Никакой магии - Уланов Андрей Андреевич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
– Больше восьми тысяч, понимаете! – дотянулся до моих ушей очередной взвизг: – И не броудами, гномы не любят ассигнации, да-с! Полновесными золотыми скаттерами! Новый, меньше месяца как сделанный паровой голем! Я прошу вас, нет, я настоятельно требую, – владелец строительной компании взмахнул пухлым кулачком перед самым носом полковника, – чтобы вы, сэр, приказали своим людям как можно бережнее относиться к нему!
Толстячок ораторствовал перед Кардом уже почти три минуты – и оставалось лишь удивляться выдержке полковника. Возможно, шеф не терял надежды извлечь из толстяка хоть унцию полезной информации. Мне же хватило одного взгляда на драповое пальто с бобровым воротником, чтобы понять: ничего толкового из этого типчика не вытянуть даже пыточными щипцами. Давно уже не видела столь безвкусно и вместе с тем тщательно пошитой одежды.
А вот встретивший нас местный констебль, напротив, произвел на меня весьма положительное впечатление. Осанка в стиле «штык проглотил» явственно намекала на армию, а массивная трость и причудливо скроенный левый башмак – на причину досрочного расставания с ней. Содержание отставника из нижних чинов, даже с учетом «кровавых грошей» за ранение, позволяет свести концы с концами разве что в глухой провинции, где, если верить слухам, ходят в домотканой одежде, а деньги видят раз в год, на ярмарке. Если же человек, да еще инвалид, остался в столице, но не спился, как сотни его собратьев, а начал строить карьеру заново – значит, он явно не дурак, а вовсе наоборот. И, надев полицейскую каску, следит за происходящим на участке не менее пристально, чем наседка – за яйцами в гнезде.
– В первый раз он оправился довольно быстро. Не потому что не любил свою Люси… нет, поймите правильно, мисс инспектор, любил, да еще как. Просто всю эту любовь Марвин перенес на дочурку. Она для него всем стала. И то сказать, – констебль привычным движением подкрутил седой хвостик усов, – трудно не проникнуться добрыми чувствами к эдакому ангелочку. Бывало, идешь после ночного дежурства, уставший, злой, на прохожих зыркаешь так, что шарахаются, ровно от дворняги бешеной. А тебе из-за угла навстречу выкатывается эдакий голубоглазый херувимчик и звонко так: «Доброго вам утра, дядя Полиция!», – констебль вздохнул. – Сразу и на душе светлее, и рука вроде как сама по себе лезет в карман, за монеткой на сладости.
Что будет дальше, я уже догадывалась – это была далеко не первая трагедия, разыгравшаяся передо мной на фоне серых домов, таких же серых лиц и длинных, вечно дымящих фабричных труб. «Конец немного предсказуем», как любил повторять мой бывший сосед по столу в канцелярии.
– Доктор нашел людей, готовых оплатить лечение. Пожилая бездетная пара… девочка им очень понравилась, они даже соглашались, чтобы отец навещал ее – сами понимаете, мисс, очень великодушные условия для такого дела. Обычно детей, что называется, вырывают с корнем… да и, говоря по правде, многие рады сбыть лишний рот куда подальше. Но Марвин стоял на своем, что коннихорский баран. Бросил работу, просиживал у постели дочери ночи напролет. Говорили, она пошла на поправку, но тут кончились деньги, лавочники один за другим начали отказывать в кредите…
– О чем они теперь наверняка очень сожалеют.
До сих пор подобные замечания воспринимались людьми с одобрением, но сейчас правило дало сбой – констебль пожал плечами.
– Их дела и так пошли на спад, с тех пор, как в предместье завелся один из этих новомодных магазинчиков мистера Майнца, – сказал он. – В «свинке-копилке» не дают кредита, но товар дешевле и нет нужды подолгу торговаться с продавцом, чтобы получить хорошую цену. Вот и выходит: когда у людей появляются деньги, они оставляют их в «свинке», а когда деньги кончаются – они, как прежде, просят у лавочников отпустить им товар в кредит. Хотя, конечно, вы правы, мисс… прошу прощения, запамятовал…
– Инспектор Грин.
– …инспектор, знал бы кто из них, чем все обернется.
Словно подчеркивая его слова, раздалось грохочущее «бу-ум-шра-ах!» и очередной домик с вывеской рассыпался, словно детская поделка из веточек и бумаги. Толпа зевак, с трудом сдерживаемая цепочкой стражников и драгун, жадно подалась вперед – и почти сразу же откачнулась назад, когда навстречу ей из грязно-пыльной тучи шагнул стальной гигант. Неторопливо развернувшись, он встал посреди улицы и, коротко, презрительно свистнул, на миг распоров серое облако белым лезвием пара.
