Врагов выбирай сам - Игнатова Наталья Владимировна (полные книги TXT) 📗
Обыденно.
И обыденность эта смущала. Сэр Герман близок был к тому, чтобы усомниться в реальности короткого и не очень-то отчетливого видения; в том, что он действительно был, страшный и веселый чужой взгляд в глубине ярких синих глаз.
Одно крохотное мгновение: Артур услышал, что владыку Адама отпустили, и на разом изменившемся лице его проступили чужие, незнакомые черты. Кто-то очень опасный, очень жестокий забавлялся происходящим... И он был доволен, да, доволен тем, что враг недосягаем.
Не Артур.
Видение мелькнуло и ушло. А мальчик, что сидит сейчас в кресле напротив, подбирает слова, пытаясь удержать маску спокойной сосредоточенности, – это Артур Северный, сэр Арчи, настоящий, живой, и с ним его имя, его душа и Господь...
Нет.
Ни имени, ни души, ни Бога.
Тори сказала, что Звездный, чем бы он ни был, приходит и уходит. Что Артур все делает сам. «Он неуклонно ведет твои земли к гибели, к войне или катастрофе, к чему-то фатальному...»
Обстоятельства. Судьба.
Апрель сто тридцать третьего года... Организованные нападения чудовищ, поднимающиеся из могил мертвецы, смута в Средеце, захватившая целое княжество... Сил не хватало даже на то, чтобы защищать города и большие деревни. Нечисть убивала храмовников, люди – Недремлющих. Тогда казалось, что Артур и Альберт спасли Единую Землю, избавили от Зла или, во всяком случае, заставили тьму отступить.
Однако если смотреть на события столетней давности свежим взглядом, можно увидеть, чем обернулось это спасение.
Смута в Добротицком княжестве показалась детской забавой по сравнению с едва не случившимся церковным расколом. Орден Храма был вынужден шантажировать герцога и церковь. Исключительно под давлением силы был пересмотрен приговор святейшего трибунала: «Все содеянное Миротворцем и его богомерзким братом прямо противоречит канонам веры, каковые оставлены нам Господом...»
Верно. Так оно и было, но тогда... тогда это казалось нелепицей. И трещина между орденом и церковью превратилась в пропасть.
А сегодня законную власть вновь взяли за горло, и вновь по вине Артура, и, может быть, недалек тот миг, когда люди, желая защитить митрополита-изгнанника, пойдут войной на тех, кто тайно украшает цветами часовни Миротворца, а герцог, устав от бессилия, поднимет свою гвардию против ордена Храма.
Обстоятельства.
Судьба.
Стоит лишь взглянуть на синеглазого мальчишку напротив – такого сосредоточенного и спокойного – что страшно делается: выдержит ли душа его бушующие под этой маской эмоции? Стоит взглянуть, чтобы убедиться: он ни при чем. Не его вина все эти смуты, дрязги, обезглавленная церковь, ересь, расползшаяся по Единой Земле.
Все, в чем можно упрекнуть сэра Артура Северного, – это смерть Золотого Витязя. Но никто не сожалеет о гибели Зако больше, чем его убийца, и никто не накажет Артура больнее, чем он сам.
Возможно ли изгнать чужака, не убивая?
Холодный свет, заменивший душу, дает ответ ясный и простой: нет.
Жаль.
– Может быть, это и к лучшему, – задумчиво проговорил сэр Герман. В ответ на взгляд Артура развел руками. – Я имею в виду, что тебе так или иначе пришлось бы выбирать между братом и Богом. Не сейчас, так позже, когда-нибудь, где-нибудь... Твой выбор висел над вами как дамоклов меч, и может быть, это хорошо, что все наконец разрешилось.
– Я не выбирал.
– Я пришел разделить сына с отцом, и дочь с матерью, и невестку со свекровью ее. И враги человеку домашние его... Разве не так было сказано, Артур? Ты мог солгать и спасти Альберта если не от смерти, так хотя бы от пыток.
– В храме?
– Вот именно, – мягко произнес командор, – ты выбрал. Выбрал Бога и отказался от брата. Рыцарь Пречистой Девы выше заботы о смертных, тем более о грешниках.
