Доктор Смерть - Дьякова Виктория Борисовна (книги онлайн полностью .txt) 📗

— Не так, — быстро ответила она. — Точнее, не совсем так.

Спокойствие и рассудительность Скорцени поразили ее. Она поняла, что сейчас все может действительно кончиться, и он уйдет по-настоящему, навсегда. Он решился.

— Куда ты? — спросила она, видя, что Отто надел фуражку.

— В казино, — коротко ответил Скорцени. — Ты отдыхай, завтра утром мы вылетаем в Берлин.

Голос его стал совсем чужим. Сердце ее похолодело.

— Подожди! — она порывисто схватила его за рукав. — Я сказала, что ты не прав. Тогда, в тридцать восьмом году, когда… — она запнулась, — когда мы в первый раз были вместе, я все сказала тебе. Зачем же вынуждать меня повторять? Повторять, что я была далеко не единственной женщиной в жизни Генри, что он относился ко мне и моему будущему сыну вовсе не так, как, наверное, это можно себе представить. Да, я любила его, но все это тоже было. Было! Иначе я не уехала бы из Франции. Осталась бы здесь ухаживать за его могилой. Но я уехала. Пойми, я не могла не пойти к нему теперь, оказавшись здесь, в Париже. Не могла, потому что погиб Штефан. Я же все сказала тебе. И еще, — она отпустила его рукав и отошла в окну. — Неужели за все это время ты настолько плохо узнал меня? — произнесла задумчиво, глядя на проезжающие под окном автомобили. — Неужели ты думаешь, что я не нашла бы смелости, сказать прямо, что не люблю. Я бы сказала, — она повернулась, взглянув ему в лицо блестящими от слез глазами. — Сказала бы, не испугалась, будь уверен. Но я не говорила. И не скажу. Потому что это не так.

— А как? — он неотрывно смотрел на нее.

— Пожалуйста, — она шагнула к нему, — я прошу тебя не уходить сейчас, а поехать со мной…

— Куда? Еще на одно кладбище? — язвительно осведомился он. — Где похоронен еще один твой друг, о котором я не знаю? Уволь меня, Маренн. Это твои друзья, твое прошлое. Мои — ждут меня в Берлине. Поезжай одна, если хочешь. Мне надоело тебя удерживать. Ты все сама должна понимать, не маленькая. Если что — я внизу.

— Нет, ты не пойдешь туда, — прислонившись спиной к двери, она преградила ему путь. — Я прошу тебя поехать со мной. Это важно для нас обоих — для тебя и для меня. Там я докажу тебе, что ты неправ.

Он пожал плечами.

— Ну, хорошо. Только недолго. Я хочу немного поспать перед отлетом. В Берлине меня ждет много работы.

— Там и поспишь. Сколько хочешь, — скрывая улыбку, она накинула манто.

— Где? На кладбище? — он криво усмехнулся.

— Увидишь. Если не возражаешь, — попросила она, направляясь к двери, — я сама поведу машину. Я хорошо знаю дорогу.

— Ладно, — он только недоуменно пожал плечами.

— И не бери с собой охрану. Она нам не понадобится.

— Вот как? А как же партизаны?

— Я думаю, там, куда мы едем, никаких партизан нет. Но в крайнем случае, — она улыбнулась, — Мюллер нас выручит.

— Мюллер? — Скорцени покачал головой. — Боюсь, что даже он не справится со всем, что вы делаете, мадам. Это уже выходит за пределы его скромной компетенции. Впрочем, как хочешь, — он взял плащ и открыл дверь, пропуская ее вперед. — Без охраны, так без охраны. Надеюсь, мы не опоздаем на самолет в Берлин?

— Посмотрим.

Они спустились в холл. Один из офицеров зондеркоманды, увидев оберштурмбаннфюрера, подошел к ним.

— Вам дать охрану, господин оберштурмбаннфюрер? — спросил он, отдав честь. — Уже темнеет.

— Нет, не надо, — ответил Скорцени, взглянув на Маренн. — Мы поедем одни. Скоро вернемся. Если задержусь, то сообщу вам.

— Слушаюсь, господин оберштурмбаннфюрер, — офицер отошел.

Скорцени и Маренн вышли на улицу. Он подошел к машине, отдал Маренн ключи, открыл дверцу водителя.

— Садись.

Затем обошел машину и сел рядом с ней.

— Поехали.

Чиркнуло зажигание. Черный мерседес плавно сдвинулся с места. Они выехали на Елисейские Поля. Машина послушно набирала скорость. Промелькнули городские районы. Видя опознавательные знаки на машине, патрули не останавливали их.

