Сын Чернобога - Шведов Сергей Владимирович (книги регистрация онлайн txt) 📗
Если верить преданиям, Новгород на Ладоге был заложен князем Владимиром Старым двести лет тому назад, а может, и более того. Все эти годы он был стольным градом словен, и вряд ли здешние старейшины легко согласятся с задумкой великого князя, ибо появление нового города неизбежно подорвет влияние приладожских родов и вознесет роды приильменские. Но, похоже, Рерик, не нашедший понимания у ладожан, именно этого и добивается. Но тогда, надо признать, он здорово рискует. Старая знать, возвысившаяся при Буривое и Гостомысле, так просто своего не отдаст.
Осташ уже успел встретиться с Божидаром, кудесником Перуна. И хотя Божидар был привычно сдержан в проявлении чувств, но все же дал понять, что не считает выбор покойного князя Гостомысла удачным. Причин для недовольства Воиславом Рериком у новгородских старейшин было немало. Не последнюю роль в закипающей вражде играло давнее соперничество между волхвами Перуна и Световида. Противостояние, возникшее во времена князя Буривоя, когда новгородцы решили освободиться от опеки Варгии, в последние десятилетия вроде бы сошло на нет, но ныне, с появлением на землях словен варягов Воислава Рерика, вспыхнуло с новой силой. Вряд ли именно кудесник Божидар стоял во главе заговора против нового великого князя, но в том, что он о нем знал и заговорщикам не препятствовал, у Осташа сомнений не было.
От князя Воислава Осташ направился к боярину Вадимиру, благо давнее их знакомство давало боготуру право на теплый прием. Терем Вадимира был из самый красивых в стольном граде. Осташ невольно залюбовался резным крыльцом, что позволило челядинам доложить хозяину о появлении гостя в его усадьбе. Вадимир поднялся из-за стола навстречу боготуру и лично поднес заздравную чашу. Осташ поклонился четырем углам и осушил ее одним глотком, чем, кажется, порадовал и Вадимира, и его сотрапезников. Двое бояр, сидевших за столом, были известны Осташу, а вот третьего сотрапезника он видел впервые.
– Ярл Хокан, – представил белобрысого незнакомца боярин Вадимир.
Свей благодушно кивнул Осташу и чуть подвинулся на лавке, освобождая место новому гостю. Бояре Доброгаст и Людослав с любопытством уставились на старого боготура, отлично понимая, что пришел он к боярину Вадимиру неспроста. В Новгороде отдавали первенство Перуну, но бога Белеса тоже чтили, как и во всех других славянских землях, и всегда прислушивались к словам его ближников.
– Слышал я, что вы недовольны новым князем, бояре, – сразу взял быка за рога Осташ.
– Недовольны – это слишком мягко сказано, – усмехнулся Доброгаст.
Боярин был худ, невысок ростом и жилист, чем разительно отличался от своего соседа Людослава, мужа рослого и чревастого. Возраста же бояре были почти одинакового, обоим перевалило за сорок. Но если темные волосы и усы Доброгаста уже сильно были трачены ранней сединой, то русоволосый Людослав смотрелся молодцом.
– Что так?
– У нас здесь не Варгия, – недовольно буркнул Людослав. – Наши князья без слова бояр и веча ступить не могли, а этому, видишь ли, все нипочем. Ладно, когда он вепсов, мерю, чудь и мурому данью обложил, так он и со словен подати требует.
– А разве словене прежде князю подати не вносили?
– Так ведь по вечевому слову вносили, а не по княжьему, – возразил боготуру Доброгаст. – Такого среди словен еще не было. Мы ему не холопы. Прежде у нас спрос с нерадивых чинили Белые Волки, а ныне везде хозяйничают его ротарии. Они ближники Световида, а не Ударяющего бога.
Бояре Доброгаст и Людослав в ближниках Перуна, насколько знал Осташ, не числились и прежде относились к их заботам без большого восторга, но теперь их настроение переменилось. Причиной этих перемен был Вадимир, который среди Волков Перуна стал одним из первых.
