. Ни клыков, ни когтей пока не было видно.
Помня о своём намерении накормить Цветанку, Ждана поднялась с сиденья и, едва не падая от качки, открыла ларь. Девушка, похоже, дремала, но, когда Ждана над ней склонилась, открыла глаза. Княгиня Воронецкая, приложив к губам палец, молча вручила ей пару пирожков и крынку с остатками молока. Цветанка поблагодарила одними глазами и снова скрылась в ларе.
– Отвар так и не подействовал как следует, – сказала Млада, когда они подъехали к первой придорожной деревушке, чтобы дать роздыха и корма лошадям, да и самим отдохнуть, поесть и помыться. – Хмарь из груди не вышла… Но так-то в целом полегче стало. Дышать уже можно, и тьма глаза не застит.
Как же тяжек путь! Если б только можно было перенестись в Белые горы на быстрых крыльях мыслей… Ждана со вздохом вспомнила о кольце, оставленном ею у семиструйного водопада перед похищением. Даже будь оно при ней, она не смогла бы попасть к Лесияре в мгновение ока: ей помнилось, что действие его ограничивалось западным краем белогорских земель. По-видимому, такая особенность была предусмотрена мастерами, чтобы уберечь любимых супруг и дочерей от попадания в край Марушиного господства. Поэтому, даже если Млада нашла и сохранила то кольцо с голубым камнем – увы, всё равно пришлось бы терпеть тяготы обычного пути. Утешало только одно: ехать осталось два, от силы три дня. В голубоватой дали уже виднелись снежные шапки Белых гор.
Постоялый двор был грязноват и бедноват, но путники с превеликим наслаждением выбрались из тряской колымаги на твёрдую землю – уже одно это делало пребывание здесь более чем сносным. Самым главным благом стала баня: мальчиков уже давно следовало хорошенько отмыть от дорожной грязи.
Кроме хозяина, на этом захудалом дворе было всего два человека обслуги – рыжая и оплывшая, как сальная свеча, стряпуха, да ленивый парень с щербиной в зубах – «подай-принеси». Оба двигались, как сонные мухи, и обеда пришлось дожидаться долго (припасы из корзины было решено приберечь в дорогу). Впрочем, Ждана этого почти не заметила: ей не давали покоя мысли о разбойниках, и она поведала эту часть сна Младе. Картина дороги, которую она видела с высоты полёта души, отпечаталась в памяти на удивление прочно и чётко, точно высеченная на камне, и Ждана узнавала буквально каждое дерево и каждый камень.
– А где они поджидают? – спросила Млада озабоченно. Тому, что сведения о грозящей опасности пришли через сон, она нисколько не удивилась.
– Когда подъедем ближе, я узнаю окрестности, – заверила Ждана. – Там развилка: от главной дороги отходит окольная. Как же нам быть, Млада? Повозка не пройдёт без дороги, прямиком через лес либо поле: увязнем в грязи или перевернёмся на кочках… А других дорог тут нет. Этих злодеев там человек сорок – вооружённых! Вернее, двадцать на главной дороге и двадцать на окольной. А между – никак не проскочить, непременно застрянем.
