Пожиратели душ - Фридман Селия С. (читать книги без регистрации .TXT) 📗
– И вы отказали ему? – спрашивает Камала.
– Нет. Не отказал. Не так это просто – отказать королю, когда служишь магистром у него при дворе. Ты привыкаешь к роскошной и легкой жизни, к власти, привыкаешь управлять людьми… но все это обязывает тебя выполнять королевскую волю, любую волю, если она не противоречит напрямую Закону Магистров.
Закон, конечно, ограничивает нас кое в чем. Ни один смертный не должен узнать, откуда мы черпаем нашу Силу: узнав это, они восстали бы против нас во всем своем множестве и пропитали бы своей кровью землю. Поэтому мы всеми мерами стараемся не привлекать внимания к нашей тайне, а смерть слишком многих консортов за одну ночь как раз и вызвала бы такое внимание. Мы сами определяем границы, в которых можно использовать Силу, а королям называем ложные причины. Забавно, не правда ли? Не будь Закона, мы могли бы одним взмахом руки исполнять любые свои желания и не имели бы нужды в королях.
Итанус качает головой, вспоминая давно прошедшую ночь.
– Я мог бы сказать «нет», но не сделал этого. Я потребовал собрать все, что нужно для устройства такого зрелища без применения волшебства. Король разгневался, решив, что я не желаю выполнять его приказание, я же просто хотел обойтись сколько возможно естественными средствами, не платя слишком дорогую цену. В итоге он предоставил мне петарды, изготовленные наилучшими мастерами, не переставая жаловаться, что отдал за них слишком много.
За невозможностью сказать ему, что золото – ничтожная плата по сравнению с человеческими жизнями, я прибегал к отговоркам: не в обычаях, дескать, магистров делать за королей вещи, на которые те сами способны.
Он гневался, а я притворялся и все гадал, правильно ли я поступил, стоит ли платить так дорого за какую ни на есть услугу, которую мог оказать нам король.
И вот роковой день настал. Праздновали какую-то победу на поле брани, и на улицах столицы толпился народ. Крыши домов едва выдерживали зевак, и я, признаться, не одну из них спас от обрушения. Магистры, прибывшие из соседних стран, развлекали придворных, пока я готовился. Я краем глаза следил за ними как ястреб, зная, что любой тотчас же займет мое место, стоит мне оплошать, – всего лишь ради забавы, быть может.
– Ради забавы? – повторяет Камала.
Она редко прерывает его таким образом. За ее вопросом чувствуется жгучее желание понять то, что называется обществом магистров. Само это название содержит в себе противоречие, предполагая единство тех, кто смотрит друг на друга с величайшим подозрением. Их сплачивает одно: необходимость хранить великую тайну.
«Скоро, скоро она покинет меня», – думает Итанус.
– Вне наших рядов у нас нет противников, достойных упоминания, – говорит он. – Смертные по самой своей природе не могут быть опасны для нас, но способны создавать… мелкие неудобства. Магистр, которому противостоит смертный, только и должен, что ждать. Выжди лет сто, и смерть сделает все за тебя. Какой в этом интерес? Какой прок начинать поединок, исход которого заранее предрешен?
Так минуют века, и все это время мы сознаем, что могли бы иметь все, что пожелаем, если б не наша страшная тайна, а наши консорты все умирают и умирают. Это делает нас бесчеловечными, ведь избыток человечности губит магистpa. В конце концов все утрачивает для нас значение, кроме тех, кто делит с нами тайну, кто владеет той же Силой, кого снедает тот же непокой.
И я, видя их, моих братьев, моих соперников, хорошо понимал, что каждый из них сместит меня при малейшей возможности, потому лишь, что это было бы занимательно. Они, разумеется, знали, какую задачу передо мной поставили, – все королевство об этом знало. Они окружали меня, как голодные стервятники, и ждали… ждали.
Итанус потряс головой, точно пытаясь отогнать эти воспоминания.
