Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗

Я криво усмехнулся:

– Умно ты это преподнесла!.. Что ж, постараюсь быть честным. Сперва меня гнала сюда ненависть – ненависть к моему брату Эрику. И еще – желание заполучить трон. Если бы ты спросила меня, когда я только что вернулся, которое из этих чувств было сильнее, я бы сказал: жажда власти. Теперь, однако… пожалуй, нужно признать, что это не совсем так: и то и другое отчасти было просто уловкой. До сих пор я, пожалуй, даже не сознавал этого. Однако Эрик мертв, и у меня не осталось в помине той ненависти, которую я испытывал тогда. Место правителя вакантно, но мне кажется, что теперь я испытываю к этому весьма смешанные чувства. Возможно, ни один из нас при теперешних обстоятельствах не имеет права на трон Амбера, и даже если бы были устранены все противоречия в нашем семействе, в данный момент я бы его не принял. Я бы непременно позаботился сперва о том, чтобы в королевстве восстановилась некая стабильность, а также попытался бы ответить еще на некоторое количество нерешенных вопросов.

– Даже если бы ответы на них указали, что ты, возможно, и не сядешь на этот трон?

– Даже в этом случае.

– Тогда я начинаю понимать.

– Что? Что тут понимать?

– Лорд Корвин, мои знания философских основ этих явлений весьма ограниченны, но, по-моему, ты способен отыскать все что угодно в Тени. Это тревожная для меня тема, и я никогда до конца не понимала объяснений Рэндома. Но ведь вы действительно, если захотите, можете не только странствовать по Тени, но и отыскать для себя другой Амбер – в точности такой же, как этот, во всех отношениях, за исключением того, что там-то вы получили бы возможность сесть на трон и наслаждаться тем, что дает истинно королевский статус?

– Да, мы можем отыскивать подобные места, – сказал я.

– Тогда почему же вы этого не делаете, чтобы положить конец раздорам?

– Потому, что то место способно лишь казаться нам таким, как Амбер, и не больше. Мы все являемся частью нашего Амбера точно так же, как и он является частью нас самих. А потому любая тень Амбера должна быть населена нашими тенями, чтобы хоть на что-нибудь быть годной. Мы можем даже подменить собой эту собственную тень, если вдруг согласимся переместиться в такое вот готовенькое королевство. Однако же существа-тени никогда не бывают в точности такими же, как настоящие, здесь. Тень никогда не бывает точным повторением предмета, который ее отбрасывает. Их очень много, этих маленьких отличий, и на самом деле они куда хуже, чем большие. Все равно как оказаться среди совершенно чужого народа. Представь – ничего лучше мне в голову не приходит, – что ты встречаешься с человеком, ужасно похожим на кого-то из твоих хороших знакомых, и, разумеется, все время ждешь, что он начнет вести себя, как этот твой хороший знакомый. Но гораздо хуже, что ты сам постоянно ведешь себя так, словно рядом с тобой тот, другой. Ты словно смотришь на актера, который исполняет известную роль совершенно не так, как ты привыкла. Ощущение малоприятное. Никогда не любил пересекаться с людьми, которые кого-то мне напоминают. Личность – вот то единственное, что нам не подвластно при наших манипуляциях с Тенью. В общем именно благодаря ей мы и можем отличить себя от наших теней. Именно поэтому Флора так долго колебалась на мой счет там, в Тени Земля: моя новая личность была в достаточной степени иной.

– Я начинаю понимать, – сказала Виала. – Это не просто Амбер для вас. Это место плюс все остальное.

– Место плюс все остальное – это и есть Амбер, – подтвердил я.

– Ты говоришь, что ненависть твоя умерла вместе со смертью Эрика, а твое желание получить трон значительно ослаблено размышлениями над теми новыми вещами, которые ты постиг?

– Именно так.

– В таком случае я, кажется, действительно понимаю, что движет тобою…

– Мною движет желание стабильности, – сказал я, – и еще некое любопытство… и желание отомстить нашим врагам…

– Долг, – сказала она. – Ну конечно.

Я хмыкнул:

– Да, это слово звучит весьма утешительно и благородно, да только мне отчего-то быть лицемером не хочется. Вряд ли я такой уж верный сын Амбера. Или Оберона.

