Креститель - Прозоров Александр Дмитриевич (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
– Дозволь мне, великий князь, о душе своей озаботиться, – положил гость руку на грудь. – Для вознесения молитв прошу разрешения построить часовню христианскую в спокойном месте близ города…
– Вот они чего хотят! – мгновенно вскинул голову волхв. – Так и рыщут, в какую щель со своим богом пролезть! В святилище к богам ходят, грек, в святилище. Одно у нас место для молитв и подношений.
– Мы не ищем ссор с чужими богами, византиец, – твердо ответил князь, – но и своих в обиду не дадим. Негоже чужому богу отдельный дворец строить, когда все прочие в мире и ряде уживаются. Коли желаешь бога своего на нашу землю принести – в святилище иди, с волхвами честно рядись, идола своего там ставь. И не вперед прародителя нашего, Сварога великого, а там, где укажут. А уж коли твой бог пред прочими силу свою покажет, тогда и сам выдвинется.
– Благодарю тебя, князь, – согласился монах. – Я приду в святилище. Однако же, дабы службу свою честно справлять, дозволь мне в детинец к тебе невозбранно приходить. Дабы твое слово в любой миг услышать али слово императорское донести.
Князь переглянулся с воеводой, после чего величественно кивнул:
– Дозволяю!
Себежская гать
Свой обоз боярин Зародихин собрал за несколько часов. Но, учитывая, что в первый день до глубокой темноты гости вместе с хозяином гуляли за пиршественным столом, на второй – отсыпались долго после пира, а после полудня снова собрались за столом, то двинуться в путь получилось лишь на третий день, рано поутру. Три телеги, с верхом груженные солеными полтями откормленных куриц, несколько коробов с сушеным мясом, связки мяса вяленого и копченого, отборные сорока лисьих, соболиных и бобровых мехов, еще какие-то мешки, туеса и бурдюки. Где-то среди груза скрывалась и серебряная казна, но где именно – Олег не знал, да и знать не хотел. Подворники закрыли груз широкой, от борта до борта, рогожей, и никто не собирался открывать этой рогожи до самого Полоцка.
– Вот, шестерых холопов вам даю, – ежась от утренней сырости, сообщил боярин, указывая на сбившуюся в кучку дворню. – Тихон, Садко, Феодул, Третьяк, Базан, Вавила Черный…
Кроме Вавилы – скрючившегося на левый бок, кривоглазого мужика в овчиной душегрейке, растоптанных сапогах и с плетью за поясом, – приставленные к обозу холопы оказались мальчишками лет по пятнадцать-шестнадцать, в коротких стеганках, густо прошитых конским волосом; у каждого имелся легкий топорик на длинной рукояти и кистень за поясом. Только у одного на ремне оказался короткий меч. Такое доверие юноше было оказано наверняка неспроста. Либо рубится холоп лучше прочих, либо чем-то близок хозяину. На всякий случай ведун отложил в памяти его имя: Базан.
– Вам, смерды, наказ, – обратился к людям хозяин. – Слушать боярина Радула как меня самого. Коли Пребрана доложит, что баловать кто стал, – на себя пеняйте. Не спущу.
Появилась и сама боярская дочка – одетая, подобно степнячкам, в шаровары и черную, расчерченную серебряной нитью, войлочную безрукавку поверх атласной рубашки; безгрудая, с узкими бедрами и спрятанными под меховую шапчонку косами, она мало чем отличалась от безусых воинов своего отца – разве только серьги с самоцветами смотрелись не к месту. Еще какая-то девка в простеньком сарафане и льняном платочке забралась на задок одной из повозок.
– Кажись, все, – подвел итог боярин Зародихии. – Так что, доведешь обоз до Полешка?
Богатырь грозно рванул из ножен булат, заставив попятиться всех присутствующих, положил меч на землю и ударил себя кулаком в грудь:
– Пред ликом Белбога, Ярила и Сварога, прародителя нашего, животом клянусь! Довезу добро, что под слово честное мне доверено, до ворот Полоцких, урона никакого ни обозу, ни дочери твоей не учинив, и другим ничего подобного не позволив!
Бояре, женщины и дворня перевели взгляд на Олега, но тот мотнул головой:
– Не, не стану. Я чародей, мне землей клясться – только Триглаву понапрасну обижать. Или так верьте, или я своей дорогой поеду.
– Да как тебе не верить можно?! – удивился Радул. – Я за ведуна ручаюсь, люди. Не бросит и не обманет!
– Ну, други… – Хозяин поцеловал дочку, потом по очереди обнял Середина и Радула. – Не подведите. Да пребудет с вами милость Велеса и Похвиста. Сегодня же жертву им принесу за ваше благополучие. По коням!
