Беглец в жизнь - Гельвич Ростислав Реональдович (книга жизни txt) 📗
– Попробуй!
– Эх… Как будто кусочек души отняли – ни матери, ни братьев нет… – вздохнул Тит. – Идешь, бывало, по пещерам, и ноги как будто стенают: «Не твоя земля», мол. Даже еда треть вкуса теряет – не на своей земле выращена…
– А что в этом такого?
– Да я же сказал, что не понять тебе пока. Просто не понять…
Альфаран не понимал, ибо пока что он просто не знал, что это такое – находиться вдалеке от отчизны. Хоть его все-таки заинтересовала эта тема, и он решил подробнее поговорить о ней с Кларахотом.
– Тита можно понять, – охотно начал объяснять тот. – У «славных», вообще, очень тесная душевная связь со своей землей. Именно что душевная. Я сам не понимаю, как это может быть, но у них земля почти что живая.
– Живая? А можешь хоть примерно обрисовать?
– Хе, – усмехнулся старик. – Такое бывает с очень дорогим человеку оружием или вообще с очень дорогой человеку вещью – она обретает суррогат разума. Иногда даже половинное мышление… но это очень редко. Суть в том, что для того, чтобы такую особенность обрела земля, в нее должны верить и ее должны любить 98 человек из 100. Представь себе это. Хотя, что уж там… лучше скажи, ты-то как к Симурании относишься?
Тут Альфаран замялся – он попросту раньше не задумывался об этом. Что и сказал Кларахоту.
– Кхе… Это интересно. Я не могу представить, как орденец может не любить родину?
– Пф… а сам-то… – буркнул мальчишка. Однако он был услышан.
– Молчи, щенок. – Это был один из редких случаев, когда Кларахот позволял себе ругательства. – Я, во всяком случае, благодарен Симурании. Хотя бы за хлеб, что выращен на ее землях. За мясо животных, вскормленных ее закромами. За то, что я, в конце концов, по этой земле хожу.
– Но…
– Не прерывай. Суть в том, что наша земля, она не такая, как у «славных», втолковать почтение к себе тебе она не может. Но если ты пользуешься ее благами, так имей хоть капельку любви и уважения. Ступай. Надеюсь, ты поумнеешь.
С этих пор Альфаран начал запоем читать книги.
…– Не из тех.
– Ну не из тех, так не из тех! Мне все равно! – наплевав на все формы приличия, Хаф нагло допил остатки сивухи прямо из кувшина. – Еще будем?
– Нет. Я, пожалуй, пойду.
Захмелевший, но все еще сохранивший рассудок, Альфаран, пошатываясь, подошел к стойке и отсчитал кабатчику несколько медных тариев. После чего, так же пошатываясь, направился к выходу. Несмотря на то что рассудок он сохранил, ясности зрения у него не прибавилось. А поэтому парню пришлось приложить значительное усилие, чтобы поймать убегающую ручку двери.
Идти по неровной дороге было еще труднее – пару раз Альфаран даже упал. Но все равно до дома добраться он смог. После чего поднялся на второй этаж, сорвал с себя одежду и расслабленно упал на кровать.
Как можно описать состояние человека с похмелья? Легко: больно, пусто, противно. Больно в голове, пусто в карманах, а противно, соответственно, во рту.
Альфаран выпил всего полкувшина, и будь эти полкувшина заполнены не сивухой, а вином, то он бы даже ничего не почувствовал. Даже, может, заказал бы еще. Но именно от сивухи – самое жестокое похмелье. Уж больно «грязная» она. Зато крепкая. И дешевая.
Натянув штаны и перекинув через плечо старую рубашку, Альфаран не спеша поплелся на первый этаж. А оттуда уже на задний двор – освежиться и сделать разминку.
Вообще-то, пить магам нежелательно. Да, спиртное очень негативно действует на организм, но это-то как раз пустяк – умелый кудесник быстро восстановит поеденную сивухой печень. Суть в том, что алкоголь в большом количестве разрывает связи тела с аурой. Если быть точным – те части, которые обеспечивают движение по телу маны. Резерв.
Бывали случаи, когда пьяницы-маги попросту лишались возможности творить заклинания… И ведь это уже невосстановимо. Для мага, после утраты своей силы, есть только один путь – самоубийство. По-другому никак. Ибо слишком это тяжело, лишиться такого могущества… Как часть души потерять.
– Что делаешь? – окликнул отжимающегося Альфарана любопытный сосед.
