Слотеры. Бог плоти - Обедин Виталий (первая книга TXT) 📗
– Стоять, кур-рва! – торжествующе клокотнуло в горле. – В ствол забита серебряная пуля! Хватит даже для твоей головы!
Тяжело дыша, работница Мамаши Ло замерла.
Все, набегались. Теперь будем играть.
Глава V
Мальчишка и пес
Несколько секунд мы провели, неподвижно стоя друг напротив друга. Я – с пистолетом в вытянутой руке, почти касаясь ее носа, суккуба – вжавшись в стену и тяжело дыша. Ее глаза, темные и влажные, будто две маслины, буквально впились в черное жерло наставленного «единорога», словно пытаясь переглядеть его и заставить отвернуться в сторону.
Ага, как бы не так!
Не опуская оружия и чутко карауля малейшее движение адской блудницы, я медленно потянулся свободной руку к поясу. Взгляд бестии так же медленно переместился с пистолета на меня.
Взгляд раба, схваченного в полушаге от свободы.
От него веяло такой тоской и таким отчаянием, что, будь я чуть менее толстокожим, чего доброго, пустил бы слезу сочувствия. Только кому тут сочувствовать? Этой стерве, оставившей только на втором этаже больше дюжины искалеченных и выпотрошенных смертных?
Нет, право, не тот расклад.
Да и глупо ждать сочувствия от Выродка.
– Я знаю тебя, – срывающимся голосом произнесла суккуба. – Сразу узнала. Ты тот самый наемный убийца. Nor-quasahi, работающий на смертных! Твое имя многим известно в Преисподней, Сет Слотер!
Ее роскошная грудь волнующе вздымалась и опадала.
Кровь и пепел!
Роскошная – не то слово. В данном случае – больно уж неполное и недостаточное.
Будь я моим собственным племянником Джадом, периодически изводящим хорошую бумагу на неважные стихи, наверняка придумал бы с полдюжины более точных и образных определений. У него это легко получается:
Мне же на ум лезли только банальные «потрясающая», «совершенная» и «идеальная». Причем любой из этих эпитетов с равным успехом можно отнести не только к персям, но и ко всей их хозяйке.
Целиком.
Ах, право же, хороша!
Даже слишком. Сколько ни гляди – ни одного недостатка или изъяна! Благо, есть возможность оценить – из одежды на девице имелись лишь золоченые украшения в ушах и полудрагоценный камень в пупке на тортар-эребский манер. Статная, с гладкими округлыми бедрами, плоским животом и великолепной грудью, даже на вид такой упругой, что останется стоять торчком, положи ее на спину. Грива черных маслянистых волос, завитых в бесчисленное количество мелких колечек, спадала ниже лопаток, а точеному породистому лицу позавидовала бы эльфийская принцесса. Не меньше фигуры завораживали ее глаза – слегка раскосые, темные и абсолютно бесстыжие, с похотливыми бесенятами, пляшущими в зрачках, неестественно расширившихся, точно от гаш-порошка. А припухлые губы природа, несомненно, даровала ей с одной-единственной целью – расточать поцелуи. И не только их.
Просто диво как хороша, чертовка!
Пришлось даже напомнить себе, что «чертовка» в данной ситуации – определяющее слово.
Беглянка подняла руку и отбросила прядь волос, упавшую на глаза. На смугло-оливковой щеке заалел мазок крови, и наваждение сразу сошло на нет: кое-что в полном совершенстве все же имело изъян.
Ее руки.
Сейчас трудно поверить, что они могли подарить не одну сотню волшебных мгновений множеству мужчин Блистательного и Проклятого – иссохшие, покрывшиеся пигментными пятнами, с неестественно удлинившимися и узловато вывернутыми кистями. Больше похожи на лапы хищной птицы.
Сходство только усиливали скрюченные пальцы, которые венчали не изящно отточенные и покрытые заморскими красками ноготки, но опасно изогнутые серпы лаково-черных когтей, даже на вид твердых, как сталь, и бритвенно-острых. С них срывались и падали на пол тягучие и тяжелые капли крови.
