Светлое время ночи - Зорич Александр (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
– Она сделала глиняного ребенка? Сама?
– Вряд ли сама, уж очень это необычное дело. Я даже представления о том, как это делается, не имею. Но подозреваю, что магическая сила создателя глиняных людей должна быть колоссальной. Древняя история свидетельствует о том, что потребовались совокупные усилия Звезднорожденных Элиена и Шета, а также помощь магов Герфегеста Конгетлара и Харманы Гамелин, чтобы сделать всего одного такого глиняного человека в качестве своеобразного живого узилища для души Октанга Урайна. Однако насчет магической силы госпожи Далирис нам ничего не известно. Может, она смогла обойтись и без посторонней помощи. Офицер Иноземной Разведки, который вел эту разработку, был внедрен в ближайшее окружение госпожи Далирис. Не успев выяснить всех обстоятельств дела, он скончался от холеры – скончался сам, безо всяких наемных убийц, что забавно. Важно то, что ни мой предшественник Карувв, с которым напрямую сносился тот офицер, ни я в итоге не получили по этому делу полных и достоверных сведений.
– Не проще ли было взять любого младенца и назвать его наследником сотинальма? – спросил Эгин в задумчивости.
– Нет, не проще. Даже если бы Далирис тайком купила одного из бастардов, он бы не был похож на мать. А так наследник получился улучшенной копией Далирис, при этом не оставляющей сомнений в отцовстве Фердара.
– И как отнесся сотинальм к тому, что его наследником, пусть даже очень на него похожим, стал глиняный человек?
Тут уж настал через гнорра смеяться.
– Вы полагаете, – сказал Лагха, переводя дыхание, – госпожа Далирис сообщила ему, что младенец, которого она якобы родила в завершение так называемой беременности, не совсем настоящий?
– Конечно, это было бы глупо, – смутился Эгин. – Но я полагаю, что если уж об этом стало известно Своду, то сотинальму об этом, должно быть, и подавно известно!
– Вы сильно недооцениваете Свод, – крохотное лицо Лагхи просияло. – Лишь я и госпожа Далирис до сегодняшнего дня знали о том, что наследник «ненастоящий». Далирис уничтожила всех, кто имел к этому отношение в ближайшие же дни после «родов». Теперь об этом знаете еще и вы. Я никогда не пускал эти сведения в ход. Хотя варианты шантажа рисовались, и притом весьма соблазнительные. Жена сотинальма может очень многое. А второго такого инструмента давления на Харренский Союз я просто еще не изобрел. Но, выходит, этот бесценный, тончайший инструмент придется пустить на то, чтобы всего лишь устроить для меня новое тело!
– Но послушайте, Лагха, разве трудно отличить «глиняного» человека от обычного? Насколько я знаю, сейчас сотинальму Фердару примерно пятьдесят лет. Если он женился на Далирис, когда ему было шестнадцать, а через пятнадцать лет его жена «изобрела» наследника, значит, сейчас этому наследнику должно быть что-то около двадцати! Неужели никто за эти двадцать лет ничего не заподозрил? – с крайним сомнением спросил Эгин.
В какой-то момент ему даже начало казаться, что Лагха старательно разыгрывает его, бессовестно пользуясь его доверием и своим авторитетом.
– Никто ничего не заподозрил, – кивнул Лагха.
– Но это же не-воз-мож-но! Должны же оставаться какие-то… какие-то признаки магического искажения материи! Ведь об этом Свод создал целую науку! – возмутился Эгин.
– Признаки-то есть. Но если вы не знаете, что именно искать, вы никогда этих признаков не найдете. Глиняный человек будет казаться вам настоящим. А в «науках» Свода нет даже такого раздела. Свод в этом отношении наивнее девственницы.
– Мне тяжело в это поверить! – в запале воскликнул Эгин.
– В таком случае, Эгин, ответьте мне на вопрос: не замечали ли вы каких-либо странностей за госпожой Елей, дочерью харренского сотинальма? Вы ведь, насколько мне известно, узнали ее довольно близко? – с лукавой улыбкой поинтересовался Лагха.
Стоя среди лепестков лотоса, крошечный гнорр в открытую торжествовал, уперев кулаки в бока.
