Дар.Золото (СИ) - Хмелевская Ольга (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗
- Ну, знаете ли!.. - наверное, он был рад, что может возмутиться. Хоть как-то скрыть эмоции.
А вот я ничего не понимал.
- Вы и расскажите мне, что я должен знать.
Серый быстро взял себя в руки и решил пойти в наступление.
- Где вы взяли эти че... монеты?
Ну, знаете ли! Это я про себя подумал. А вслух спросил:
- А почему вас это интересует?
- Я обязан все операции по обмену, записывать. Как я объясню, откуда у меня это? - он показал пальцем на серебро.
Меня всегда умиляло, что некоторые лю... то есть мыслящие существа, такие как, например, торговцы, королевские служащие, стражники, всевозможные учителя чего-нибудь эдакого, и им подобные считают других... мыслящих глупее себя. Изначально и безусловно. А главное, ведут себя соответственно. Но эльф просто не смог быстро придумать объяснение, вот и выдал на-гора чушь. Он может принимать и обменивать все без разбора. Другое дело, что большая часть идет в казну.
Я старался красноречиво молчать. Не знаю, получилось или нет, но эльф вздохнул:
- Хорошо, один к пяти.
Я решил, что пойду в другую лавку. Если бы он не отреагировал так резко, я бы и «одному к трем» обрадовался. Но здесь запахло тайной. А меня ватрушками не корми, дай чего-нибудь разгадать. Правда, иногда мне это выходит боком. Вот как давеча дома, в яме. В прямом смысле «боком». Я потянулся за серебром, но эльф молниеносно накрыл их ладонью:
- Согласен!
Он скинул монеты куда-то под стойку и молча полез в секретер. Достал двадцать блестящих монет, поставил их передо мной двумя столбиками и сказал:
- Я бы вам не советовал впредь менять что-то подобное в этом городе.
- А если я приду к вам?
Ну, вот кто меня тянул за язык? Эльф слегка прищурил глаза, о-очень внимательно на меня посмотрел и, улыбаясь, ответил:
- Вы не представляете, как я вам обрадуюсь!
Клыки!
Ой, что-то нехорошо мне...
У эльфов есть клыки?!! Это во что же, хвосты крысиные, я вляпался?..
9
Стараясь не показать, что испугался, я сгреб серебро прямо в карман, и вышел на улицу, желая по-быстрому отсюда удрать и не возвращаться никогда.
Жара в городе к этому часу набрала силу и, даже деревья, наверное, не отказались бы спрятаться в тенек. Меня понуро ждал мой лошарик, и я его прекрасно понимал. Сам был бы рад очутиться подальше отсюда. Где-нибудь в прохладной... в конюшне, да! Завалился бы на пахучее сено и задрых часов на пять. Но не судьба. Сейчас нужен лекарь.
По дороге к купеческому дому, куда я решил вернуться за помывкой и сменным платьем, а заодно и почистить сапоги, знахарских лавочек и мелких клиник, расположенных на первых этажах, двух- и трехэтажных каменных домов, было на каждом шагу по две. Конечно, Вессалина тоже была не берестой шита - лекарским ремеслом там не брезговали, благо своих лекарей-выпускников, было как грязи. Но зде-есь! Либо тут все больные, либо тут всех так застращали всевозможными хворями, что, наверное, заболеть обычной простудой считается за оскорбление.
В общем, наткнулся я на одну лавчонку, не слишком броскую, не слишком большую, привязал лошака к кольцу в каменной стенке и дернул дверь зазвеневшую колокольчиком над головой.
На перезвон вышел старик с длинными седыми косами на висках, в белой одежде и таких же белых тапочках. Он сложил ладони лодочкой, степенно прошествовал к стойке у окна и встал, смотря на меня немигающим взглядом.
Мне стало как-то не по себе. Я огляделся.
Куда я вообще попал?
Тяжелые, парчовые занавески на окнах, практически не пропускали свет, создавая полумрак. Темно-красные и темно-зеленые тона стен намекали на потусторонее. Зажженная старинная лампа на корявой полке, наверное, должна была олицетворять древность, а накрытые каким-то черным мехом два кресла посередине помещения и пол, выложенный блестящей черной плиткой - достойный антураж для дешевых спиритических сеансов. И старик. Весь в белом, ага.
Как же я за сегодня устал! Еще и это.