— Куда мы едем? — спросил Скорцени, когда Париж остался позади и машина свернула в пригород.

— В Версаль, — ответила она. — Как ты понимаешь, это не то место, где может находиться штаб партизанского движения.

— Надо думать, — присвистнул он. — А что мы там будем делать? Знакомиться с музеем?

— Знакомиться с моей душой, — ответила она, — которую ты, оказывается, до сих пор не знаешь. Или не хочешь знать.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Что это значит?

— Это значит, что мы едем ко мне домой, — объяснила она. — Душа человека — это и его дом тоже, или я ошибаюсь? То, место, где он родился и вырос. Вот мы и едем в тот дом, в котором я родилась. Я родилась в Версале.

Он помрачнел.

— Это очень рискованно. Кто сейчас живет в твоем доме?

— Не знаю, — пожала плечами Маренн, — я давно уже не была там. Должна быть домоправительница со своей семьей. Когда я уезжала в тридцать третьем, приказала ей не оставлять дом пи при каких обстоятельствах. Я не могла знать, что снова будет война. Возможно, она уже и не ждет меня, ведь прошло целых десять лет.

— А это твоя домоправительница, ты ей доверяешь? — подозрительно спросил Скорцени.

— Если Женевьева там, то можно быть уверенным, что все в порядке. Ее семья много веков живет рядом с Монморанси, из поколения в поколение работая в нашем доме. Они имеют постоянную ренту и доход. Их верность проверена столетиями.

Скорцени с сомнением покачал головой.

— Поэтому я и просила тебя не брать с собой охрану, — добавила она,— представляешь, если бы мы приехали сюда со взводом солдат на грузовике. Сколько было бы шума. Тогда нас обязательно бы заметили. А так… Надеюсь, что нет. Вот мы и приехали,— она притормозила. — Мой дом. Совсем темный, ни огонька… Мы заедем через задние ворота.

Она остановила машину, вышла. Достала ключи.

— У тебя сохранились ключи? — удивился Скорцени.

— Ты же сам мне их передал в тридцать восьмом году, — улыбнулась она,— среди тех вещей, которые у меня отобрали при обыске. Помнишь?

— Конечно, помню. Я вижу, ты хорошо подготовилась.

— Не могла же я приехать в Париж и не навестить свой дом. Я даже рада, что все так сложилось.

Она открыла ворота.

— Загони машину во двор, — попросила его. — Вон туда, под навес…

— Он сел за руль. Машина медленно въехала на территорию парка и остановилась в укрытии. Маренн закрыла ворота. Шум мотора, должно быть, услышали в доме. Зажглось одно окно, в задней прихожей. Послышался лязг замка и звук открывающейся двери. Голос Женевьевы осторожно спросил:

— Кто здесь?

Маренн, сияя от радости, выбежала на небольшую поляну перед домом:

— Женевьева, это я, Мари.

— Ах, — домоправительница вскрикнула. — Ваше высочество… Неужели… Так как же так…

Дверь распахнулась. Женевьева, кутаясь в платок, в волнении сбежала по лестнице вниз.

— Здравствуй, — Марена обняла ее. — Как ты?

— Да ничего, — от неожиданности Женевьева просто не могла говорить. — Сколько лет, ваше высочество, сколько лет… Мы уже не чаяли вас увидеть… Как же вы, ваше высочество… Как же вы к нам… Где же вы были, ваше высочество?

— Я все расскажу тебе как-нибудь потом,— пообещала Маренн, еще раз крепко обняв се. — А сейчас никто не должен знать о том, что я приезжала. Твой муж дома?

— Дома… И дочка…

— Предупреди их.

— Конечно. Так, входите же в дом, ваше высочество!

— Сейчас, — Маренн обернулась, — Я не одна.

Поставив машину, Скорцени наблюдал за ними. Увидев немецкую форму, Женевьева вздрогнула и как-то оробела.

— Добрый вечер, — пролепетала она по-немецки, нервно дергая концы платка.

— Теперь пойдем в дом, — Маренн легонько подтолкнула ее, — нам здесь нельзя долго стоять. Могут услышать.

Они поднялись на крыльцо и вошли в дом. В коридоре их уже ждал муж Женеьевы. Увидев Скорцени, он явно испугался, но промолчал. Маренн обняла его:

— Я вижу, все в целости и сохранности.

— Все, как вы оставили тогда, мадам, — взволнованно проговорила Женевьева. — Мы все берегли, надеялись, не могли поверить. И вот дождались…