Перекрестки сумерек - Джордан Роберт (читаемые книги читать онлайн бесплатно .TXT) 📗
Один из смеющихся поймал взгляд наблюдавшей за ними Эгвейн и толкнул локтем испачканного грязью парня, немного придержавшего язык. Он даже сердито глянул на нее, словно обвиняя в своем падении. Ее лицо было полускрыто капюшоном, а палантин Амерлин сложен в поясном кошеле, так что они сочли ее одной из Принятых, у которых не всегда хватало нарядов, чтобы одеться как надлежит, или, возможно, гостьей. Женщины частенько проникали в лагерь, часто они держали на людях лица прикрытыми, пока не возвращались туда, где могли вновь носить тонкие шелка или потрепанную шерсть. Несомненно, скривиться в кислой мине перед чужачкой или Принятой куда безопаснее, чем гримасничать перед Айз Седай. Странно было видеть, что не все вокруг кланяются да приседают в реверансах.
Эгвейн была в седле с самого рассвета, и если уж о горячей ванне не было и речи – воду приходилось носить из колодцев, что были прорыты в полумиле к западу от лагеря, что заставляло всех, кроме самых привередливых или самоуглубленных сестер, ограничивать себя – и даже подержать ноги в теплой воде было невозможно, ей хотелось хотя бы поставить ноги на землю. А еще лучше – опустить их на скамеечку для ног. Да и не позволять себе замерзнуть – совсем не то же, что погреть руки над раскаленной жаровней. На ее собственном столе тоже кипа бумаг. Прошлой ночью она просила Шириам отдать ей отчеты по ремонту повозок и доставке фуража для лошадей. Они были сухими и скучными, но она сама ежедневно делала проверки в различных областях, чтобы хотя бы знать, было ли то, что ей сообщали, основано на фактах или на вымыслах. А еще всегда были отчеты «глаз-и-ушей». То, что Айя решались представить Престолу Амерлин, было захватывающим чтением по сравнению со сведениями от агентов Суан и Лиане. Не то чтобы они были противоречивы, но то, что Айя предпочитали оставить для себя, рисовало интересные картины. Комфорт и долг вместе манили Эгвейн в кабинет – на самом деле, всего лишь еще одну палатку, хотя все называли ее кабинетом Амерлин, но это была возможность осмотреться без того, чтобы все было спешно приготовлено перед ее приездом. Надвинув поглубже капюшон, чтобы он лучше укрывал ее лицо, она легонько сжала бока Дайшара.
Вокруг было еще несколько верховых, в основном Стражей, лишь иногда проезжал конюх, вываживая лошадь на том подобии рыси, которого можно достичь по щиколотку в грязи, но, похоже, никто не узнавал ни ее, ни ее коня. В противовес почти пустым улицам деревянные тротуары – всего лишь грубые доски, набитые на бревна, – слегка прогибались под весом людей. Группки мужчин, прочерчивающие пунктиром потоки женщин, словно изюм в дешевом кексе, шли почти вдвое быстрее остальных. За исключением Стражей, мужчины старались закончить все дела с Айз Седай как можно скорее. Лица почти всех женщин были спрятаны, лишь дыхание клубилось туманом вокруг капюшонов, и все же несложно было отличить Айз Седай от посетительниц, были ли их одежды гладкими, расшитыми или отороченными мехом. Перед сестрами толпа расступалась. Любой другой вынужден был пробивать себе дорогу. Не то чтобы много сестер было снаружи в это холодное утро. Большая часть предпочитала уют своих палаток. Поодиночке, по двое или трое, они, вероятно, читали, писали письма, расспрашивали своих посетителей обо всем, что те могли рассказать. И этими сведениями они могли поделиться – а могли и не поделиться – с другими сестрами той же Айя, с кем-либо другим – гораздо реже.
Мир видел Айз Седай как монолит, твердый и возносящийся надо всем, по крайней мере так было, пока раскол в Башне не стал достоянием известности. Однако на самом деле Айя постоянно держались особняком, объединенные разве что названием, а Совет был их единственным местом встреч, а сами сестры ненамного отличались от сборища отшельников, перекидываясь лишь парой слов сверх необходимых, да и то лишь с немногими друзьями. Или с другой сестрой, с которой они объединились с какой-то определенной целью. Что бы ни изменилось в Башне, это не изменится никогда – в этом Эгвейн была абсолютно уверена. Нет смысла делать вид, что Айз Седай когда-то были чем-то кроме как Айз Седай или когда-то будут. Большая река всегда течет вперед, ее могучие течения таятся в глубине, и они изменяют ее течение так медленно, что это происходит незаметно. Эгвейн поставила несколько наскоро возведенных плотин на этой реке, разделив потоки в своих целях, но она не могла не понимать, что это лишь временно. Рано или поздно глубинные течения подмоют ее плотины. Ей оставалось лишь молиться, чтобы это заняло побольше времени. Молиться и крепить их изо всех сил.