Трое молодых холопов, и Базан в их числе, поднялись в седла, вслед за боярином Радулом выехали в ворота. Следом тронулись телеги. На последней сидел Черный Вавила – видимо, для пригляда за впереди катящимися возами.
Пребрана, усаживаясь на коня, немного замешкалась, а потому выехала из ворот бок о бок с Серединым, ведущим в поводу обоих заводных коней – и своего, и богатырского. Некоторое время они скакали молча, глядя на конопатую деваху, что весело болтала свешенными с телеги ногами, потом боярская дочка вздохнула:
– Веришь, боярин Олег, третий раз всего с усадьбы родной отъезжаю. До того два раза с матушкой и отцом в Полоцк ездили – для хозяйства купить кое-чего, да товар свой продать.
– Извини, красавица, – покачал головой Олег, – я не боярин. Тут ты обозналась.
– Как же не боярин, – не поверила девушка, – коли про тебя все дни старики шептались? Дескать, тот самый, тот самый…
– Может, я и тот, который самый, – усмехнулся Середин, – да только всё равно не боярин. Земли, удела своего у меня нет, в верности никому не клялся, на службе не состою. Так, брожу по свету. Где просят – помогаю. Где не просят – баклуши бью.
– Не может быть, чтобы не наградил тебя никто за службу! – возмутилась Пребрана. – Что же тебе тогда князья молвят, почему награды не дают?
– А ничего не молвят, – рассмеялся Олег. – Потому как с князьями я дела обычно не имею. Я больше с упырями да баечниками сталкиваюсь. Да с мужиками, которым они досаждают. А мужики, сама понимаешь, наделы не раздают.
– Не договариваешь ты, ведун, ох не договариваешь… – глянула на него искоса Пробрана. – Боярин Радул за столом скалывал, княжича ты спас. Как же тебя князь Изборский не наградил?
– А боярин сказывал, что с княжичем я в город возвращаться не стал, только до ворот довел?
– Почему же?
Олег промолчал. Рассказывать о том, что стыдно ему было из-за товарищей своих, коих он назад никого не привел, – тревожить еще не зажившую рану. Придумывать пустую отговорку тоже не хотелось.
Между тем обоз выехал на тракт, повернул направо – дальше, на юг. Из-под многочисленных колес и копыт назад полетела пыль, и Олег слегка приотстал. Боярская дочка тоже придержала коней:
– Ведун, а расскажи, каков из себя Киев-град? А то я ведь, окромя Полоцка, и не видела ничего.
– Рад бы, да что я расскажу, – развел руками Середин. – Не бывал я еще в Киеве. Вот как раз и решил с боярином прокатиться, на стольный город посмотреть. Эй, Радул! Можно тебя оторвать на пару слов?
Богатырь, ехавший во главе обоза, отвернул в сторону, пропустил телеги мимо себя и присоединился к замыкающим. На дороге сразу стало тесно.
– Вот, боярыня интересуется, каков он из себя – Киев? Больше Полоцка, али как?
– Да Полоцк рядом с Киевом, что будка собачья пред усадьбой вашей! – От возмущенного восклицания мгновенно заложило в ушах. – Весь Полоцк в стенах одного токмо детинца княжеского уместится! В нем без слободы ремесленной, пристроек торговых да малых пригородов версты по две в каждую сторону! Стены высоты такой, что лестницы подобной не связать, под тяжестью своей ломаться станет. Сажен двадцать, не менее. Башни по полусотне стрелков вмешают на каждой площадке. А людей в нем живет – не считано. Коли по земле русской всех рассеять, то земли на всех не хватит, от соседей нарезать придется.
– А коли так, – с неожиданной дерзостью возразила девица, – то почто на службе у него в дружине одни варяги?.
– Это я, что ли, варяг? – расхохотался Радул. – Кто же тебе глупости таковые сказывал? Уж не полоцкий ли князь? Глупости все это, Пребрана. Варяжские сотни в Киеве и вправду есть. Однако же держит их Владимир не заместо дружины обычной, а в дополнение к ней. Случись, ворог нежданно нападет – это сколько же времени ждать, пока ополчение боярское со всех сторон к столице подойдет? А тут под рукой завсегда кулак железный есть. И удар первый выдержать сможет, и ответный нанести, пока свои рати сберутся. Оттого, что ни год, князь Киевский варягов себе нанимает. Нурманов, данов, голов, немцев [6] всяких. Коли ссора с соседями назревает – больше созывает, коли мир – даже своих к грекам на службу отпускает. Киев богат, ему варягов покупать – бремя малое.
