Полкороля - Аберкромби Джо (читать книги онлайн полностью без сокращений TXT) 📗
Она осмотрела горло кашляющего ванстерца и поцокала языком, ткнула пальцем в скрюченную спину шенда и с отвращением сдула щеки.
– Капитан не придет в восторг от такой бурды.
– А где же сама достославная предводительница? – Анкран как будто бы заранее знал ответ.
– Спит.
– На пьяную голову?
Темнокожая обдумала вопрос, слегка шевеля губами, будто вела подсчет.
– Не на трезвую.
– Ты, Сумаэль, давай, курсом заведуй, – буркнул Тригг, проталкивая соузников Ярви вперед. – Гребцы – моя забота.
Сумаэль прищурила черные глаза на Ярви, когда, шаркая, он с ней поравнялся. Ее верхнюю губу насквозь прорезал шрам, и в выемке виднелся треугольничек белого зуба. Он поймал себя на мыслях о том, в каком южном краю она родилась и как попала сюда, старше она его или моложе – по ее коротко подрезанным волосам и не скажешь…
Проворной рукой она схватила и выкрутила его запястье – кисть вывалилась из рукава.
– У этого рука искалечена. – Без насмешки, голый факт – будто приметила в стаде хромую корову. – На ней всего один палец. – Ярви силился высвободиться, но на деле девушка оказалась крепче, чем с виду. – И тот, кажись, нездоровый.
– Хренов барыга! – Анкран растолкал их локтями, сгреб руку Ярви и повертел, изучая. – Ты ж сказал, что грести умеешь!
Ярви только опустил плечи и пробормотал:
– Я же не сказал, что хорошо.
– Да, похоже, верить нельзя никому, – сказала Сумаэль, приподняв черную бровь. – И как ему грести одной рукой?
– Как-нибудь приспособится, – заявил Тригг, подступая к ней. – У нас девять мест и девять рабов. – Он наклонился к Сумаэль, его плоский нос от ее заостренного отделяло не больше пяди. – Или ты жаждешь сама пересесть на скамью?
Она лизнула выемку на губе и осторожно отодвинулась.
– Я пойду проверю курс, ладно?
– Дельная мысль. Калеку прикуйте к веслу Джойда.
Ярви проволокли по горбатому мостку посередине палубы, поперек скамей по обоим бортам, где у огромных весел по трое располагались мужчины – как один налысо бритые, худые, в ошейниках. Каждый из них разглядывал Ярви с разной долей жалости к нему, жалости к себе, презрения и скуки.
Один скорчился на четвереньках, отдраивая палубу, – лицо скрывала целая копна линялых волос и бесцветной бороды – настолько оборванный, что самые обносившиеся из гребцов против него казались князьями. Надсмотрщик отвесил ему равнодушный пинок, как приблудной собаке, и тот пополз прочь, волоча за собой тяжеленную цепь. Корабельное оснащение в целом выглядело небогатым, однако нехватку цепей здесь не испытывали.
Ярви, куда грубее необходимого, швырнули между двух невольников – не внушающего доверие вида. На конце весла громила-южанин с буграми и складками мышц там, где полагалось быть шее, – запрокинул голову и смотрел, как кружат морские птицы. Возле уключины угрюмый старик – невысокий и коренастый, на его жилистых предплечьях топорщились седые волоски, а на щеках от жизни под открытым небом полопались вены, – ковырял мозоли на широченных ладонях.
– Что ж вы творите, боженьки! – качая головой, забарахтел тот, кто постарше, когда стражники закрепили подле него цепь Ярви. – У нас на весле – калека.
– Ты ж сам молил их о помощи? – заговорил южанин, не поворачивая головы. – Вот она, помощь.
– Я молил о помощи с двумя руками.
– Прими с благодарностью половину того, о чем молишь, – сказал Ярви. – Уж поверь, я не вымаливал ничего подобного.
Уголки губ здоровилы слегка подогнулись кверху, когда тот искоса посмотрел на Ярви.
– Раз надо таскать мешки – не хнычь, а начинай перетаскивать. Я – Джойд. Вон тот брюзгливый – Ральф.
– Меня Йорв зовут, – сказал Ярви, заранее продумав повествование о себе. Храни свою ложь бережно, как зерно на зиму, сказала бы мать Гундринг. – Я поваренком был…
Привычно свернув язык трубочкой и дернув головой, старик сплюнул за борт.
– Теперь ты никто, и все тут. Забудь обо всем, кроме следующего удара весла. Тогда станет чуточку легче.
