Лиходолье - Самойлова Елена Александровна (читать книги полные TXT) 📗
– Хищник, – все-таки согласилась женщина. – Я проверила всех людей. Каждого человека, как пришлого, так и давно путешествующего с табором. Ничего. Но у нас трое пропавших за последний месяц, и похоже, что хищник либо следует за нами так, что я не могу его заметить, либо путешествует среди нас.
– Что также заметить не получается, – усмехнулся харлекин, складывая руки на груди. – Ты не там ищешь, лирха. Неужели тебя не учили, что враг может скрываться не только среди людей, но и среди животных тоже? Ты проверила каждую собаку, каждую лошадь в таборе, чтобы быть совершенно уверенной в том, что хищник не скрывается у тебя под носом?
– У нас всего две собаки, и обе они слишком малы, чтобы быть опасными, а на лошадях надеты уздечки из холодного железа. Если бы одна из лошадей оказалась оборотнем или нечистью, железная узда заставила бы принять ее истинный облик.
– Или же заперла в существующем. – Искра встал со своего места и опустился на ковер рядом со мной. Сильные пальцы сдавили мое плечо, опустились ниже по предплечью и остановились, коснувшись золотого браслета.
Харлекин совершенно прав. Мы с ним оба оборотни, и оба плевать хотели на холодное железо, серебро, соль или любой другой предмет или материал, который обычно хорош против меняющих облик созданий, пока этим самым материалом не пытаются проткнуть нас насквозь. Искра как-то рассказывал, что одно время он охотился на человека в образе животного – крупного охотничьего пса. Он даже носил железный ошейник, доставшийся ему от одного из «владельцев», который подобрал ластящуюся к ногам послушную собаку, натасканную на охоту за крупной дичью. Меняя облик с человеческого на звериный, харлекин умудрялся больше года «пастись» в небольшом городе вдалеке от крупных дорог и так и не был замечен. Ушел он с той охотничьей территории сам, потому что устал выживать по-собачьи. Захотелось безопасного комфорта по-человечески, а его можно было получить только в крупном городе.
– Люди пропадали ночью? – негромко осведомилась я, накрывая ладонь Искры своей.
Лирха опустила взгляд, ореол ее души мягко засветился печалью и сожалением, а беспокойства пополам с чувством вины там и без того было предостаточно.
– В сумерках. Исчезли двое детей и одна юная девушка. Отошли от костра подальше на луг – и просто не вернулись.
– И никто ничего не слышал? И не видел поутру? – Искра слегка сжал мою ладонь, чуть заострившийся ноготь на мизинце ощутимо царапнул мое запястье. Похоже, харлекин догадался, кто может быть хищником, но говорить при лирхе не хочет. Или пока не слишком уверен.
– Преддверие Лиходолья не слишком тихое место, особенно рядом с табором.
– То есть песни у костра и скрипка умудрились заглушить крики ребенка или девушки? – Харлекин недоверчиво покачал головой, усмехнулся. – Даже не верится. Скорее, похищенные просто не могли или не хотели звать на помощь.
– Ты знаешь, что это может быть? – Ромалийка подалась вперед, тонкие пальцы вцепились в четки, неуверенность и чувство вины как ветром сдуло – перед нами сидела лирха табора, готовая биться за свой народ до последнего вздоха.
Раздался щелчок длинного кнута, резкий окрик возницы – и фургон, качнувшись, покатился по дороге, проложенной через широкое молчаливое разнотравье по направлению к реке Валуше.
– Скажем так – догадываюсь. – Искра улыбнулся и уселся на ковре поудобнее, скрестив ноги, как степняк, который почти всю жизнь провел в седле и в дороге. С хрустом потянулся, не обращая внимания на недовольный взгляд лирхи. – Про «водяных лошадок» слыхала когда-нибудь, а, красавица?
Мы с Царой недоумевающе переглянулись и уставились на харлекина. Тот некрасиво усмехнулся, склонив голову набок.
– Что, правда не слышали? Ну, до сумерек у нас времени много, да и дорога впереди длинная. Будет настроение – непременно расскажу пару баечек.
– Искра-а, – с нажимом протянула я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не дернуть оборотня за прядь выбившихся из хвоста рыжих волос или за ухо. – А просто так рассказать не можешь.