– Ты не прав, боярин Доброгаст, – осуждающе покачал головой Осташ. – Ротарии приносят клятву не только Световиду, но и Роду, и Перуну. В подтверждение этой клятвы они малюют на щитах и на шлемах трезубцы, которые являются символом единства трех славянских богов. И имя этому труверу – Белобог. Нельзя кланяться Световиду, не поклонившись при этом Роду и Перуну. Нельзя кланяться Перуну, не воздав почестей Роду и Световиду. Кто покушается на трувер, тот становится врагом славянского единства.
– А как же Даджбог? – спросил Людослав.
– Даджбог – еще один из сыновей Рода, впитавший в себя силу Солнца. Славянских племен много, и каждое жаждет иметь своего покровителя. Но и внуки Даджбога должны чтить трувер, ибо в нем заключена энергия создателя всего сущего, как божественного, так и земного – Великого Рода.
– А как же бог Яхве? – спросил ярл Хокан, и в серых глазах его промелькнула насмешка.
Свей не понравился Осташу с первого взгляда. Нет, не зря Воислав назвал его хитрым лисом. Хокан был высок ростом, широкоплеч и, видимо, удал в драке, но его хитроватое лицо не внушало доверия.
– Каждый вправе кланяться тому богу, к которому лежит его душа. Хазарские ганы и беки повинны не в том, что поклонились Яхве, а в том, что не почитают других богов, называя их простыми деревяшками. Тем самым они не только богов унижают, но и печальников их хотят обратить в своих рабов. Не по-божески это, свей, и не по-людски. Между людьми нет равенства, но каждый род и каждое племя достойны уважения.
– Тогда почему Рерик и его ротарии нас унижают? – впервые за все время разговора подал голос боярин Вадимир. – По твоим словам, боготур Осташ, выходит, что тем самым они не почитают не только бога Перуна, но и Световида и Рода. А среди варягов Воислава есть и такие, которые забыли наших богов и кланяются Христу. По всему видно, что ротарию Рерику они ближе печальников Перуна и Световида.
– Среди варягов нет печальников Христа, – возразил Осташ. – Они есть среди франков. Но франки веру эту получили от отцов и дедов, и принуждать их отречься от Христа не вправе ни я, ни ты, Белый Волк Вадимир. А вот коли они начнут смущать умы простых словен, то я первый с них за это спрошу.
– Спрашивать будешь не ты, боготур Осташ, а новгородское вече, – надменно произнес Вадимир. – И спросит оно не только с христовых печальников, но и с Воислава Рерика, который не чтит наших обычаев и пренебрегает словом лучших людей.
Доброгаст и Людослав дружно закивали, из чего Осташ заключил, что между ладожскими старейшинами все уже решено и отступать они не намерены. А убедить свои роды крикнуть на вече против великого князя Воислава Рерика им труда не составит. Благо право выступать перед собранием словен имеют только бояре, а простого человека никто говорить не пустит.
Одного только не учли боярин Вадимир и кудесник Божидар. Их нынешней соперник вырос в земле, где вечевое слово мало что значит, там важны только сила и умение вовремя нанести удар. Воислав Рерик боролся с императорами и королями, так что ему боярин Вадимир. Перешагнет он через него как через колоду и пойдет дальше, к своей цели. А цель Рерика не чужая Осташу, и ради ее достижения боготур готов пожертвовать многим и многими, включая Вадимира.
Все складывалось так, как рассчитывал боярин Вадимир и его сподвижники. Ладожане, разгоряченные их словами, дружно прокричали «не люб» Воиславу Рерику и постановили гнать его не только из города, но и с окрестных земель, а коли он вечевому приговору станет противиться, то покарать смертью и его самого, и его прихвостней. Простолюдины, заполнившие площадь, ревели от возмущения, бояре скупо улыбались. Кровь еще не пролилась, но многие понимали, что варягов добром из города не отпустят. Осташ, стоявший ошую кудесника Божидара, не уловил, кто первым крикнул страшное слово «бей!», но для озверевшей толпы это стало сигналом к бесчинствам. Оружие у словен было. Это Осташ заметил сразу. На вече принято ходить безоружными, но, видимо, бояре, готовившие кровопролитие, решили в этот раз обычаем пренебречь.
– Зряшная затея, – холодно сказал Осташ побледневшему Божидару. – Кровь на тебе будет, кудесник.
– Вече приговорило, – процедил сквозь зубы Вадимир, стоящий рядом.
