Приют героев - Олди Генри Лайон (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Добрый вечер, сударь. Вы на редкость проницательны. Я на службе круглосуточно. И направляюсь именно в «Приют героев».
– Как я вас понимаю! Ни минуты покоя, ни единой минуточки. Вот, извольте видеть: вчинил иск Ордену Зари по всей форме, – стряпчий продемонстрировал пухлый кожаный планшет для бумаг. – Не муха начихала: исковое заявление в двух свитках, заказное письмо с оглашением претензий, выплата королевской пошлины, приложение с описью, заверенное в нотариате, копию – в Гильдию Отельеров… опять же, сохранность имущества пропавших без вести, запросы, протоколы…
Странное дело: барон проникся сочувствием к усердному сударю Тэрцу.
– Изрядно мы с вами поработали, ваша светлость, изрядно…
– А скажите, сударь Тэрц… Вы не в курсе: кухня в «Приюте героев» сносная?
– Сам ранее не столовался, но отзывы слышал исключительно похвальные. Исключительно! Тамошняя повариха свое дело знает.
«Какое именно?» – хотел ядовито поинтересоваться Конрад, но вовремя сдержался. Все-таки обещал Трепчику не распространяться. Слово чести надо держать, даже если дал его простолюдину.
– Кстати, о поварихах! – Идти молча стряпчий был неспособен категорически. – Довелось мне недавно регистрировать одну жалобу. К нашему с вами делу оная жалоба касательства не имеет…
Барон и здесь сдержался, поражаясь собственной снисходительности.
– …но попутно выяснилось: молочницу Анну-Батисту Колодзябчик муж регулярно поколачивает. Причиняет, значит, тяжкие телесные, большей частью – сапогами в живот. Бедная женщина… Но я, собственно, не об этом. Он ее бьет – а она ему детей рожает! Он бьет – а она рожает! Дюжину отпрысков извергу родила, и все – здоровехоньки. И сама молочница румяна и дородна на диво. Несмотря на – и даже вопреки. А почему так, знаете?
Барон почувствовал, что былой кошмар возвращается.
– Я вам отвечу, ваша светлость, почему! Потому что тень у Анны-Батисты Колодзябчик, урожденной Монтень, – особенная. С двойным, извините за народное словцо, пузом. Потому-то муж ей первое чрево хоть напрочь отбей – нипочем выйдет. И с именем у молочницы хитрые кренделя – бывало, муж с утра и не вспомнит, как жену зовут и по какому поводу ее с вечера сапогами пинал… Не к добру это, уж поверьте Фернану Тэрцу, не к добру! На улицах шепчутся: грядет, мол, большое лихо…
Отчаявшись отделаться от стряпчего, Конрад терпел, стиснув зубы. И был просто счастлив, когда приблизился к черно-белому входу в «Приют героев».
Он и себя, право слово, чувствовал героем. Мог ведь и пришибить болтуна.
– …Ваша светлость, я еще раз со всей решительностью заявляю: с завтрашнего утра я начинаю пускать постояльцев! Для покрытия причиненных убытков! Знаете, сколько столяр Дубка запросил за ремонт? А штукатур Анастасий Рензит?! А маляры? паркетчики? запечных дел мастера?! Нет, вы даже представить этого не можете! Грабеж и разорение, грабеж и разорение…
– Не беспокойтесь, любезный сударь Трепчик. Я вчинил иск по всей форме, и не будь я Фернан Тэрц, если нам… то есть вам не возместят убытки до последнего мона!
– Благодарю вас, дорогой сударь Тэрц. Что бы я без вас делал?! Да, кстати, ваша светлость: полюбуйтесь на этого балбеса. Утверждает, что его прислали вы, но крайне, крайне подозрителен! Выгрузил прорву разных вещей, уходить не желает, объясниться отказывается! И брови супит, знаете ли…
Барон посмотрел в указанном хозяином направлении – и не отказал себе в удовольствии долго изучать взглядом собственного камердинера, которого заметил сразу при входе. Любек, как обычно, имел такой вид, словно ему известны все тайны Мироздания, от Вышних Эмпиреев до ярусов геенны – но ни крупицей оных тайн он ни за что ни с кем не поделится.
Даже под пыткой.
Люди, носящие желтые чулки и модные подвязки крест-накрест, отличаются гранитной твердостью характера. Это известно каждому образованному человеку.
– Ты пунктуален, Любек, – нарушил Конрад затянувшуюся паузу. – Хвалю. Только я просил тебя привезти средний походный набор. А не большой, или, упаси Вечный Странник, полный.
