Ведьма и князь - Вилар Симона (книги онлайн полные версии бесплатно .TXT) 📗

«Еще как», – подумал воевода. Но этого гордой Ольге знать было не нужно. И Асмунд замялся. Ольгу он уважал, даже любил, да только если она такая разумная, как считается, должна понять. Малфрида эта сейчас вроде позвизда [47] в судьбе князя, обещающего перемены к лучшему, сулящего удачу.

Воевода старался втолковать это Ольге как можно мягче, жалея ее и одновременно не понимая. Ведь сколько годочков они с Игорем вместе, так что ж с того, что он ладу себе завел? Вот если бы он сватов к чародейке засылал, захотел, чтобы она его в брачную ночь разула по обряду… так нет же. Малфрида о том и слышать не желает.

Ольга медленно поднялась.

– А что, и о сватах уже были разговоры? Добро. Одно лишь меня удивляет: если и ты, и другие видят, что князь прикипел к чародейке, отчего же никто не поймет, что она его просто приворожила?

«Но вреда в том нет Игорю!» – хотелось ответить Асмунду, но он прикусил язык. Этих слов княгиня ему никогда не простила бы.

И все же он не хотел обманывать почитаемую им княгиню. Поглядел ей прямо в глаза.

– Насчет ворожбы – в том не воины, в том волхвы больше разбираются. Вот и расспрашивай своих советников-ведунов о Малфриде. Меня же иное волнует: чтобы ты, Ольга, не превысила своей власти, забыв, что, прежде всего ты жена нашего князя, да в гордыне своей не стала перечить мужу. Ибо – предупреждаю – он не простит тебе нападок на Малфриду.

Ольге казалось, что в груди разрастается и давит огромный холодный ком. Она уже не помнила, что еще недавно и не замечала отсутствия мужа, тайком подумывала о красивом варяге Свенельде, что занятая хлопотами и делами, порой вообще забывала, что она мужняя жена. Сейчас же ее полностью полонило чувство унижения и ревности. Ведь не она, а та, другая, была подле Игоря, обнимала его в часы ночные, давала советы, к которым тот прислушивался, вдохновляла на ратные дела и подвиги. И Ольга видела в том опасность для себя… для своей власти.

– Ладно, – наконец молвила княгиня. – Пусть муж мой не спешит в Киев да тешится на ловах с полюбовницей. Весна-то какая, вот и дурманит ему голову Лель, да и Уд [48] заставляет не о делах думать. Однако передай: если князь хочет, чтобы между нами по-прежнему лад был, если надеется на меня Русь оставить – пусть сделает все возможное, чтобы мы с этой ведьмой не встретились. Таково мое последнее слово, и я не отступлюсь!

Глава 2

– Ты будешь скучать по мне? – спросил Игорь, когда к кораблю уже причалил челн и князь должен был спуститься. И все же он помедлил, поймал руку лады своей, вгляделся в ее розовеющее в свете факелов лицо.

Малфрида, казалось, не расслышала его вопроса. Из-под длинной светлой челки она глядела черными мерцающими глазами туда, где в сумерках на берегу виднелись огни Киева: мать честная, сколько же их! Сколько люда живет тут!

– Дивная моя, – повторил князь.

– А? Что? Да-да, конечно буду.

Он отплывал, оглядываясь на нее, словно стольный Киев его и не манил, словно самое главное оставлял тут, на ладье, которой предстояло плыть дальше, к крепости Витичев, где должны были собраться все, кто намеревался плыть с князем в великий поход.

К Малфриде подошел беловолосый ярл Ивор, один из ближайших сподвижников князя. Накидывая на плечи чародейки широкий мягкий плащ, спросил:

– Ты как? Не осерчала, что князь тебя с собой не позвал?

– Нет, – спокойно ответила она. Ивор улыбнулся в светлые усы. Хорошая все же девка Малфрида, все понимает и не пеняет князю, что не повез ее туда, где ожидала мужа пресветлая княгиня. Однако Малфрида сейчас не о том думала. Может, понимала, что князю нужно с женой повидаться, а может, просто рада была передохнуть без внимания Игоря, без его сильных объятий, которые, хотя и манили ее, но лишали ведовской силы. А ощутить себя сильной Малфриде ох как хотелось.