В самом деле, для торжества были причины. После того как с губ гнорра слетело имя госпожи Ели, Эгин в буквальном смысле потерял дар речи.
Вспоминая свою единственную встречу с дочерью харренского сотинальма в Девичьем Замке, вспоминая в конце концов любовную схватку, которой эта встреча окончилась, Эгину ничего не оставалось, как признать свою полную беспомощность… свое невежество… и, в конце концов, тот факт, что магическим искусствам буквально нет пределов!
«А я-то в своем невежестве полагал, что магия – это приворотные перстни и заговоренные нагрудники, ну, может, очень действенные перстни и очень крепкие нагрудники! Да еще в лучшем случае – умертвия-убийцы», – пронеслось в голове у Эгина. Он ошарашенно уставился на Лагху.
– То есть… вы хотите сказать, что Еля, госпожа Еля и есть тот самый, то есть та самая глиняная девушка?
– А вы думали, Эгин, что глиняных людей обжигают в печи и красят минеральными красками? Что волосы у них – из пакли, а ногти – из полированной слюды? – ехидничал гнорр.
Эгин оглушенно замотал головой.
– Из этих рассуждений следует один очень важный вывод, – подытожил Лагха деловым тоном. – Мы едем в Тардер, неподалеку от которого расположена зимняя резиденция госпожи Далирис. Придя туда, мы постараемся сделать все, чтобы старая ведьма помогла мне раздобыть такое же красивое и здоровое тело, каким обладает ее дочь.
– А это значит, что на ближайшей развилке нам придется избрать Поперечный тракт, – тихо сказал Эгин.
4
Марнильм оказался куда более многолюдным, чем Итинильм – дорога Суээдета-Ит.
То и дело навстречу попадались деловитые купеческие караваны, ленивые крестьянские подводы, пешие путники.
Несколько раз Эгина обгоняли гонцы харренской почтовой службы.
Однажды ему даже показалось, что он видит вдалеке тех самых щеголей, просивших его быть судьей. Но неожиданный полотняный борт фуры закрыл Эгину обзор и он не успел присмотреться как следует. А спустя пару мгновений дальние дали были уже безупречно пустынны.
В Туимиг Эгин въехал уже в сумерках.
Городок, по рассказам Миласа, был славен тремя вещами: своей древностью, сладостями и соседством с медными копями, к которым в качестве поставщика дешевых рабочих рук была пристроена огромная каторжная тюрьма. От древности в Туимиге осталось множество вычурных строений из тесаного темно-серого камня, а также знаменитая крепость, где, по слухам, кишмя кишели духи-прорицатели.
Туимигские же сладости были такими сладкими, что ходили шутки, будто у непривычных к тутошним медовым кренделям чужеземцев нередко склеиваются челюсти, да так, что лишь цирюльникам под силу разделить их снова. Со сладостями Эгин рисковать не решился. А вот с архитектурой ему пришлось этой ночью столкнуться вплотную.
«Комнаты сдаются. Дешевый ночлег», – гласила начертанная углем надпись на выбеленной стене трехэтажного дома, стоящего неприкаянной громадой у въезда в город. Надпись была подсвечена факелом, оглашающим воздух предсмертным шипением. В остальном дом был темен и казался необитаемым.
Эгин поднял глаза. Фасад дома с обеих сторон венчали башенки. Полуразрушенные, с острыми жестяными крышами и, главное, совершенно непонятного предназначения. Особенно странно было то, что башенки смотрели на поросший быльем плоский пустырь, оканчивающийся леском.
Непонятно зачем приделанный вкривь и вкось балкон третьего этажа поддерживали два существа, имевшие мужские тела и головы, очень отдаленно напоминающие тигриные.
«Интересно, видел ли кто в Туимиге живого тигра?» – спросил себя Эгин.
Он уже думал было двинуться дальше, как почувствовал вмиг навалившуюся на него усталость. Ему вдруг показалось, что он не в силах больше высидеть в седле и минуты. И он принял решение воспользоваться приглашением на «дешевый ночлег».
Он стучал в дверь так долго, что почти раскаялся в своем решении.
Когда полуглухой хозяин наконец понял, чего хочет от него чужестранец, радости его не было границ. Чувствовалось, что такие оригиналы, как Эгин, случаются в этом странном доме нечасто.
