Путы для дракона (СИ) - Радин Сергей (первая книга .TXT) 📗
— … Кинотеатр. Куда дальше?
Леон вздрогнул. Мотоцикл стоял. «Самаритянин», обернувшись, ждал ответа.
— Дальше я сам. Спасибо тебе.
Мотоциклист помог перекинуть затёкшую ногу и некоторое время стоял рядом, желая убедиться, что Леон может двигаться самостоятельно. Мягкие тряпки на ногах снимали ощущение жёсткого вторжения дороги в разорванную кожу. Леон медленно и осторожно зашагал от остановки… Рыкнул мотоцикл за спиной. «Самаритянин» приподнял щиток на шлеме и почти безразлично спросил:
— Слышь, мужик… Ты и тот взрыв… Ты не от него бежал?
— К–какой… взрыв? — сумел выговорить Леон.
— Ладно, не переживай! Всё хоккей будет!
«Самаритянин» умчался.
Леон смотрел ему вслед и чувствовал себя стеклянным стаканом, по которому ни с того ни с его врезали молотком…
Мелькающая точка скоро влилась во мрак, и Леон машинально принялся за выполнение первого этапа своего плана. Он неуклюже проковылял через перекрёсток, вновь облившись холодным потом: очень уж открытое пространство. Не удержался — жалобно заскулил, когда всей тяжестью навалился на ногу, не увидев в темноте, что одна ступень лестницы отстоит от предыдущей слишком низко.
Перил нет. Он спускался в густую тьму — внизу сам мост отбрасывал тень. Вскоре он потерял из виду очертания лестницы и остановился перевести дыхание. Это он так думал — перевести дыхание, хотя на самом деле очень боялся. Поэтому и вынудил себя думать, кто сможет ему помочь. «Фёдор! Он мой коллега… Он должен знать об опасности, грозящей мне. Но… Военная разведка и что‑то ирреальное?..»
Мысли внезапно перебил надменный голос: «Фёдор? Помочь? Да он только подозревает, кто ты и чем занимался! Именно Фёдор и подставил тебя своим зеркалом. Да только поспешил… Людей насмешил… Ох, как смешно‑то, особенно тебе…»
Что‑то очень знакомое почудилось Леону в голосе. Он машинально поднял глаза кверху. Вовсе не звёздное небо хотел разглядеть. Привычка такая: надо что‑то вспомнить — глаза к небесам. Но сейчас небо легко и снисходительно к столь малой живности, как человек, поймало его взгляд на рассыпанные по собственной бездне блестящие приманки. И Леон подчинился, замер в собственной чёрной пропасти речного спуска к беспамятству. И чем дольше смотрел на звёзды, тем отчётливее понимал, что они утешают… «Может, в прошлом я был звездочётом?» — с невольной иронией подумал он, нащупывая следующую ступеньку, — после созерцания блистающего неба глаза слепли в чёрной гуще.
Под мостом он разглядел тусклый свет — так, пятно, чуть светлее окружающей тьмы. Чутьём бывшего бомжа он угадал картонные коробки с широкой клейкой лентой и следующий шаг сделал, понимая, что шагает в беспамятство.
Дневники остались у Андрюхи. Двенадцать лет жизни в роли мужа, отца и даже брата навсегда тонули в новом небытии. «Что ж так уныло? — попробовал он усмехнуться. — Ты же всё равно забудешь эту жизнь. А чего не помнишь — и жалеть нечего». Но попытка философского раздумья не смирила пока с будущим: сейчас‑то он знал, что теряет. И, снова обрывая думы о прошлом, Леон сосредоточился на настоящем.
Бледное пятно оказалось свечой, защищённой со всех сторон коробками. Женщина, в обтягивающей голову вязаной шапке, следила, как Леон устраивает себе ложе, как осторожно садится на него… Он уже успокоенно вытянулся, когда она одобрительно кивнула его истинно бомжацкому мастерству устраиваться на ночлег с максимальной экономией и комфортом. И ещё она подумала, что в их компании новый бомж будет полезен, умея так бесшумно двигаться, несмотря на то что с ногами у него, кажется, не всё в порядке.
