Рассадник добра - Дмитриева Светлана (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
— Бо, она разумцовая, — подал голос Гимар из-за Машкиной спины. Голосок у него был тоненький и перепуганный, недостойный настоящего мужчины. Он так и не решил, кого боится больше: начальника или гнева бога.
— Сейчас, парень, сообразим, — неласково отозвался Бо, — разберемся, кто здесь разумцовый, а кто так... отлить вышел.
Он прищелкнул пальцами, бросив взгляд на группу разбойников. Щелчок получился звонким и эффектным — Машка даже позавидовала. У нее так ни разу не получилось. Мужичок, настолько приземистый и заросший зеленой бородой, что назвать его иначе, чем пенек с глазами, было невозможно, солидно прокашлялся и угнездился рядом с Бо.
— Эй, Боско, — негромко позвал разбойник. — Скажи, видит ли нас Разумец или его око устремлено куда-то еще?
Пенек закатил глаза и судорожно забурлил горлом, словно вчерашняя гулянка его уже перешла в стадию сегодняшней похмельной агонии. Периодически руки его слабо подергивались и принимались шарить в воздухе, но ничего, конечно, не находили. Прочие разбойники благоразумно стояли на приличном расстоянии от шамана. Спустя некоторое время из его зеленой внушительной бороды выскочила ошалевшая сороконожка, шлепнулась на землю и убежала со всех своих сорока ног. Боско булькнул в последний раз и пришел в себя. Бо смотрел на него холодно и выжидающе. Шаман солидно прокашлялся и покачал головой.
— Нет, хозяин. Разумцу нет дела до нас. Сейчас, по крайней мере.
— Совок ты, Гимар, — пренебрежительно процедил Бо. — Спутал божьего посланника с хитрой девкой. Девка-то тебя на плечи набросила, вокруг себя платком повязала.
И все засмеялись — громко, хлопая друг друга по плечам и добродушно переругиваясь. Только сейчас Машка осознала, какая чудовищная, неестественная тишина царила вокруг, пока Боско шаманил. Словно действительно происходило что-то серьезное, способное напугать людей не то что до безголосья — до безмысленности.
— У, морда страшная! — погрозила она пеньку.
Тот хмыкнул и на всякий случай отодвинулся от нее подальше.
— Ну и что мы с тобой делать будем, хитрая девка? — ласково спросил Бо, делая шаг к ней.
Ласковость его смотрелась нарочито фальшивой, и Машка почувствовала, как по спине затопали мурашки, а предчувствия, терзавшие ее всю дорогу, оформились во вполне реальное беспокойство.
— Э-э-э... Возьмем в банду и обучим всему, чему нужно? — неуверенно предложила она.
— Неправильно! — отозвался атаман. — Мы будем развлекаться, глупая девочка.
— Ну тогда я пошла, мне пора, и приятно было познакомиться, — засобиралась Машка.
— Куда ж ты пошла? — удивился разбойник. — Ты посмеялась, пора и нам посмеяться. Ты с моими людьми, поиграла, надо и им свое получить. По-моему, так будет справедливо.
Соратники его одобрительно и возбужденно загомонили, став еше меньше похожими на товарищей Робин Гуда, если такое вообще возможно. Их неприятные, звериные, заросшие лица обещали Машке много того, чего она с удовольствием бы избежала. В задних рядах уже кто-то негромко подвывал: возможно, среди «лесных братьев» было место не только людям, но и всякой фэнтезийной нечисти вроде волколаков. Машка икнула, сделала шаг назад и почувствовала, что уперлась спиной в шершавый ствол прозрачной пальмы. Бежать было некуда. Темное мохнатое отчаяние накрыло ее с головой. Казалось, ничего уже нельзя изменить. Машка еле удерживалась от того, чтобы заплакать, прекрасно понимая, что на разбойников ее слезы вряд ли произведут требуемое впечатление.
— А есть мы ее потом будем? — требовательно спросил пенек с глазами.
— Оу-бижаешь! — взвыл кто-то из толпы. — В ней есть нечего-у!
— Хаувас! — прикрикнул Бо. — Держи себя в руках! До смены лун, между прочим, еще очень долго. Еще раз услышу твой вой, будешь сидеть в яме, пока голос не потеряешь. Певец серый, тоже мне.
— Так у вас тонкий музыкальный слух? — нежно проворковала Машка. — А хотите, я вам напоследок песню спою?