– Просто так – неинтересно, золото мое, – улыбнулся тот, наклоняясь и легонько целуя меня в лоб. – Я расскажу, обещаю. Если меня попросят. Вежливо, не делая вид, что я здесь всего лишь ненужный придаток к тебе, выставить который вон не позволяет лишь суровая жизненная необходимость.
Ромалийка только скрипнула зубами, но все же попросила.
Харлекин отмахнулся, всем своим видом показывая, что большего он не ждал, и принялся рассказывать о «водяных лошадках». О существах, часто встречающихся на далеких северных границах Славенского царства, но почти истребленных на юге. Об оборотнях, что могут бежать быстрее ветра и тише лесного ручейка. О водяной нечисти, приручить которых может только узда из холодного железа, да и то лишь на время.
У берегов холодного северного моря их называли кэльпи. Колдовские кони, уносящие всадника в воду и появляющиеся на берегу лишь ночью. Они так красивы, так ласковы, что мало кто устоит перед искушением прокатиться на тонконогой лошади, грива которой касается земли, а бег так мягок и плавен, что кажется, будто бы кэльпи не скачет – плывет среди высоких трав. Они могут скакать по тончайшему осеннему льду, по высоким снежным сугробам и по рыхлому песку, не проваливаясь, не увязая и почти не оставляя следов от копыт с двумя, а не с одной выемкой. С наступлением утра они развеиваются, как туман над водой, но только если человек не надел на кэльпи узду из холодного железа – только в этом случае «водяная лошадка» будет какое-то время покорна седоку…
Я слушала рыжего, и мне становилось жутковато. Все лошади в таборе носили железные уздечки, заговоренные еще предыдущей лирхой. Каждая из них могла оказаться кэльпи, но узнать об этом можно было только после наступления сумерек, да и то лишь сняв уздечку. А стоит освободить «водяную лошадку», как она устремится на волю, да еще неизвестно, попытается ли прихватить кого-нибудь с собой или нет.
– На самом деле, милые дамы, вопрос у нас стоит несколько иначе. – Харлекин оглянулся по сторонам, заметил на ковре чашку с засахаренными кусочками фруктов и недолго думая зачерпнул себе солидную пригоршню. – Не «кто из таборных лошадей – кэльпи», а «сколько их». Этой милой зверушке достаточно сожрать одного человека в месяц, после чего она убегает в родной водоем. Но у вас уже три пропажи, а табун, как я понимаю, не уменьшился. Значит, или за вами таскается сразу несколько оборотней, или ваши конокрады умудряются у каждого города воровать новую кэльпи. – Он сочувствующе, вроде как виновато улыбнулся и протянул мне лакомство, словно и не замечая побледневшего лица лирхи Цары, того, как она сжала колдовские четки. – Змейка, хочешь кусочек? Очень вкусно оказалось, не ожидал.
Я не задумываясь взяла у Искры сморщенный кусочек чего-то красного, облепленного крошками золотистого сахара, и отправила в рот. Вишня. Действительно вкусно…
– И что теперь делать? – тихо спросила лирха, не поднимая взгляда от вращающихся на пальце четок, бусины которых опять слились в яркую цветную полоску.
– Ждать. – Я выхватила из ладони рыжего еще одну вишенку. – До вечера мы все равно ничего не обнаружим – как я понимаю, днем кэльпи на суше ничем не отличается от обычной лошади. Зря только народ перепугаем и себя выдадим.
– Когда остановимся на ночь, нужно будет всех лошадей собрать в одно место и стреножить, а людям приказать сидеть у огня – его кэльпи не любит и не нападет на человека вблизи от открытого пламени, – добавил харлекин, подтаскивая к себе поближе подушку и устраиваясь на ней поудобнее. – Ты тоже отдохни, лирха Цара. Ночь будет очень неспокойной.
Я покосилась на Искру, нащупала на поясе мешочек с таррами и выудила на свет тонкие деревянные пластинки. Привычно пробежалась кончиками пальцев по линиям рисунка, вспоминая уроки Ровины.
Перемешать тихо щелкающие друг о друга пластинки, снять два раза к себе, один от себя. Разложить на столике или на полу. И тянуть тарры одну за другой, выкладывая «путеводный крест», надеясь, что они подскажут нужное направление.