Изредка в толпе мелькали Принятые с семью цветными полосами на капюшонах белых плащей, но преимущественно встречались послушницы в однотонной белой шерсти. Лишь у нескольких из двадцати одной Принятой в лагере были плащи с полосами, и они сберегали свои немногие наряды для занятий или для посещения сестер, и громадных усилий стоило проверять, носят ли послушницы белое постоянно, даже если у них не было сменных одежд. Принятые обыкновенно старались двигаться той же лебединой поступью, что и Айз Седай, и одной-двум это даже удавалось, несмотря на наклон мостков под ногами, но послушницы шагали столь же быстро, что и мужчины, торопясь по поручениям или спеша на занятия, которые проводились в группах из шести-семи человек.
У Айз Седай не было столько послушниц, которых требуется учить, должно быть, со времен перед Троллоковыми Войнами, когда и самих Айз Седай было куда больше. Появление более тысячи учениц привело к полной неразберихе, пока они не были организованы в «семьи». Название не было вполне официальным, но употреблялось даже теми Айз Седай, кому по-прежнему не нравилось, что любую женщину, которая попросит об обучении, нужно принимать. Теперь каждая послушница знала, где ей надлежит быть и когда, по крайней мере это могла выяснить любая из сестер. Не говоря уж о том, что и число беглянок резко уменьшилось. Это всегда было предметом забот Айз Седай, и несколько сотен этих женщин вполне могло достичь получения шали. Ни одна из сестер не хотела терять таких учениц, да и любых других, если только не принималось решения отослать женщину. Иногда они все-таки сбегали, поняв, что обучение сложнее, чем они ожидали, а дорога к шали Айз Седай дольше, но, кроме того что «семье» было легче выйти на след, бегство казалось менее привлекательным женщинам, у которых было пять или шесть «кузин», как их называли, на которых можно положиться.
Близ большого квадратного шатра, служившего Советом Башни, Эгвейн повернула Дайшара на боковую улочку. Пешеходная дорожка перед светло-коричневыми парусиновыми стенками шатра была пуста – Совет был не тем местом, куда кто-то приходил без особой надобности, – но залатанный полог был опущен: заседания Совета вовсе не предназначены для всеобщего обозрения, и нельзя было сказать, кто может выйти оттуда. Любая из Восседающих узнала бы Дайшара с первого взгляда, а иных из них Эгвейн старательно избегала. Лилейн и Романду, например, которые противились ее власти так же инстинктивно, как и противостояли друг другу. Или любую из тех, кто завел речь о переговорах. Немного чересчур было бы надеяться, что онивсего лишь надеялись воодушевить всех, иначе они не шептались бы. Тем не менее приходилось соблюдать вежливость, не важно, сколь часто ей хотелось надрать кому-то уши, все же никто не станет считать, что ее осадили, если Эгвейн ее не видела.
Слабый серебристый свет пробивался сквозь высокие полотнища впереди нее, окружая одну из двух лагерных площадок для
Перемещения, а минуту спустя из-за парусинового полотнища выступили две сестры. Ни Файдрине, ни Шимари не были достаточно сильны, чтобы самим сплести переходные врата, но, соединившись вместе, они, вероятно, создали их, притом достаточно большими, чтобы иметь возможность пройти через них. Сблизив в разговоре головы, они закалывали фибулами свои плащи. Эгвейн отвернула лицо, проезжая мимо них. Обе Коричневые учили ее, пока она была послушницей, а Файдрине, похоже, все еще удивлялась, видя ее Амерлин. Шимари, энергичная женщина с квадратным лицом, которая выглядела скорее как Зеленая, чем как библиотекарь, всегда была выше благопристойности в своем поведении. Намного выше. Ее глубокие реверансы, приличные скорее послушнице, носили отпечаток издевки, сколь бы непроницаемым ни было ее лицо, не в последнюю очередь оттого, что она начинала приседать, когда видела Эгвейн за сотню шагов.