- Я знаю, что привело тебя отрок в мою скромную обитель, - замогильным голосом произнес старик, - Любовь, к несчастью, болезнь трудноизлечимая, но ты попал ко мне. Тебя вела судьба!
Я попал. Точно. И с меня на сегодня хватит:
- Слушайте, вы меня будете лечить, или будете нести всякую чушь? Вы лекарь, вообще? А то я пошел.
Повисла пауза.
- Маг, что ли? - это было сказано уже совсем другим голосом.
- Да.
- Так бы сразу и сказал, - мужик оказался не старым. Он стянул с себя парик, подошел ко мне и, взглянув на желто-сине-фиолетовый цвет лица, сказал, - Ща, подожди.
И утопал, открыв дверь, в соседнюю комнату.
Минут через пять он притащил здоровую линзу, какой-то прозрачный кристалл, наставил оба предмета на мою страждущую щеку, сосредоточился, и через миг полыхнуло. Я еле успел глаза закрыть.
- Предупреждать надо!
- Нормально, - мужик опять ушел.
Чем-то там загремев, он вышел и заявил.
- Серебрушка с тебя, коллега.
Я не поверил своим ушам. За такую ерунду и серебрушка?! Да адепты на лекарском факультете такие фингалы даже не замечали. Убирали одной левой! После праздничных попоек, где будущие маги развлекались, как могли, синяков было-о... Много. И сами лекари оказывались далеко не последними в деле получения по мордасам. А деканы факультетов отчего-то испытывали несказанное удовольствие, если обнаруживали на ком-нибудь синяк или порез. И разбирательства «что да как, да почему» было не избежать. Еще и стипендии могли лишить на целый семестр. Вот и помогали адепты друг другу, как могли. Даром! А тут серебрушка!
Видно на моем лице он что-то такое увидел и затараторил:
- Не, ты не подумай, я с тебя недорого беру. Ты в соседней лекарне не был, вот там дерут так дерут. И опять же, дети у меня. Четверо. А ты не бедный, я вижу. Не последнее ведь отдаешь. Вот что хочешь думай, а у меня цены совсем низкие, не такие как у многих здесь...
Я сунул ему монету, пусть подавиться. Мне противны те, кто детьми прикрывается. Особенно, когда их и в помине нет. Врал, он. Я вранье тоже различать умею. Не всегда, конечно.
Но уходить не стал.
- Зеркало дай!
Мужик остановился. И демонстративно обиделся.
- Не веришь, что ли?
- Зеркало дай.
Опять же из соседнего помещения, он принес мне зеркало. Всё в трещинах, защитный лак стерт, амальгамное серебро тонкое, аж просвечивает. Где он откопал такое? Но синяка не было. Совсем. Ну, хоть тут не обманул.
10
Когда я, не подумав, спросил у купеческой жены, возившейся с детьми в тенистом дворе, где можно помыться, а то грязным к королю не пустят, то устроил этим форменный переполох. Меня тут же потащили в небольшой летний сарайчик в дальнем конце двора, служивший в качестве местной купальни. Большая лохань была за четверть часа наполнена теплой водой, мне выдано мыло, простынь и пара войлочных тапок. Миловидная служанка ухватила мою запыленную одежду, пока я сидел в воде, и, почему-то хитро захихикав, побежала приводить ее в порядок. Так что пришлось после купания топать обмотанному простыней через весь двор.
Пока я отмокал в свое удовольствие, ханур, освобожденный от обязанности сторожа, оказывается, побывал на кухне. Инкогнито, разумеется. Как он умудрился утащить с кухонного стола свежеиспеченный пончик, и незаметно приволочь его в комнату, осталось для меня загадкой. Но когда я попытался его... ну, хотя бы отругать, он сделал то, что вызвало у меня сначала смех, а затем удивление и вопрос: «А так ли этот зверь неразумен, как может показаться на первый взгляд?»
Зверек, держа в маленькой пасти довольно увесистый кус, услышав мое возмущение его мелким воровством, понуро подошел ко мне, положил у моих тапочек добычу, скользнул под кровать и свернулся калачиком, мордочкой к стене. Но эта демонстрация обиды меня не проняла, и я заявил, что подобная выходка в наших с ним взаимоотношениях для него первая и последняя.
После этих слов, ханур вылез из-под кровати, легко запрыгнул на небольшой стол, где лежал кошель, ловко растянул шнуровку зубами, прикусил монету и спрыгнул с ней со стола. И положил ее рядом с пончиком.
