Я - Даго (ЛП) - Ненацки Збигнев (книга читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Он был очень слаб, силы совершенно оставили его.
Полдень уже минул, но жара стояла невыносимая. В лесу Даго поехал помедленнее, потому что в полутьме и сплетении ветвей можно было и не заметить врага. Потом, когда их глазам открылось небольшое лесное озерцо, Даго спрыгнул с седла. Сначала он напоил лошадей, искоса глядя на то, что Херим набросился на хлеб с рыбой.
— У меня большая охота отрубить тебе башку, поскольку смрадом своим ты напоминаешь мне дикого зверя, — сплюнув, сказал он.
— А что я мог поделать, князь? Меня несколько месяцев держали в клетке. Неужели ты считаешь, что я и сам чувствую себя человеком?
Даго обошел озерцо по берегу, затем снял вьюки с лошади, спутал животным ноги и дал овса. После этого он вынул из вьюка большой шар мыла и подал Хериму.
— Помойся. Свои старые тряпки выкинь и оденься в чистое. Еще тебе надо подстричь волосы и побриться. Здесь бородатых не любят.
Он и сам вымылся в озере, намылил подбородок и побрился острым ножом, не оставляя даже усов. В его вьюках были чистые льняные порты и рубахи без рукавов. Он переоделся и только потом, не без отвращения, взялся за вонючую рыбу.
— Хорошее у тебя мыло, князь, — сказал Херим, выходя голым из воды.
— А разве не учили тебя в Фульде, из чего делается хорошее мыло? спросил с иронией Даго. — У меня в королевстве его делают из жира, золы и мыльного корня.
— Но ведь ты, господин, говорил про княжество и наказывал князем себя величать. Или мне следует называть тебя королем?
— А какая тебе разница, если жизнь твоя зависит от мановения моей руки и меча? — с той же издевкой спросил у него Даго.
Он забрал у Херима мыло и тщательно спрятал его среди своих вещей. Потом он обождал, пока Херим не острижет свои длинные, сбитые колтуном волосы, и подал тому чистое исподнее. Теперь он с удовольствием видел, что подстриженный и помытый Херим имеет вид тридцатилетнего.
Тем временем наступил вечер, и все указывало, что Даго в дальнейший путь не собирается. Только вот костер он разжечь не позволил. Он знал — в отличие от Людовика Тевтонского и монахов из Фульды — что за Вядуей край не пустынный, что здесь проживает множество народов и племен, что в каждом есть свой правитель, и что они не любят чужаков.
Затем он надел на себя свой кожаный кафтан и лег прямо на земле. Херим же закутался в покрывало, что было на Виндосе. Ночь была темная, над ними свирепствовали комары, но хоть не было слепней. Луна еще не взошла, мрак был настолько плотным, что они даже не видели лиц друг друга.
— Так на что же я тебе, господин? — начал было Херим на языке тевтонов, но Даго приказал ему говорить по-склавински. Не все слова языка сорбов, на котором говорил Херим, были понятны Даго полностью, но они звучали так похоже на его любимый язык спалов. — Ты говорил, что возьмешь меня в свое то ли княжество, то ли королевство. Где оно находится? В Фульде многое знают, но я никогда не слыхал про державу, которой правил бы король Даго.
Он долго ждал ответа. И ответ этот не был для Херима приятен.
— Дважды я бывал в Фульде, и ты должен был видеть меня в первое мое посещение. Во второй раз аббат Рабан Маурус рассказывал мне про монаха-скрибу, который, изнасиловав женщину и опасаясь наказания, удрал из монастыря. Потом он, якобы, получил письмо от самого Христа и с тех пор начал продавать людям свои ногти в качестве священных реликвий. Его предали анафеме и изгнали за Альбис. Возможно, что там он присоединился к разбойникам, насиловал женщин и каялся за других. В конце концов он очутился в клетке и из него получился человек, воющий будто волк.
— Это правда, о князь или король. От тебя ничего не укроется. Я видел убитых тобою людей. У тебя есть не только сила с хитростью, но и мудрость. Многое ты знаешь о мире и разных людях. Скажи же мне, господин, где находится твое королевство, и я пойду за тобою, поскольку ты вновь сделал меня человеком.
