Король-Провидец - Банч Кристофер (читать полностью книгу без регистрации .txt) 📗
Потом все закончилось.
Маран вернулась в Никею, а я отправился на войну.
В сутках было слишком мало часов, а в месяцах – дней, чтобы солдаты успели как следует подготовиться. Мы занимались муштрой, проклинали все на свете и снова занимались муштрой.
Я уверен, что ни один солдат не испытывал к своим уоррент-офицерам ничего, кроме ненависти. Те, в свою очередь, переносили эти чувства на офицеров, а офицеры – на меня. Но теперь, когда от меня на самом деле что-то зависело, я был полон решимости предотвратить следующую катастрофу на реке Имру.
Мало-помалу новые рекруты становились солдатами, хотя им все еще было далеко до моих уланов. Но упражнения могут закалить человека лишь до определенной степени: им еще предстояло последнее испытание – кровью.
Мы разрабатывали новую тактику, поэтому опытные офицеры учились наравне с новичками. Разумеется, наиболее серьезное недовольство проявляли ветераны, которые «никогда не видели, чтобы армией управляли подобным образом». Новички же не знали ничего иного, и поэтому свежие идеи были для них не более и не менее сложными, чем любые другие.
Возможно, величайшая перемена исходила от самого Тенедоса. Он объявил магию одним из важнейших факторов ведения войны, подкрепив это утверждение напоминанием о действиях Чардин Шера и его чародеев. Теперь наступил наш черед. Он разослал по всей Нумантии вербовщиков, выискивающих чародеев, волшебников и провидцев, желавших послужить своей стране. День за днем они приходили в лагерь и медленно, неохотно поглощались армией. Если бы у нас было больше времени, и если бы не гора обгоревших трупов на реке Имру, то было бы забавно наблюдать за этими мудрецами, искушенными в демонах и заклинаниях, но не имеющими ни малейшего представления о том, чем рядовой отличается от генерала. Однако они учились, и мы учились вместе с ними – такова была железная воля Тенедоса.
Когда на лагерь обрушились муссоны, мы натянули тенты – огромные зонтики, где люди могли собираться вместе и наблюдать за ходом миниатюрных баталий, разыгрываемых на песчаных столах. Затем, когда грозы ненадолго ослабевали, солдаты выходили в поле и устраивали маневры.
Период Штормов подошел к концу. Наступила осень, но мы все еще не были готовы к выступлению.
Генерал-Провидец Тенедос объявил, что мы выступим против Каллио через две недели.
Одна из поговорок, часто употребляемых Тенедосом после того, как он стал Императором, гласила: "Мне все равно, насколько хорошо обучен солдат. Скажите мне, удачлив ли он?"
Удача означала нечто большее, чем способность выжить в бою и избежать тяжких увечий. Мирус Ле Балафре, например, редко выходил даже из самой незначительной стычки, не получив хотя бы одного ранения. В первую очередь Тенедос имел в виду удачу в бою, когда солдат оказывался в самом выгодном месте для себя и в самом невыгодном для противника, даже не планируя маневр заранее.
Однажды Тенедос назвал меня самым удачливым из всех его трибунов. Возможно, хотя теперь я в этом сомневаюсь. Наверное, я самый большой неудачник, поскольку остался последним из тех, кто пережил эти величественные и кровавые дни. Но, несмотря на сегодняшнее положение, мне часто выпадала удача, как в малом, так и в великом.
Одной из таких удач был небольшой предмет, который я захватил с собой в то утро, когда меня вызвали в палатку Провидца-Генерала. Среди сотен свадебных подарков, полученных мною, был превосходный кинжал от генерала Йонга. Где в этой глуши он нашел мастера, обладавшего столь великим искусством, мне неведомо. Но то было великолепное оружие из закаленной стали около восьми дюймов длиной и слегка изогнутое. Заостренная головка рукояти была выполнена из серебра, а сама рукоять набрана в виде чудесной мозаики из разноцветных пород дерева. К кинжалу прилагались ножны и пояс из выделанной узорчатой кожи с накладными серебряными вставками. Я надел этот пояс, когда выходил из своей палатки, закинув меч на перевязи через левое плечо.