Джойд тяжело вздохнул.
– От Ральфовых прибауток веселья не жди. Сам-то кислющий как лимон, но мужик что надо, коли выпадет пора прикрывать тебе спину. – Он выдохнул сквозь сомкнутые губы. – Впрочем, стоит признать, этого никогда не случится, раз его приковали сбоку.
Ярви грустно хихикнул, наверно, впервые с тех пор, как стал рабом. Наверно, и впервые, как стал королем. Но смех его надолго не затянулся.
Дверь полуюта с грохотом распахнулась – оттуда вальяжной походкй на свет вышла женщина, картинно воздела обе руки и завопила:
– Я пробудилась!
Очень высокой была она, с ястребиными чертами лица, смуглую щеку пересекал бледный шрам, а нечесаные волосы заколоты в клубок. Ее одежды – в обычаях дюжины народов – кричали крайне непрактичным роскошеством: полоскались рукава шелковой сорочки с обтрепанным кружевом, ветер ерошил серебристый мех полушубка, на одной руке – перчатка без пальцев, на другой – пальцы унизаны кольцами, позолоченный конец ремня с хрустальными бусинами болтался над рукоятью кривого меча, свисавшего до нелепости низко.
Она отпихнула ногой ближайшего гребца, водрузила остроносый сапог на его лавку и ухмыльнулась всему кораблю, сверкнув золотыми зубами.
Тотчас и рабы, и надсмотрщики, и моряки принялись бить в ладоши. Не присоединились ко всем только трое: Сумаэль сидела на шканцах, уперев язык в щеку, брусок нищего оборванца с прежним «хрысь-хрысь» отскребал шкафут и с ними бывший государь Гетланда, Ярви.
– Сволочная стерва! – выцедил рукоплещущий Ральф сквозь остекленелую улыбку.
– Лучше похлопай, – проурчал Джойд.
Ярви поднял обе руки:
– К этому я приспособлен еще хуже, чем к веслу.
– Ой, детоньки, детоньки! – воскликнула женщина, от переизбытка чувств прижимая к груди кулак, – вы оказываете мне чересчур много почестей! Впрочем, не бойтесь переборщить. Тем, кто к нам только что присоединился: я Эбдель Арик Шадикширрам, ваш капитан и благодетель. Должно быть, вы обо мне наслышаны – ведь имя мое гремит по всему морю Осколков и за его пределами, о да, до самых врат Первого Града и далее.
До Ярви ее имя прежде как-то недогремело, но, как привыкла повторять мать Гундринг: знающий толк в словах сперва постигает, когда надо безмолвствовать.
– Я бы попотчевала вас невероятными историями о моем красочном прошлом, – продолжала она, поигрывая то с кольцом в ухе, то с перьями шляпы, спадавшими куда ниже плеч. – Рассказами о том, как я возглавляла победоносный флот императрицы в битве при Фулку, о том, как стала возлюбленной самого герцога Микедаса, но отказалась за него выйти, о том, как разметала морскую блокаду Инчима, как правила судном в самый яростный шторм со времен Божьего Разрушения, как причалила к огромному киту, и то и се… но смысл?
Она с любовью похлопала по щеке ближайшего раба – достаточно сильно, чтобы ясно прозвучали шлепки.
– Скажем просто: отныне этот корабль – ваш мир, и здесь, на корабле, я – госпожа, а вы – чернь.
– Мы господа, – эхом откликнулся Тригг, мрачно обведя взглядом скамьи, – а вы – чернь.
– Сегодня мы неплохо подзаработали, несмотря на печальную потребность заменить нескольких ваших собратьев. – Пряжки капитанских сапог зазвенели, когда та вразвалку прошлась меж скамей. – Вечером каждый наестся хлеба и выпьет вина. – В честь такого впечатляющего проявления щедрости разнеслось ликование. – Так что, хоть всеми вами владею я…
Тригг шумно прокашлялся.
– …и другие пайщики нашего отважного судна…
Тригг с опаской кивнул.
– …мне по нраву считать нас одною семьей! – Капитан распростерла руки, принимая в объятия весь корабль. Ее непомерные рукава поплыли по ветру – будто пыталась взлететь гигантская птица. – Я для вас – терпеливая бабушка, Тригг и его охрана – добрые дядюшки, вы – шалуны-недоростки. Мы вместе сплотились против беспощадной Матери Моря, извечного, заклятого врага мореходов! Вам, детишкам, везет, поскольку я всегда страдала от переизбытка милосердия, жалости и доброты.