Но вообще-то ей нравилась ее жизнь при князе, нравились почет и забота, какими она была окружена. Вот только… Простой смертный этого не поймет, но ей так хотелось вернуть хоть частицу чародейства! Желание бродило в душе давно, но рядом все время был Игорь, обнимал ласковыми руками, упоительно целовал, пока она не начинала сходить с ума. И тогда они сливались в одно целое, перекатывались на постели, на траве, даже на досках отдельно стоящей ладьи, забывая про все, купаясь в поту и семени, задыхаясь от доводящей до криков сладкой неги… Потом Игорь вновь вспоминал о своих обязанностях правителя, а на Малфриду находила тоска… И хотя чувствовала себя обессиленно удовлетворенной, но вместе с тем и слабой. Такой слабой… А ведь могла бы стать уже сильной.

Она начала понимать это в те редкие моменты, когда князь уезжал по делам, а она успевала немного поколдовать. Сперва, правда, она опасалась опять привлечь к себе ту темную страшную силу, которая одно время преследовала ее, стоило только заняться ведовством. Что это было, Малфрида так и не смогла разгадать, но одно усвоила: есть нечто недоброе, что ищет ее и хочет подчинить. И в этом «нечто» не было ничего человеческого, ничего живого, а было ощущение, словно ее затягивало в воронку иного мира, где никогда не будет ни людей, ни тепла. Однако шло время, и Малфрида стала замечать, что страшный преследователь исчез. Как и куда, она не знала, но уже догадывалась, что однажды вновь сможет стать прежней Малфридой, чародейкой, которой многое под силу. Вот если бы только не Игорь, не его страстная любовь к ней и не ее непреодолимая тяга к нему, к его сильному телу…

И Малфрида вынуждена была оставаться простой женщиной. Простой, да не совсем. Ибо отныне ее холили и берегли, к ее словам прислушивались, с ее мнением считались. К тому же в ее жизни было так много интересного! Поездки, новые места, новые люди, встречи, впечатления. И ощущение защиты. Какая баба не мечтает о том! Малфриду не волновало, что кто-то косится на нее, смотрит предосудительно, кто-то завидует, а то и побаивается, не доверяет. Ах, эти страстишки, обуревающие простых смертных! Малфрида не была обычной смертной. Может, потому так спокойно и приняла отбытие Игоря в Киев, к княгине Ольге. Ведьму даже позабавил виноватый вид Игоря перед отъездом. Но едва он отбыл, тут же перестала думать о нем. Поплыла рекой дальше в компании веселых корабельщиков и охраны, смеялась их нехитрым шуткам, слушала рассказы о холмах Киева, Горе и Подоле, о заливных землях Оболони, где стояло капище бога Белеса, покровителя дорог, а вокруг изваяния божества горели шесть неугасимых костров.

К утру, ладья подплыла к Витичеву.

– Тут мы будем дожидаться князя, – пояснил Малфриде Ивор, в обязанности которого входило опекать чародейку в отсутствие князя.

Она чуть улыбнулась светлоусому ярлу. У нее с этим варягом сложились вполне приятельские отношения, порой болтали с ним о всякой всячине, обменивались дерзкими шутками, смеялись. Ивору нравилась ее колючесть, умение радоваться любой чепухе, заразительно хохотать. Он даже начинал понимать, чем так пленила князя эта странная девка. Было в ней что-то такое… Думать о том было нельзя. Как-никак она лада его князя, служить которому Ивор клялся над каленым булатом меча.

В Витичеве Малфриде понравилось. Крепость на возвышении, необычайной высоты дозорная вышка над частоколами, посады ремесленных слобод до самой реки спускаются, в речной гавани стругов полно, как зерен в спелом колосе. И так приятно глядеть на мощные корабли с осмоленными бортами, блестевшими на солнце, на высоко вскинутые на штевнях змеиные и звериные головы. А вокруг толчея, оживление, голоса, гомон! Игорь все еще улаживал дела в Киеве, но Малфрида почти и не вспоминала о князе. То с утречка отправлялась на рыбалку с Ивором, то ходила смотреть, как люд почитает богов на капище. А то просто целый день сидела у себя в горенке, так что могло показаться: бездельем девка мается, она же, замирая, вслушивалась в себя, ощущая, как будто легкими иголочками покалывает в спине и ладонях, чуяла, как возвращается былая сила… И почти страшилась, что князь, покончив с делами, вернется, до того как она насладится приливом настоящей мощи. А испробовать себя так хотелось… И, когда рядом никого не было, Малфрида перевешивала взглядом тяжелые щиты на стенах, прищелкиванием пальцем зажигала свечи без кресала и трута. Смеялась, довольная, но тут же торопливо озиралась. Не видит ли кто? Понимала, что ее чародейство тут мало кого обрадует. Простые смертные не любили ведьм.