Задувал холодный ветер, но в лагере кипела жизнь: постоянная муштровка продолжалась. В плаще без знаков различия я выглядел обычным кавалеристом, и никто не уделял мне ни малейшего внимания.
Я подошел к палатке Тенедоса. Часовые узнали меня, отсалютовали и отступили в сторону.
Я постучал по столбу палатки.
– Войдите, – послышался голос Тенедоса.
– У меня есть письмо для тебя, – без обиняков начал Тенедос. При этих словах у меня мучительно сжалось сердце: неужели что-то случилось с Маран? – Вчера утром оно было передано на границе через посланца под белым флагом. Внешний конверт адресован мне вместе с запиской вручить тебе конверт меньшего размера.
Тенедос передал мне письмо, и я прочел:
«Симабуанцу по имени Дамастес, величающему себя генералом».
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать почерк Эллиаса Малебранша. Какого дьявола этот каллианец хочет от меня? Я вскрыл конверт и вынул единственный листок. Бумага была плотной, тяжелой и странно скользкой на ощупь, как навощенный пергамент. Развернув листок, я начал читать:
"Мои разведчики донесли, что тебе удалось одурачить шарлатана Тенедоса, и он присвоил тебе чин, нелепый для деревенского болвана с отрубями вместо мозгов. С надеждой ожидаю встречи с тобой на поле боя и собираюсь лично выпустить тебе кишки.
Насколько я понимаю, ты недавно обзавелся женой, что я нахожу еще более забавным – ведь эта шлюха была хорошо известна в Никее еще до твоего появления. Она трахалась со всеми похотливыми козлами в городе и его окрестностях..."
Я больше не мог читать гнусные измышления Малебранша. Скомкав письмо, я швырнул его на пол и непристойно выругался.
Но в следующее мгновение бумажный шарик завертелся, распухая, вырастая и удлиняясь на глазах. Сам пергамент изменил свой вид, и между мною и Провидцем появилась огромная змея около пятнадцати футов длиной и толщиной с мое бедро. С ее клыков капал яд. Палатка наполнилась злобным шипением.
Тенедос проворно отпрыгнул в сторону, а змея повернулась ко мне, сверкая желтыми глазами; из ее открытой пасти повалил дым.
Я выхватил меч и рубанул монстра, но лезвие удивительно легко прошло сквозь него, не причинив никакого вреда. Я ударил снова; тяжелая голова метнулась вперед, ударив меня в плечо, и я выронил оружие.
И тогда чудовище обвило Тенедоса смертоносными чешуйчатыми кольцами. Он мучительно захрипел. Я слышал тревожные крики, но понимал, что часовые не успеют помочь: змея изготовилась к последней атаке, откинув голову и разинув пасть с истекающими ядом клыками.
Сжимая в руке кинжал, я бросился на монстра и обхватил его рукой пониже головы. Я снова ударил, и снова создалось такое впечатление, как будто я пронзаю воздух. Но, по крайней мере, чудовище перенесло свою ярость с Провидца на меня. Я попытался блокировать нападение головкой рукояти, зная, что от смерти меня отделяют лишь считанные мгновения. Но внезапно мой удар попал в цель: я рассек холодные мышцы, а не воздух, и змея зашипела от боли. Я ударил еще раз, не понимая, почему лезвие не причиняет вреда, а гораздо менее опасный удар головкой заставляет жуткий призрак корчиться в агонии.
Шипение переросло в пронзительный вой; существо извивалось и дергалось, пытаясь расплющить меня о деревянный настил пола. Но я держался, а затем услышал крик полузадушенного Тенедоса:
– Серебро! Убей его серебром!
Головка рукояти моего кинжала! Я снова ударил обратной стороной оружия. По телу змеи прокатилась судорога, отбросившая меня в сторону. Я хотел было опять броситься в атаку, но потом вспомнил о своем поясе с накладным серебром, расстегнул его и одним прыжком оказался у головы чудовища. Каким-то образом мне удалось обмотать пояс вокруг его туловища, и оно яростно забилось, словно я душил его.