— Ты считаешь себя умным, скриба. Тогда скажи, что на свете самое сладкое?
— Мед, — не раздумывая, ответил Херим.
— Глупец. Слаще всего на свете — власть над другими людьми. Имеющий власть может есть столько меда, сколько захочет, и столько раз, сколько, опять же, захочет.
— Ты прав, господин.
— А скажи мне, Херим, что на свете милее всего?
— Женщина, господин.
— Дурак ты, Херим. Милее всего на свете — власть. Благодаря ей, можно иметь любую женщину. И столько, сколько захочешь.
— И опять ты прав, господин. Я не подумал об этом.
— А вот скажи мне, Херим, что на свете могущественней всего?
— Бог, мой господин. А может богатство? Впрочем, знание — тоже сила.
— Туп ты, Херим. Ведь ясно же, что самое могущественное в мире — это власть. Император Карл назначал пап. то есть, правил христианским богом. Трижды он разводился, хотя это и запрещено, и получал на это согласие, а может и вообще, ничьего согласия и не спрашивал. Не было у него особых знаний, читать и писать не умел, но ведь управлял могущественной державой, и мудрые люди слушали его. Богатство, говоришь? Если у кого есть власть, тот и добывает богатство. Такой попросту забирает его у других.
— И опять твоя правота, светлейший господин. Я слушаю тебя внимательно, но вот, честное слово, все смешалось у меня в голове, и я даже не ведаю, что же такое та власть, о которой ты говоришь с таким воодушевлением?
И ответил ему Даго:
— В «Книге Громов и Молний», в главе «Об искусстве правления людьми» записано: «Нет человека, дела, явления и даже какой-либо вещи до тех пор, пока не будут они надлежащим образом названы. Так что власть — это возможность своеобразного нарекания людей, дел, явлений и вещей так, чтобы определения эти принялись повсюду. Власть нарекает, что хорошо, а что плохо; что белое, а что черное; что красиво, а что нет, что есть героизм, а что — измена; что служит народу и державе, а что этот народ и державу разрушает; что есть по левой стороне, а что по правой, что спереди, а что сзади. Власть даже определяет, который бог сильный, а который — слабый; что следует возвеличивать, а что — принижать.»
— Трудно это понять, господин…
— Жаль мне тебя, темный монах. Разве не находился ты под властью людей в селении над Вядуей? Разве силою власти своей не закрыли они тебя в клетку и называли не человеком, но псом? И ты выл будто пес. И купил я тебя у них не как человека, а как собаку, поскольку называли тебя собакой.
— Да, все так и было, господин.
— Король Людовик Тевтонский дал мне золотую цепь, титул графа и назвал своим другом. «Вот идет друг короля», — орали про меня его воины. Только теперь он именовал меня по-другому: изменником. И тысячи его воинов называют меня изменником, поскольку для них я изменник. Но когда я начну править, силой своей могущественной власти я, быть может, назову Людовика Тевтонского червем. И для тех, кто будет моей власти подчиняться, будет он червем, гнилью, падалью, всем, чем только захочу я его назвать, ибо считается лишь наименование.
— Но откуда ты возьмешь власть? Где твоя держава?
И снова долгое молчание.
— Я уже доказал, Херим, что ты глупец. Как же могу я говорить с глупцом о том, что видал на свете, что пережил? Как могу откровенничать о своих мечтаниях и стремлениях? Ты перестал верить в Бога и продавал людям свои ногти в качестве священных реликвий. Могу ли я быть уверенным, что ты поверишь моим словам? Что поймешь ты из того, что во мне течет кровь великанов, и меня терзает болезнь, называемая Жаждой Деяний? Далеко на востоке есть Страна Спалов, где я родился, и язык которой мне милее всего. Что скажешь ты, если признаюсь, что именно там мечтаю я построить свою державу и ввести ее в историю. Король Людовик Тевтонский дал мне титул графа и золотую цепь. Плевать я хотел на его титул, цепь же эту собирался я отдать за белого жеребца. Потому-то и не имеет значения, как ты станешь меня называть: графом, князем или королем, поскольку для меня будет достаточно — Даго Господин. Когда же я создам свою державу, то подумаю и про титулы. Может и для тебя подберу подходящий.