– Ты нарочно говоришь таким тоном; ты просто не хочешь, чтобы тебя считали таковым.

Я закрыл глаза. Закрыл для того, чтобы присоединиться к ней в темноте, вспомнить ненадолго тот мир, где на первом месте совсем иные способы передачи информации, чем световые волны. И тут я понял, как права была она, в том числе и насчет моего тона. С чего это я принялся глумиться над понятием долга? Я же люблю, когда меня хвалят за доброту, честность и благородство, за мой ум, даже когда я кажусь себе не совсем таким – как и всякий другой человек. Что так задело меня при упоминании моего долга по отношению к Амберу? Ничего. Так в чем же дело?

Отец.

Я ничего ему не должен, я свободен от всех обязательств. В конечном счете именно он виноват в теперешнем положении дел. Он породил нас в таком количестве, ничем не обеспечив ни справедливого наследования, ни доброго отношения к нашим матерям, и при этом он еще ожидал от нас любви, преданности и поддержки. Он играл своими фаворитами, а на самом деле, похоже, играл и нами, натравливая нас друг на друга. А затем он оказался замешанным в чем-то таком, с чем сам не смог справиться, и спешно покинул Королевство.

Зигмунд Фрейд, хвала ему, давным-давно дал мне обезболивающее и вернул к нормальным для нашей семейки чувствам отвращения и ненависти, которые только и могли здесь царить. И при этих условиях никаких ссор и споров ни с кем у меня не возникало. Факты – дело другое. Я не могу сказать, что не любил своего отца только потому, что он не давал мне никаких причин любить его; по правде говоря, мне казалось, что он трудился как раз в противоположном направлении. Ну и хватит об этом. Я наконец понял, что именно так взбесило меня при упоминании о долге: сам его объект.

– Ты права, – сказал я, открывая глаза и глядя на нее, – и я рад, что сказала мне об этом именно ты.

Я поднялся, собираясь уходить.

– Дай мне руку.

Она протянула мне свою правую руку, и я поднес ее к губам.

– Спасибо, – сказал я. – Ленч был замечательный.

Я повернулся и направился к двери. Когда я оглянулся, то увидел, что Виала покраснела от смущения и улыбается, а рука ее так и осталась протянутой ко мне. И тут я начал понимать, почему в Рэндоме произошли такие перемены.

– Счастья тебе и удачи, – сказала она, услышав, что я остановился.

– …И тебе, – сказал я и быстро закрыл за собою дверь.

Я собирался повидать Бранда, но почему-то никак не мог заставить себя сделать это. С одной стороны, не хотелось встречаться с ним, когда голова совсем отупела от усталости. С другой – разговор с Виалой был первым моим приятным впечатлением за весьма длительное время, и ужасно не хотелось его портить, хотя именно сейчас я несколько воспрянул духом.

Я поднялся по лестнице и прошел по коридору в свою комнату, вставил свой новый ключ в новый же замок. В спальне я задернул шторы, чтобы не так ярко светило полуденное солнце, разделся и лег в постель.

Как всегда после стресса, сон пришел не сразу. Я довольно долго ворочался, сминая простыни и оживляя в памяти события нескольких последних дней, а также кое-что из далекого прошлого. Когда же наконец я уснул, то и во сне меня преследовали те же события, включая волшебную картину, нацарапанную в моей прежней камере.

Было темно, когда я проснулся и действительно почувствовал себя отдохнувшим. Напряжение улеглось, полусонные мысли были куда более мирными. И только где-то в области затылка будто ощущалось некое приятное возбуждение, какая-то несложная обязанность, не дававшая мне покоя. На кончике языка вертелось заветное слово, глубоко похороненное давнее намерение…

Да!

Я сел. Потянулся за одеждой и стал одеваться. Надел ремень и пристегнул Грейсвандир. Потом свернул одеяло и сунул себе под мышку. Ну конечно…

Голова была совершенно ясной, бок ничуточки не болел. Я понятия не имел, сколько времени проспал, и вряд ли теперь это имело значение. Мне предстояло заглянуть в одно очень интересное место, где нечто должно было случиться со мной давным-давно – да нет, совершенно точно случилось! Я когда-то уже бывал там, однако надлом во времени и течении событий сместил что-то в моей памяти. Но теперь я вспомнил.