В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич (е книги TXT) 📗
И все это он делает не ради высоких идеалов реформации, не для процветания Евангелической унии или иной организации. Все это он делает за презренный металл. РАДИ ДЕНЕГ.
Радуйся, Эльвира Лано! Все это произойдет при участии твоего дяди, которого ты так нежно и беззаветно любишь! Ради его большого и толстого кошелька!
Что ж, мир меняется. Если раньше за предательство и чужую кровь давали тридцать сребреников, то теперь на этом можно сколотить целое состояние!
Милорд Гордон откинулся на спинку кресла и потянул вино из небольшого кувшина. Эльвира сидела подавленная, убитая последним известием. Потому что все, что говорил этот человек — правда.
Она перевернулась на другой бок. Лежать на спине было невозможно из-за ран, от любого прикосновения хотелось орать. И это её били в полсилы? Жалеючи? Как же тогда здесь бьют настоящих преступников?
— Я приказал провести с тобой только ознакомительную работу, далеко не в полную силу. И еще приказал не применять к тебе НАСТОЯЩИХ пыток. Так, дыба, мелкие шалости, портящие скорее настроение, чем причиняющие боль.
Настоящих? Господи, помоги! Какие ж тогда настоящие? Дай силы пережить все это!
— Почему? — шептали ее бледные трясущиеся губы. Англичанин усмехнулся.
— Мне надо было тебя прощупать. Видишь ли, у меня на тебя далеко идущие планы. Именно поэтому ты сейчас сидишь здесь, передо мной, и гордо, но очень глупо отказываешься от еды. — Он улыбнулся улыбкой человека, давно просчитавшего каждый свой ход и знающего наперед реакцию собеседника. — Ты ведь не маленькая, понимаешь, что твой дядя надолго на этом свете не задержится.
Эльвира кивнула.
— Но твое будущее под вопросом. Большим вопросом. Но тоже ненадолго.
Ты случайно попала в жернова Большой Политики. В большую шахматную партию, в которую играют Империя, Англия, Франция, Испания, Рим и множество более мелких игроков. И человеческая жизнь в этой игре ничего не стоит. Ты — пешка, маленькая разменная фигурка, на гибель которой никогда не обращают внимания. Моя жизнь тоже ничего не стоит: если у сильных мира сего возникнет необходимость, я легко окажусь на твоем месте. Но я — ФИГУРА. А ты — ПЕШКА.
Англичанин замолчал. Вот так, жестоко, честно, прямо в сердце. Что может быть страшнее такого признания?
— И всем наплевать, виновата ты или нет. Хорошая ты или плохая. Католичка или протестантка. Ведьма ты, или обычная крестьянка. Потому что тебя нет. Ты — мусор, служащий делу игры больших дядек. — он встал и наклонился вперед, через стол, прямо к ней. Эльвира инстинктивно отшатнулась, но дальше спинки стула отшатываться было некуда.
— Поэтому перед тобой два пути! — зло прошипел милорд. — Или сдохнуть как последней падали, ненавидимой и презираемой всеми только потому, что случайно попала под чужую бездушную и безжалостную руку, сгореть на костре, словно ведьма, проклинаемая всеми вчерашними друзьями… Или…
Милорд Гордон сел, наливая себе еще вина из понравившегося кувшина. Лицо его моментально разгладилось. Он продолжил совершенно иным, почти дружеским тоном:
— Или принять мое предложение.
— Какое? — услышала девочка свой испуганный голос. Англичанин вновь усмехнулся, пригубив напиток.
— Или самой стать фигурой.
Наступила пауза. Иезуит давал девочке время понять, обдумать свои слова. Да, она была очень даже неглупой, смелой, стойкой, но всего лишь деревенской девочкой. Разговор идет в правильном ключе, как по маслу, но не стоит переоценивать ее интеллектуальные способности.
— Ты ведь понимаешь, от того, дашь ли ты против дяди показания, не дашь, ничего не зависит. Твоя участь решена. Нам не так важны твои слова, мы работаем по многим направлениям. Просто те слова из твоих уст значительно облегчили бы нам жизнь, но не более. В любом случае ты умрешь. Вопрос только как?
Поэтому я хочу сделать тебе иное предложение. Такие предложения делаются всего один раз в жизни и далеко не каждому.