Удивительно, но я осталась на месте и даже не завизжала – хотя инстинкты эльфа хором требовали немедленно броситься прочь, куда угодно, лишь бы подальше от чудовищного механизма. Строительный голем не был столь велик, как дальняя родня из Королевской Тяжелой Бригады, его не покрывали гербы и сверкающая броня. Но и мрачная утилитарность пугала ничуть не меньше – хватало и простого понимания, что голем запросто способен раздавить любого из нас, походя, даже не заметив, как жалкая букашка обратится в кровавое пятно.
– Сделайте что-нибудь! – истерически взвизгнул толстяк, разом позабыв свои предыдущие требования. – Отдайте приказ стрелять! Пусть солдаты убьют этого безумца!
– От наших карабинов здесь толку нет, сэр, – обращаясь к полковнику, мрачно произнес подошедший командир драгун. Я не очень хорошо разбиралась в армейской символике, но, судя по золотым галунам и выпушке белого меха, перед нами стоял ротмистр или что-то около того.
– Кабина блиндирована не хуже, чем у боевых паровиков. Здесь нужны крепостные ружья или пушки, а стрелять свинцом, все равно, что, – кавалерист опустил руку на эфес палаша, – пытаться изрубить проклятую железяку.
– Но там же есть окна!
– Окна?! – фыркнул драгун. – Щели, не больше двух дюймов. Хотите стрельнуть по ним? Могу дать вам попробовать, но сначала отведу своих людей подальше – чтобы их не размазало по мостовой, когда тот парень решит швырнуть в ответ что-то вроде стены. Ну что, попробуете? Эй, Кенни, дай сюда свою громыхалку!
– Шлюшаюсь, шар! – откликнулся один из драгун, мрачный громила, в родне которого не обошлось без троллей – над своими товарищами парень возвышался на добрый фут, короткая винтовка в его лапах выглядела детской игрушкой.
– Но я не умею… – толстяк попятился назад, отчаянно заозирался по сторонам и увидел меня. Точнее, мои длинные уши!
– У вас есть эльф! – заверещал он. – Эльфы могут попасть в любую цель хоть за милю! Дайте винтовку ей!
– Во-первых, – оборвал его Кард, – потрудитесь не тыкать в инспектора своими перстнями.
– А во-вторых, – вынырнул из-за спины полковника Том, явно решивший сегодня заслужить титул «спасителя эльфиек», – если мисс Грин, да и любой Перворожденный, попытается выстрелить из пятилинейного карабина системы Смайля, их ослепит вспышкой, оглушит грохотом выстрела и сломает плечевую кость отдачей.
– Так пусть стреляет из своего! – сбавил тон владелец голема.
– У меня нет оружия, – откинув полы плаща, я картинно развела руками, демонстрируя стройную талию без малейших признаков кобуры на поясе. Наглая ложь сработала. Застывший с открытым ртом строительный магнат не понял значения промелькнувших ремешков, а более внимательные зрители не очень спешили развеять его невежество.
– Еще какие-нибудь блестящие идеи? – холодно спросил Кард у толстяка. – Нет?! Жаль, жаль… мистер Тайлер, – полугном как раз пытался спрятаться обратно за спину полковника, но был вовремя изловлен за ворот, – полагаю, среди присутствующих вы более всех разбираетесь в устройстве паровых големов… и в том, как справиться с ним прежде, чем он обратит в щебень весь Клавдиум.
– Весь Клавдиум?! – недоуменно переспросил Том. – Но сэр, я не думаю, что запаса угля в бункере хватит больше чем на час интенсивной работы.
Полковник скрипнул зубами, я с трудом сдержала улыбку.
– Дотошен, как гном, верно, паренек? – коротко хохотнул драгун. – Ну да, на всю столицу этой штуки не хватит, максимум, что ему по силам – еще две-три улицы. – Кавалерист разом посерьезнел. – Несколько десятков домов, пара сотен людей без крова, без гроша в кармане… наверняка, каждый медяк у них вложен в эти лавчонки. Тебе ведь не хочется, чтобы таких бедолаг стало еще больше, верно? – Том отчаянно замотал головой, – тогда напряги башку и подумай: как нам остановить проклятую штуку здесь и сейчас.