– Ну д-да, ну д-да, – заговорив, Любек утратил толику высокомерной загадочности. Он слегка заикался и почему-то в основном на букве «д». Постороннему слушателю казалось, что камердинер кудкудахчет, будто курица над яйцом. – Разумеется, сред-д-д-д… Средний. А потом выяснится, что нашей светлости требуются носки собачьей шерсти, поскольку резко похолод-дало, любимый вязаный плед-д и бутылочка золотого рома «Претиозо». Из фамильных погребов, д-д-двенад-д-д-дцати лет выд-держки. Или наметится д-дальняя д-дорога, где никак не обойтись без саквояжа и набора притираний от мэтра Д-дефлио…
– Мой камердинер Любек Люпузано, прошу любить и жаловать.
– Ваш камердинер?!
– Да. Он доставил сюда мои личные вещи.
– А… зачем, ваша светлость, позвольте поинтересоваться?
Вид сбитого с толку Трепчика-младшего доставил барону минуту чистой радости.
– Вы же собирались вновь открыть «Приют героев» для постояльцев? С завтрашнего утра, если не ошибаюсь? Так к чему откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Я – ваш первый постоялец, сударь. Вы счастливы?
Вместо счастья на лице почетного члена Гильдии Отельеров отразилось смятение чувств. Но, к чести хозяина, Трепчик справился с ним на удивление быстро.
– Милости просим, ваша светлость! Останетесь премного довольны!
– Не сомневаюсь…
– Какой номер желаете?
– Лучший, разумеется.
– К вашим услугам. Смею только заметить, что на белой половине с завтрашнего дня ремонт…
– Меня устроит черная половина. Я не суеверен. Надеюсь, ваши черные… э-э… клиенты не придерживаются крайнего аскетизма?
– Ни в коей мере! Строго между нами, номера Вечерней Зари существенно комфортабельней… Будьте уверены! Вот, прошу, запишитесь в книге…
Барон обмакнул гусиное перо в чернильницу.
– Апартаменты, где жили пропавшие без вести квесторы, также зарегистрируйте на меня. Я оплачу полную стоимость.
– Д-д-да как же?.. д-да что же… – хозяин вдруг стал заикаться наподобие камердинера.
– Во избежание. Вы хорошо поняли, сударь Трепчик? И все – подчеркиваю, все ключи от этих комнат должны быть у меня.
– Понял, ваша светлость! Предоставлю немедленно!
– Позвольте засвидетельствовать вам свое уважение, ваша светлость, – вмешался Тэрц. – Чрезвычайно разумное решение. И безукоризненное с точки зрения соответствия букве закона. Как лицо частное, вы, конечно… но, с другой стороны, как высокопоставленный сотрудник Бдительного Приказа, имеете полное право… В интересах следствия и сохранности имущества…
Болтовню стряпчего Конрад пропустил мимо ушей, мало-помалу начиная привыкать. Удивило другое: пару минут крючок ухитрялся хранить молчание.
– Лишь об одном осмелюсь просить вашу светлость…
– Да? – Барон слегка приподнял левую бровь.
– Ежели другие постояльцы объявятся, вы им не рассказывайте лишнего, хорошо? – Трепчик просительно заглянул в лицо барону снизу вверх, чем надолго снискал расположение Конрада. – Отвадите народ, а я и так потерпел убытки сверх всякой меры…
– Неужели вы думаете, сударь, что я стану с первым встречным обсуждать вопросы, касающиеся моих прямых служебных обязанностей? Вопросы, могущие нарушить тайну следствия?
От тона обер-квизитора Трепчика явственно мороз продрал по коже. Хозяин даже не успел сообразить, что ответ, в сущности, полностью соответствует его чаяниям. К счастью, как раз в этот момент у входа послышался шум. Дверь распахнулась, и в холл сломя голову влетел благообразный старичок, едва не упав. В последний миг он чудом успел схватиться за край конторки и лишь потому удержался на ногах. Шляпа и старомодный парик с «львиными» локонами свалились на пол, и старичок мигом наступил на них башмаками, довольно-таки грязными.
Более всего визитер напоминал профессора из университета в провинции. Румяный и кругленький, как наливное яблочко; клинышек седой бородки, лицо гладкое, почти без морщин. Зауженный кафтан-жюстокор украшен на плечах пучками лент и подпоясан широким шарфом с бахромой. Верхние стеганые штаны, панталоны с бантиками в два ряда. Старомодный франт в летах, приехал в столицу потратить на удовольствия некоторую сумму – без лишнего шика, но и не очень стесняясь в средствах.