Звуковая атака должна была отвлечь внимание атамана разбойников, чтобы Машка могла сбежать. Жаль, что у нее нет с собой магнитофона! Извратить само понятие музыкальности так эффектно, как это делали люди, чьи голоса звучали из динамиков на ларьках возле любой станции московского метро, она не умела. Как и подобает уважающему себя подростку, Машка в знак протеста против тирании взрослых обожала Кипелова, «Металлику» и «Мановар», но вот со словами их песен у нее всегда возникала проблема. Как-то не запоминались. А потому во весь свой не поставленный дурной голос она заорала ту песню, которую чаще всего слышала под своими окнами.
— Владимирский централ, ветер северный! — отдалось эхом в лесу.
От неожиданности Бо присел. Разбойники растерялись, а Машка со всех ног кинулась в просвет между деревьями, не переставая громко орать песню, столь популярную у московской шпаны. Бандиты проводили ее заинтересованными взглядами, но никто не сдвинулся с места. Искусство, очевидно, произвело на них настолько сильное впечатление, что они никак не могли прийти в себя.
Все бы ничего, но оказалось, что Гимар перед входом на поляну производил загадочные манипуляции не просто так, а с особым магическим смыслом. Выход с поляны был заблокирован невидимой стеной, и бесполезно было орать простенькое: «Сезам, откройся!» Это был не Сезам, а силовое поле магической природы. Потыкавшись немного в преграду, Машка печально развернулась обратно. Никто из разбойников из уважения к ее музыкальному таланту не сподобился сообщить ей пароль на открытие выхода, и, судя по выражению их лиц, не горел таким желанием.
Когда Бо подошел связать ей руки за спиной, Машка не стала сопротивляться. Она напряженно обдумывала новый план побега.
Стемнело. В лесу громко стрекотали какие-то насекомые и надрывно, жалостно орала то ли кошка, то ли птица. Поклонники Машкиного таланта певицы сидели кружком вокруг костра и заунывно подтягивали:
— А тучи, как лю-уди!
Особенно усердствовал давешний волколак. Руки у Машки ужасно затекли, а между лопатками чесалось, но пауз между песнями она почти не делала. Шаман Боско, грозно посматривал на нее из темноты и, как только Машка умолкала, принимался магическим способом щекотать ее под ребрами. Вначале, правда, этот идиот пытался щекотать ей пятки, кожа на которых давно задубела и превратилась в одну большую мозоль. Тогда Машке было смешно, и, похрюкивая для виду, она строила план побега. Теперь смешно уже не было: или пой, или извивайся от щекотки. А самое обидное — обидчику даже нельзя было засветить в глаз: магией Машка не умела пользоваться, хотя в способностях своих не сомневалась. А кулаком тянуться было далеко. Предусмотрительный шаман сидел за спиной оборотня, довольно далеко от Машки. От беспомощности Машка беззвучно ругалась и старалась вспомнить все самые ужасные песни. А вдруг какая-то из них окажется страшным заклинанием, как описано в книге у Сташеффа? Надежда на это была довольно призрачной, да и вообще, с тех пор как Машка попала в этот сумасшедший мир, доверия к писателям-фантастам у нее поубавилось изрядно. Здесь все было не так, как они утверждали в своих бесспорно прекрасных, но нереальных книжках. Ну почему, почему никто из них не удосужился написать какое-нибудь «Практическое пособие по выживанию в мире фэнтези»? Именно таких знаний сейчас Машке более всего не хватало.
Школьный рюкзак у нее отобрали. Машка сильно сомневалась в том, что разбойники умеют читать, и оттого библиотечной книжки было еще жальче. Не то чтобы Машка надеялась, что у нее будет возможность книжку дочитать, но, согласитесь, это же обидно, если книга достается людям, способным использовать ее только в качестве материала для растопки. Босоножек тоже было жалко, но не так сильно — они все равно очень старые. Будет забавно посмотреть, как атаман с его невообразимыми лапищами попробует натянуть их на себя. А что? Дикари всегда так делают. Еще жаль было пластикового брелочка-дракона, который шаман сразу же вытребовал себе, сочтя его, наверное, каким-нибудь амулетом. Теперь он болтался в связке прочих магических штучек у него на груди, выглядывая из бороды. Дракончик мило соседствовал с какими-то камушками, сушеными костями и поблескивающими железками. Наверное, ему там не слишком нравилось, но ни он, ни Машка ничего не могли с этим поделать.