– И вот начался праздник. Солнце закатилось, настала темная, безлунная ночь… король намеренно выбрал такую. На большой площади и за ее пределами собралось столько хмельных гуляк, что можно было опьянеть от одного их дыхания. Развеселые горожане в нарядных одеждах клубились вокруг приезжих магистров, словно мотыльки… король же рядом со мной был пьян своей властью, предвкушением грядущего зрелища и славой, которую оно сулило ему.
Сперва в темное небо взвились обычные пороховые ракеты. При всем их великолепии этого королю было мало – он хотел не просто отпраздновать победу, но заставить всех дивиться его чародейскому искусству. И я через некоторое время сделал фейерверк вдесятеро ярче, роскошнее и живее. Я наполнил небо легким туманом, отражавшим каждую вспышку, устроил настоящее северное сияние. Огни постоянно менялись, складываясь то в женскую улыбку, то в солдатскую алебарду, то в королевский герб. Я обратил ночь в день, но и самый красивый закат вряд ли мог бы соперничать с моим мастерством. Даже хмельные мотыльки перестали хлопать крыльями и разинули рты, глядя на потеху, которую затеял для них король.
Потом… потом случилось то, чего я и ожидал. Небо преображается дорогой ценой. Это большой риск даже с молодым и здоровым консортом. Я истратил больше атры, чем было у моего тогдашнего, и его смерть пронзила меня ледяным копьем, нарушив мою сосредоточенность.
Обычно это происходит не с такой внезапностью, но в разгаре крупного чародейства такое событие поистине ужасно. Настолько ужасно, что магистры всемерно стараются выдоить истощенного консорта заранее, не отваживаясь на новый Переход посреди колдовства. Я к таким убийствам не прибегал никогда и теперь за это расплачивался.
Я утратил власть над небом и чуть было не лишился жизни. В отчаянии моя душа устремилась в небо – ставшее темным, когда мои чары оборвались, – ища новый источник атры. В этот страшный миг все мои соперники поняли, что случилось. Еще бы! Они ведь ждали этого, затаивая дыхание при каждом новом огненном чуде, они на это надеялись. Только в такое мгновение у магистра возможно отнять жизнь… или совершить нечто худшее.
Не знаю, какие чары они применили против меня. Вероятно, такие, что лишь оставляют в душе зацепки с расчетом на будущие покушения, наносят увечья, смертным невидимые. Мы, магистры, жестокосердны, и ничто так не разжигает нашу жестокость, как беспомощность противника. Смертные между тем оставались слепы – их занимало только, почему угасли прекрасные огни и когда те зажгутся вновь.
В конце концов, я, почти бездыханный, соединился с новым консортом, припал к нему, как к роднику в пустыне, и отогнал чары, обступившие меня в темноте. Я был уверен, что победил, но как знать? Быть может, с того раза во мне осталось нечто чуждое, нечто, связующее меня с одним из соперников. Не зря же мы опасаемся присутствия других магистров, когда меняем консортов… и не зря все магистры стремятся присутствовать при чужом Переходе.
Для того-то они все и явились. Услышав о нашем представлении, они сразу смекнули, чего это мне будет стоить.
Кое-как очнувшись, я увидел над собой короля Амбулиса с пылающими гневом глазами.
«Ты подвел меня, магистр! – Он говорил тихо, чтобы не слышал народ, но я-то знал, что другие магистры его слышат. – В небе темно, а я не давал такого приказа!»
Я с усилием встал и опять занялся фейерверком. Бледные лица магистров внизу следили за мной, пьяная толпа требовала продолжения. У меня раскалывалась голова – падая, я ударился о перила помоста, – а в желудке змеем свернулся страх. Я спрашивал себя, что сотворили со мной магистры в миг Перехода и что будет в следующий такой миг, если Амбулис доведет меня до крайности и мне понадобится свежая атра?
«Итак?» – вопрошал мой король. И я, черпая жизнь из нового консорта, зажег ночь его душевным огнем. Зрелищем распоряжалась сама Смерть, хотя это понимали одни лишь магистры.
И ради этого кто-то умирает, говорил я себе, расцвечивая небо огнями. Не ради победы над врагом, не ради того, чтобы я остался в веках, даже не ради какой-то моей прихоти. Кто-то умирает, чтобы потешить гордость этого человека. Стоит ли оно того?
