Изгнание - Лампитт Дина (книги бесплатно читать без txt) 📗

Наступили погожие дни ранней осени, река Дарт казалась спокойной и прозрачной, как стекло, зеленые берега и разноцветные деревья, будто пришедшие из другого мира, молча смотрелись в зеркало ее чистых и глубоких вод. Гуляя по ее берегам за руку с Мирандой, Николь искренне наслаждалась дивной погодой, прекрасными днями этой золотой осени, вспоминала о недавних дождях, которые так быстро кончились, и думала о том, что сейчас самое время приехать Джоселину, чтобы полюбоваться этой красотой. Спускаясь к реке, почти до воды раскинулся сливовый сад, темно-сиреневый цвет которого вносил очаровательную пикантность в яркие оттенки красных и желтовато-коричневых цветов окружающего леса. Между Дартом и Плимутом располагались фермерские хозяйства, и окрестные поля сверкали золотом под тяжелыми пшеничными колосьями. Жестокий 1644 год подходил к концу, и Николь, чья уверенность в том, что Джоселин Аттвуд вышел живым из того рокового сражения, чувствовала, что ее надежда потихоньку тает, как тает осенью длина светлого дня.

Но, несмотря на все свое беспокойство и подавленность, Николь не переставала радоваться тем изменениям, которые произошли с Мирод. Те несколько уроков, которые она преподала ей, научив пользоваться косметикой и правильно подбирать наряды, помогли ее золовке преобразиться, как по волшебству. Место унылой домохозяйки заняла женщина, которую, может быть, не всякий бы назвал красавицей, но которая теперь, без всякого сомнения, обрела свою прелесть и очарование. Она полностью поменяла и свои взгляды на жизнь, что касалось, главным образом, Сабины, к которой она теперь перестала относиться как к непослушному ребенку, обращаться с которым следует осторожно, как с хрустальной вазой. Она только время от времени выговаривала племяннице по поводу ее поведения и отношения к мачехе.

Все это было вполне естественно и не должно было обижать девушку, но Николь все чаще замечала, как Сабина бросает на нее убийственные взгляды, в которых читалась такая неприкрытая ненависть, что ей становилось не по себе, и мороз пробегал по коже. Иногда ей казалось, что «лиса» уже щелкает зубами, готовая напасть на нее в любой момент.

– Что я ей сделала? – спросила она как-то Эммет. – У меня такое чувство, что в один прекрасный день она воткнет мне нож в спину.

Эммет восприняла эти слова вполне серьезно:

– Я думаю, что вы слишком много позволяете ей, миледи. Вам время от времени не мешало бы ставить ее на место и показывать, кто здесь хозяин.

– Это может принести только вред.

– Почему вы так думаете?

– Леди Мирод сказала мне, что в семье ее матери было не все в порядке с психикой.

– Бывали минуты, когда я сама приходила к такому же выводу, – сказала Эммет, нисколько не удивившись этому сообщению.

– Но коли это так, то что же мне делать?

– Молиться, чтобы лорд Джоселин поскорее вернулся.

Впервые Николь решилась посмотреть правде в глаза:

– А если я все это время ошибалась? Если он действительно погиб тогда, при Марстон-Муре?

– Тогда я бы на вашем месте отправилась на поиски принца, – рассудительно ответила Эммет. – Я бы не стала здесь оставаться, каким бы восхитительным ни было это место. Вы остались живы в этом сражении вовсе не для того, чтобы теперь страдать от выходок этой злой девчонки.

Эти слова так ярко доказывали простоту деревенского ума Эммет, что Николь улыбнулась:

– Ты права, но это можно будет осуществить лишь в самом крайнем случае. Если Джоселин жив, он будет искать меня только здесь, в Кингсвер Холл.

– Конечно, именно здесь, – согласилась Эммет, кивая головой. – Поэтому вам придется набраться мужества, Арабелла.

С каждым днем ее уверенность становилась все слабее, а странная, гнетущая атмосфера в доме способствовала этому. Теперь, кроме удовольствия наблюдать за перевоплощением Мирод, единственные радостные минуты она испытывала, беседуя с Карадоком, когда они обсуждали военные новости, вместе радуясь победам и завоеваниям Карла Стюарта, хотя Николь прекрасно знала, чем все это закончится.

Преследуя графа Эссекса до полуострова Фоуи, король окружил его и заставил сдаться. Однако самому Эссексу, оставившему свою кавалерию на попечение датского полководца, удалось бежать на рыбацкой лодке. Пехота, которую граф бросил на произвол судьбы, была в совершенно плачевном состоянии: солдаты были измучены и чуть не умирали от голода. Эта баталия, известная как битва при Лоствизиле, принесла королю около десяти тысяч мушкетов, не говоря уж о другом оружии и амуниции. Многие считали, что Карл допустил ошибку, позволив вражеским пехотинцам отправиться на все четыре стороны. Сам он направился в Портсмут.

– А где сейчас принц Руперт? – спросила Николь у слуги.

– В Бристоле. Говорят, он даже доволен тем, что ему удалось избавиться от лорда Уиллмота и его приспешника лорда Перси. Похоже, принц сам метит в главнокомандующие всеми войсками. Это совершенно очевидно говорит о том, что он оправился после неудачи при Марстон-Муре.

Одно только это название вызвало дрожь в теле Николь.

– Скажи мне, только честно, – сказала она, глядя в глаза Карадоку, – с того ужасного сражения прошло много времени, как ты думаешь, Джоселин жив, или я все это время обманывала себя?

Карадок грустно покачал головой:

– Если б я только мог это знать, миледи.

Николь нахмурилась:

– Я бы попросила тебя отправиться на его поиски, если бы не одна вещь.

– Какая?

Она уже готова была поделиться с ним своими страхами, но мысль о том, что он любит Сабину, остановила ее. Но Карадок все понял:

– Вы не хотите оставаться здесь без моей защиты, да?

– Да.

Слуга заговорил очень тихо:

– Вы же знаете, что она не посмеет вас тронуть. Она будет продолжать трепать вам нервы, но дальше этого не пойдет, уверяю вас.

– О, Господи! – воскликнула Николь. – Из всех, кто здесь живет, я меньше всего хотела, чтобы об этом знал именно ты.

– Потому что вы думаете, что я люблю ее?

– Я не думаю, я знаю.

Карадок отвернулся, его лицо помрачнело:

– «Любовь» – это не совсем верное слово, миледи. Я от нее просто без ума, когда я ее не вижу, я ужасно страдаю, а увидев, просто не в силах сдерживать свои чувства. Мне было десять, когда лорд Джоселин привез меня в этот дом, а она была еще грудным ребенком. Я сразу же влюбился в нее, я ее нянчил и всячески оберегал, а потом, прости меня, Господи, как только у нее прошел первый менструальный цикл, я совратил ее. Я никогда не мог себе простить этого, но и поделать с собой ничего не мог. Потом, когда прошло несколько лет, я понял, в кого она превратилась, но поклялся себе, что буду следить за ней и ни за что не дам пасть слишком низко.