… Квартира Андрюхи около четырёх утра представляла собой штаб активно действующей армии. Недавно отбыла «скорая», уколами убедившая уснуть истерически рыдавшую Ангелину. Сейчас рядом с её кроватью сидела бледная и решительная Лиза, и даже среди всей суматохи Андрюха оценил её готовность прийти на помощь. Мишка матери ничем помочь не мог: он хвостом приклеился к Андрюхе и ходил за ним несчастным брошенным щенком. Адреса Фёдора Андрюха не знал, домашних телефонов его не имел. В милицию звонить наотрез отказался и теперь ждал приезда старинного знакомого, Дениса Михеича, другана ещё с челноцких времён.
Мишка в очередной раз ткнулся ему в спину, не заметив, что дядя резко встал на месте. Угрюмый Андрюха мельком глянул на часы и взялся за телефон.
— Тимофеич?.. Да, я. Прости, разбудил. Не мог бы ты Вадима разбудить да к нам прислать? ЧП тут у нас, пусть посидит с Мишкой, парень совсем испереживался… Потом расскажу.
— Андрей, в дверь звонят! — окликнула его Лиза.
Друган поднялся не один. Когда мужчины обменялись рукопожатиями, Денис представил невысокого крепкого человека со взглядом словно непрерывно фотографирующих глаз:
— Валентина, моего старшего брата, ты знаешь. Помнишь, раза четыре на его даче гуляли? Он владелец охранного агентства. На законной основе. Лицензия имеется.
— Что у вас с зеркалом у входной двери, Андрей Семёнович? Само вывалилось из рамы или стукнули по нему?
— Ничего не знаем. Если и было что — грохот слышала только Ангелина. А она сейчас не то что ответить — слова выговорить не может.
— Ну, а вы что предполагаете? Ушёл сам? Похищение? Неудавшийся грабёж?
— Предполагать… Предполагать — на что‑то опираться надо. А так — ничего не было. С Ангелиной не ссорился, спокойно спать пошёл. Да и вообще он спокойный все эти годы, как его знаю. Вон Лиза его несколько дней знает и то же говорит.
— Да, Леонид — спокойный, даже тихий и милый человек, — подтвердила его подруга. — С детьми ласков…
— Мишка, иди, открой дверь, — перебил её Андрюха.
Мишка послушно пошёл на звонок в прихожую. Он сам чувствовал, что превратился в марионетку: верёвочки–приказы дёргали его, заставляя действовать, а он и рад. Проснувшись от крика матери и узнав о причине крика, он явственно ощутил, как сломалось внутри него нечто жёсткое. Отчим всегда был для него опорой. Эту опору парень узнал ещё до случая с собаками, а детская травма лишь подтвердила его детские впечатления. Да — тихий, да — ласковый. Но — железные ладони, вырвавшие Мишку из рычащего ужаса. Но — до сих пор незабываемая лёгкая улыбка, с какой отчим — отец! — вывернул руки пьяному балбесу, вымогавшему деньги с перепуганных Мишки и Вадима (балбес матерился, пока не встретился глазами с отчимом, но Мишка предпочитал верить в сильные руки).
За спиной, уже из прихожей, Мишка услышал:
— Фото есть?
— Есть, — ответил дядя Андрей, и парень без удивления подумал: почему дядя до сих пор не говорит о самом главном в этом страшном исчезновении отца?
Он пощёлкал всеми тремя замками. Дверь открылась. На площадке стояли встревоженные Егор Тимофеевич и Вадим. Причины их тревоги и растерянности — два широкоплечих парня в строгих костюмах — неподвижно высились за их спинами.
… Валентин со своими служащими не церемонился («Деньги они получают неплохие!»), поднимал с постели без колебаний. Машины буквально каждую минуту подъезжали к подъезду дома, парни забирали отсканированные снимки и уезжали на поиски пропавшего человека.
Именно Мишка обнаружил, что отчим ушёл из дома босой — вся обувь на месте. Валентин и здесь оказался на высоте: в штате его конторы были люди с собаками. Двое приехали сразу, и до восхода солнца собаки с проводниками привели поисковую группу к заводскому стадиону. Здесь след обрывался. Валентин предположил несколько вариантов: Леонида подвезли, куда он просил; забрал милицейский патруль; забрали, как беспамятного, «рабом на плантацию». Услышав последнее, Андрюха невольно поинтересовался:
— Это как?
— Грубо — посадят на цепь и будешь работать до седьмого пота за одну только жратву. Я предпочитаю первый вариант.
В духе первого варианта Валентин разослал своих людей по местам бомжацкого пристанища. Солнце начало таранить плотный слой утренних облаков, когда Валентину позвонили на мобильный.
— Нашли. Но у нас проблемы. Андрей Семёныч нужен.