Вот она, оборотная сторона красоты – истинная натура суккубы, демоницы похоти и разврата.
– Я знаю тебя! – повторила бесовка.
Низкий грудной голос звучал так, что находил отклик не в ушах, а гораздо ниже.
– Aue. Но это ничего не меняет, красавица!
Не переставая целить в нее из пистолета, я наконец нащупал пальцами некий предмет в кармашке пояса. По кисти мгновенно распространился мерзкий зуд, вызванный его магической аурой.
Смуглянка истолковала мое движение на свой лад.
– Нет! – порывисто выкрикнула она, сильнее вжимаясь спиной в стену. – Нет! Только не браслет снова! Если ты убийца, то делай свое дело! Стреляй!
О каком браслете идет речь – понятно.
Для укрощения нежити и нечисти в Уре, да и во многих других городах, используют ошейники, или браслеты контроля, – эдакие серебряные безделушки на вид, на самом деле представляющие собой сложнейшие магические конструкты, украшенные рунической резьбой, способной подавить темные наклонности адских и немертвых созданий и принудить их служить людям.
Эти смертные – те еще затейники. Им дай волю, они спящих Герцогов ада растормошат, нацепят по ошейнику на каждого и принудят выполнять какую-нибудь тяжелую работу…
Чтобы суккуба трахалась направо и налево, проливая на голову Мамаши золотой дождь, без такого браслета было не обойтись, иначе первый же клиент остался бы очень неудовлетворенным. И, боюсь, это неудовольствие продлилось бы до конца его внезапно укоротившейся жизни. Экзотика экзотикой, но с оторванной головой и откушенными причиндалами получать удовольствие – затруднительное дело.
– Я не хочу убивать тебя, поэтому…
Она не стала слушать.
Темные глаза беглянки потемнели еще больше. Это не преувеличение – из черных они превратились… гм… в черные-черные. Совсем. Абсолютно. Зрачки точно растеклись по всей радужке, превратив глаза в два куска полированного антрацита. Гримаса ненависти искривила-изломала каждую черточку лица так, что вся прелесть и красота разом покинули его. Заострившиеся клыки зловеще раздвинули пухлые губы.
Адово происхождение явило себя во всей красе.
– Нет! – рванулся горлом ее крик. – Никогда больше!
Я ждал, что она прыгнет, но такого проворства заподозрить не мог.
Суккуба не бросилась вперед, она просто слилась в размазанное пятно. Все произошло так внезапно, что я едва успел нажать на курок, да и успел-то слишком поздно. Пистолет глухо рявкнул за плечом бесовки в тот миг, когда она уже птицей вспорхнула мне на грудь и хлестнула по лицу, норовя выдрать глаза. Инстинктивно вскинув руку, я уберегся от страшных порезов, но острые когти раскроили кожаный рукав колета, словно он был из бумаги; многострадальная шкура Сета Слотера тоже свое получила – ленточки кожи, снятой с предплечья, кровавым трофеем повисли на их кончиках.
К счастью, суккуба оказалась легкой – не намного тяжелее настоящей женщины того же роста и комплекции. Мне не составило труда стряхнуть ее на пол. В полете чертовка извернулась, подобно гигантской кошке, и, едва припав на полусогнутые конечности, была готова атаковать заново. Снизу вверх: в пах! в живот! в горло!
Не скрою, с женщинами я бываю неловок, но уж точно не в этот раз – прежде чем суккуба успела перейти от намерения атаковать к действию, я, не церемонясь, саданул ей рукоятью пистолета за ухом. Оглушенную тварь аж развернуло на месте. Закрепляя успех, я коротко размахнулся и влепил хороший такой пинок тяжелым, как булыжник, ботинком точно под ее притягательно округлый и аккуратный задок, о котором наверняка ходило немало слухов в народе. Ну, в той его части, что носила штаны и не считала слишком зазорным или слишком разорительным посещать заведения вроде борделя Мамаши Ло.
Пинок вышел на славу. Бесовку приподняло в воздух и шарахнуло о стену.