Я хочу удочерить тебя. — Он снова сделал паузу. Эльвира подняла на него испуганные глаза.
— Официально. Подправлю документы. Будешь, скажем, дочерью какого-нибудь старого спившегося шевалье из Руссильона. И я официально возьму тебя на воспитание.
Я богат. По твоим скромным потребностям — богат сказочно! И ты останешься наследницей моего состояния, поскольку я также бездетен, как тот будущий шевалье из Руссильона. Что скажешь?
Эльвира почувствовала, как ее слезы барабанят об пол.
— Почему я? Я же всего лишь простая… — она сбилась.
Милорд окинул ее серьезным оценивающим взглядом, затем усталым голосом произнес
— Считай, что мне скучно, девочка. Не думай, я не какой-то извращенец, мне не нужно от тебя то, что ты подумала, для этого я всегда найду женщин. Мне действительно скучно. И у меня действительно никого нет. Его глаза блеснули опасным холодным блеском. На мгновение соскочившая профессиональная маска на лице вновь встала на место.
— Я научу тебя всему, что знаю. Покажу весь мир и наскажу, как бороться с ним. Это не так сложно, как кажется. Мир очень прост, он погряз во грехе и грязи, и ты сможешь прогнуть его под себя, а не ждать чьей-то милости свыше.
Ты мне нравишься. У тебя много талантов, с которыми ты сможешь достичь вершины. Ты умна, у тебя каменный характер. Я предлагаю тебе стать моей ученицей. Лучшей ученицей!
— И буду, как и вы, убивать людей?! — в истерике закричала девочка, выплескивая всю свою ненависть.
Внешне милорд остался спокоен, лишь глаза блеснули злым блеском, выдавая внутреннее бешенство.
— Ты просто не знаешь этот мир, девчонка! Он погряз во лжи! Он тонет в собственном дерьме! Дерьме, из которого я предлагаю тебе выбраться!
Я не убиваю людей. Я лишь защищаю интересы святейшего престола. К вящей славе Господней! И борюсь с такими же лживыми подлецами…
— Какой есть сам!!! — со всем возможным презрением бросила Эльвира.
Англичанин побагровел, но тут же взял себя в руки. Эта девчонка за минуту дважды вывела его из себя и один раз заставила расчувствоваться, вывернув душу. Он не ошибся в выборе. Она далеко пойдет.
— Да. Какой есть сам. Но я сижу здесь, передо мной еда и вино, и если я что-то прикажу, десятки людей примутся исполнять мой приказ. А тебя, если будешь глупой, заберет к себе этот маньяк, фанатик, истово верящий, что страданиями приближает человека к Богу. И при этом несказанно ими упивается. Хочешь к нему? Он не я, он не будет бить в полсилы. А еще он знает великое множество изысканных пыток, от которых сходят с ума сильные и крепкие мужчины.
Да, я подлый. Я лживый. Но сейчас я честен с тобой. И я хочу вытащить тебя отсюда. И МОГУ это сделать. Выбирай.
Англичанин поднялся, обошел ее со спины и тихо произнес:
— Кстати, твой «дядя» не сделал ни единой попытки вытащить тебя отсюда, несмотря на все свои огромные связи. Но зато через доверенных людей вывез из города все свое золото. Теперь подумай, насколько ты важна для него? — затем обернулся и вышел из комнаты, оставив девочку наедине с собой.
…Она все лежала, вспоминая в мельчайших подробностях разговор с англичанином. Да, она отказалась. Не смогла предать близкого человека, хотя понимала бесполезность своей жертвы. И еще понимала, что дядя действительно ее предал. Да, иезуит не дал бы освободить ее, но дядя действительно, даже не пытался это сделать. Она чувствовала. Как и чувствовала, что этот человек сдержал бы слово и удочерил ее. Просто удочерил, не требуя взамен утех в постели, или еще чего-нибудь пострашнее. И ее жизнь потекла бы совсем по другому руслу…
Но что не случилось, того не случилось. И не будет никогда. ТАКИЕ предложения, действительно, делаются лишь раз. Вот Маргарита своим воспользовалась…
Маргарита. Как она там? Она столько думала о дяде, но совсем забыла про милую женщину, наставницу, вторую мать…
Вдруг почувствовала, что рядом кто-то есть. Эльвира резко села, морщась от боли.