– Вы же боитесь меня, сэр Герман... – Знакомый золотой нимб вспыхнул и сразу погас. – Вы меня боитесь. – Артур замолчал, недоверчиво разглядывая своего командора, а потом спросил с искренней, грустной растерянностью: – Почему?
– Потому что ты был там, – ответил командор, – ты видел, как убивают твоего брата... Господи, да он же совсем мальчик, Артур! Ты мог спасти его и не захотел.
– Я не мог. Это не было бы спасением.
– С точки зрения Святого Артура, разумеется, нет. Но, видишь ли, я-то всего лишь человек, и мне нелегко мириться с тем, что шестнадцатилетнего мальчика истязают огнем и железом, а единственный, кто может его спасти, ничего не делает, боясь согрешить. Ты же обещал Альберту, что будешь защищать его. Помнишь?
– Я думал, вы верите в Господа. – Синие-синие бездонные провалы глаз, бесконечная, очень взрослая усталость в голосе. – Младший тоже спрашивал, что будет, если придется выбирать. Но он-то ладно, он отродясь ни во что не верил, а вы, сэр Герман, неужели не понимаете, что выбирать не из чего?
– Свобода...
– Я убил человека, чтобы спасти Альберта. Я убил. Не так, как убивал Зако, а сам, в здравом уме и твердой памяти. Совсем сопляка... Его отец... перестал быть человеком. Из-за меня. Если бы я боялся, сэр Герман... Как объяснить, чтобы вы поняли? Я прямо сейчас могу пойти в храм и отслужить литургию: Она говорит мне, что грех прощен, что на моих руках нет крови. Бесконечное терпение, понимаете, сэр командор? Бесконечное милосердие. И мне простили шестую заповедь. Но нарушить первую – значит предать Ее.
– При чем тут первая заповедь?
– Не важно, – отрезал Артур и замолчал, разглядывая ковер на полу.
Худое лицо его стало намного старше. Резче очертились и без того заметные скулы, тонкие складочки легли от носа к губам.
«Семнадцать лет, – с непрошеной жалостью вспомнил сэр Герман, – ему семнадцать лет... в прежние времена он еще учился бы в школе».
– Что с интуитами, – совсем другим тоном спросил Артур, – их не зачистили?
– Некому их зачищать, – отвлекшись от мыслей, сказал командор. – О магах позже, ладно, сэр Арчи? Давай-ка еще немного о тебе. Значит, «другой» является все чаще?
– На дню раза по четыре.
– И после его визитов ты по-прежнему чувствуешь слабость?
– Нет. – Артур вытянул из-за ворота пластинку черного серебра. Показал сэру Герману. – Это «маньяк».
– Весь черный? – Командор подался вперед, разглядывая амулет. – Раньше, я помню, ты падал с ног, уже когда он чернел наполовину.
Артур кивнул:
– Только пояс Флейтиста и спасал. Но пояс у меня... нет больше пояса. А мне хоть бы хрен. Это там, под храмом началось. Или закончилось. Уж не знаю, как правильнее.
– И раны твои исцелились чудесным образом за какой-нибудь час.
– И Зако я зарубил каким-то мечом. И сны мне снятся странные. И с Альбертом мы теперь по разным дорожкам идем. И что? Вы что-то об этом знаете?
– Я думаю, – сказал сэр Герман, – я думаю, мальчик мой. И когда надумаю, поделюсь своими соображениями с тобой. Что же до диких магов, то нападение Недремлющих они успешно отбили, после чего сменили места дислокации, и выловить их теперь не представляется возможным. Откровенно говоря, я не понимаю, почему, зная о жемчужине, владыка Адам отправил против интуитов всего сотню рыцарей Кодекса.
– Потому что хотел предупредить Ирму. В смысле, Софию.
– То есть?
– Я, пока он спасал нас, думал. Много. Да еще «другой» то и дело в оборот брал. Так что... София когда-то давно не хотела выходить замуж, а Сватоплук мечтал стать герцогом. Им бы местами поменяться, да ведь никак. А после рукоположения, когда отцу Адаму поклонились демоны, они с Софией сыграли в «нападение голодных псов». И каждый получил, что хотел. Они помогали друг другу все это время.