– А что, не видишь?
– Да будто бы землю целуешь… Ха! – Хрыч сорока лет воображал себя непревзойденным остряком.
Тяжело дыша, Альфаран закончил упражнение и сел на землю.
– Да целую! Ты что, не знаешь, что если сорок восемь раз поцеловать землю, молясь при этом Мирайле, то пропадут все болезни! А если не сорок восемь, а шестьдесят…
Подойдя к плетню, он вплотную приблизился к уху насторожившегося мужика и прошептал в него несколько слов.
– Что? Правда, длиннее станет?!
– Дык, обряд Мирайлы-целительницы! Ну, ты даешь – о такой белиберде не знать!
– Да что ты мне уши вертишь!
Что бы сосед ни говорил, но в ум ему это запало. И Альфаран был уверен – завтра, если не сегодня, он будет целовать землю… А что? Вреда от этого не будет, а если поможет, так это даже к лучшему.
Парню даже не удалось позавтракать – уже ждала работа…
Первым делом пришел пастух, которого боднул бык. Залечить треснутое ребро – легко. Это основы целительства. Потом еще парочка людей…
– Но у меня болит живот!
– А что я могу сделать? Вы просто переели.
– Раньше же ел, и ничего!
– Чтоб тебе проср… – пробурчал себе под нос Альфаран, и его осенило: – Хм… а это идея!
Запарить парочку слабительных трав – это тоже очень легко. Правда, Альфарану показалось, что он дал больному чуть больше, чем следовало… Но что тут такого? Лишние полчаса или час ему только помогут. Благо – от такого здоровенного брюха (в которое вместилось бы трое людей габаритов юного лекаря) не убудет.
Самый серьезный случай, который случился до обеда – это был мальчишка, наступивший на серп. Как он так умудрился и где – непонятно. Но результат был один – сам он прийти не смог, его притащил хмурый кузнец.
– М-да… Как это он так?
– Каком кверху. – Кузнец сплюнул в открытое окно и посильнее сжал брыкающегося и рыдающего пацаненка. – Прыгал по кузнице, попал ногой в ведро, где серп остужался.
– Ладно. Неси его туда, там положи на стол.
К сожалению, серп был уже почти готов, и все его лезвие, как и положено, сверкало зазубринами, как у пилы. Альфаран только почесал затылок, представив, что можно повредить, вытаскивая его из ноги. Хорошо хоть что кровь капала по чуть-чуть, а не фонтаном.
Дальнейшие его размышления заняли секунды полторы – не больше. Подойдя к осиновой подставке, он взял один из стоящих на ней бутыльков. С кроваво-красной жидкостью. Собственно, это и была кровь – кровь самого Альфарана. Эдакий жидкий артефакт, работающий только на лечение. Это было раз.
Потом лекарь взял с той же подставки берестяную коробочку с черным порошком и высыпал щепотку его в рот мальчишки, который спустя несколько секунд побледнел и уснул. Порошок этот делался из нескольких ингредиентов, один из которых вполне мог бы вызвать отвращение. Хотя чего ожидать от некромагии? С чем работаешь, тем и пользуйся. Это было два.
Когда мальчишка отключился, Альфаран смазал кожу вокруг серпа «кровяным артефактом» и приготовил тряпочку.
– Три!
Влажно чпокнула ранка, и на нее, начавшую обильно кровоточить, легла тряпочка, которая тут же начала поливаться «кровяным артефактом». Он, в свою очередь, обильно впитался в ногу, связывая разорванные сосуды и заживляя порез. Не до конца – недельку-другую мальчонке придется посидеть дома. И правильно. Будет меньше шастать, где не надо.
Конечно, после этого были еще пациенты, но Альфаран тихо и мирно отправил их по домам. Оправдав себя тем, что, дескать, опыта маловато, еще отрежу того, что не надо, или пришью то, что совсем не требуется… К примеру, когда еще в городе жили, так я одному вместо пальца размозженного всю руку оттяпал, а вот еще был случай….
Обычно после этого нехитрого рассказа количество желающих испробовать лечения резко убавлялось.
Может показаться, что это отвадит от столь «умелого» лекаря почти всю клиентуру, однако суть в том, что другого просто нет. Кроме, конечно, Кларахота, а уж его-то опасаться ну никак не могли – как-никак, и внешность подобающая, и поведение. А ученик… да он сам не раз упоминал, что как учиться закончит, в город уедет. Так что придется потерпеть…
