Драконовы сны - Скирюк Дмитрий Игоревич (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗
Спокойная жизнь, казалось, будет длиться до зимы, а уж зимой и вовсе неоткуда было ждать несчастий, тем более, что дела у травника и Телли шли весьма неплохо. Поток заказов на целебные травы от аптекарей не уменьшался, больные (те, кто излечился) помогали, чем могли, да и кладовая помаленьку пополнялась, благодаря регулярным вылазкам из города в окрестные леса. В один из таких походов Телли упросил Жугу прихватить с собой Рика. После долгих уговоров травник сдался, о чем впоследствии очень скоро пожалел — предыдущий день выдался ненастным, а Рик бросался на каждую встречную лужу, в результате чего вымазался так, что из зеленого сделался черно-бурым. Сквозь корку подсохшей растресканной грязи блестели только зубы и глаза.
Жугу чуть не хватил столбняк.
— Яд и пламя! — только и смог выдохнуть он, когда из кустов с треском выломилось этакое чудище и тут же полезло травнику под ноги ласкаться (кошачьей привычки умываться дракончик, естественно, не имел). — Вот черт!
— А? — откликнулся Телли, вслед за Риком продираясь сквозь кусты. — Это не черт, это Рик. Ой-ей…
Мальчишка по большому счету мало чем отличался сейчас от своего питомца: поставь обоих на четвереньки — не различишь. Некоторое время травник безуспешно отпихивался от дракона, тот же, думая, что с ним играют, резвился еще сильней. Комья грязи летели во все стороны.
— Вы что, нарочно… Уйди, зараза!!!… нарочно, что ли? Где вас носило?
— Да это… — мальчишка нагнулся и вытер лицо лопухом. — Лужа там. Большая… Я его пытался оттащить, а он… Вот. — И Телли виновато развел руками.
— Свинья он, твой Рик, а не дракон! — Жуга в очередной раз оттолкнул от себя Рика и отряхнул колени. — Гм, вот влипли! И как назло — ни ручейка вокруг…
Трав они в тот день, конечно, не собрали.
Дома Жуга выкатил большую деревянную бадью, в которой запаривал травы для лечебных ванн и нагрел воды. С грехом пополам ему удалось отмыть Телли, Рику же пришлось довольствоваться ополосками. Впрочем, тот не возражал, вот только целиком в бадье не поместился. Брызг в результате хватило на целое наводнение — купаться дракошка любил больше жизни. Рудольф некоторое время молча глядел на все это безобразие, затем плюнул и ушел к себе.
— Позовете, когда приберетесь, — сказал он, — я ужином займусь.
— Беда мне с вами, — пропыхтел Жуга, скребя ковшом по днищу бочки. — Даже чаю заварить воды не осталось. Ладно, прогуляюсь до ключей, авось успею.
— Я с тобой, — вскочил было Телли.
— Сиди уж… золотарь несчастный.
Травник нахлобучил шляпу, подхватил ведро и вышел вон.
Жуга недаром торопился — доступ в город вечером прекращался. Идти до речки было, в общем-то, недалеко — ворота в Речной башне как раз выходили к причалам, другое дело, какая там была вода. Весь мусор, нечистоты, городские стоки и трюмную воду горожане беспечно сбрасывали в реку. Не то что пить — даже купаться здесь было противно и небезопасно. Водовозы наполняли свои бочки из реки, но выше по течению — у башни Трех Ключей, вблизи которой, собственно, и били эти самые ключи — три родника с прозрачной и чистой водой. Жуге по роду своей деятельности приходилось закупать воду по бочонку в день, и он уже давно свел знакомство с водовозом по имени Марк — единственным, который возил воду с родников (остальные избегали ездить так далеко). Его корявую, но вместительную бочку и тощую куцую лошаденку хорошо знали в городе — Марк снабжал водой кого-то из аптекарей, две-три пекарни и пивоварню Карла Гагенбаха. Вода с ключей стоила дороже, но тот, кто знал, не торговался.
До родников был час ходьбы. Днем. Налегке. В хорошую погоду. Жуга рассчитывал бегом успеть минут за сорок — до двенадцати надо было вернуться, а одиннадцать уже пробило. Добрался до источника травник еще засветло и, наполнив ведро, отправился обратно. Дорога была тиха и безлюдна. Быстро темнело. Небо клубилось тучами, ветер стал холодным и порывистым. Все предвещало непогоду. У раскрытых ворот красноватым огоньком затеплился фонарь, и Жуга невольно ускорил шаги.
— Воды приспичило? — сочувственно прихмыкнул стражник, провожая взглядом травника. Жуга поставил ведро на брусчатку мостовой и размял затекшую ладонь. Покосился на стражника. Тот был седой, усатый, с заметным брюшком — еще не старик, но человек уже преклонных лет. Алебарда в его руках казалась чем-то неуместным, но лезвие, любовно смазанное жиром, и отполированное ветошью древко говорили, что дело свое он знает крепко. «Интересно, — подумалось Жуге, — а был ли он в Лиссе во время осады?»
— Я тоже завсегда из родников из энтих воду пью, — задумчиво продолжил тот, восприняв остановку травника как приглашенье к разговору. — И дочь моя, и сын. И жена пила, пока жива была. Хорошая вода. А ты рисковый парень: ишь, в полночь за водой поперся… С чего вдруг поздно так?
— Чаю захотелось, — сказал Жуга, — а в доме ни глотка.
— А, это — да, — тот покивал, — бывает. Что ж к соседям не зашел?
— Да нет соседей. У Рудольфа я живу, возле Синей Сойки.
— Рудольф, — стражник помрачнел. — Вот как… Что ж он, жив еще?
— А с чего ему помирать? — немножко нервно огрызнулся Жуга. Упрямые попытки горожан похоронить заочно старика Рудольфа помаленьку начинали его раздражать.
— Да кто ж знает, с чего, — пожал плечами тот. Темные глаза старика устало глядели вдаль, на дорогу. — Знали бы, не спрашивали. Вот и жена его тоже не знала…
— Жена? — насторожился травник. — А что с его женой случилось?
— Э-э, — стражник поднял бровь, — да ты, похоже, и не знаешь ничего? Был он женат, рыжий, был. Лет пятнадцать назад. И дочка у него росла, аккурат с моей Хедвигой одногодки. Лавку держал, да барахло, слышь, скупал помаленьку. Дом вон, купил. Хороший дом… А как-то раз — никто не знает, что случилось — мертвыми нашел и дочку, и жену. С тех пор почти что не выходит из дому. И торговать перестал. Такие дела. А ты при нем каким боком?
— Я не при нем, — ответил тот, — я сам по себе. Травник я.
— Эва! Небось, и заговоры какие знаешь? Слышь, — засуетился он, — а чего вот у меня, как дождь или как подыму чего тяжелое, так в спину сразу вступает? И правый бок так, знаешь — пожжет, пожжет, да как саданет! Я уж и так, и сяк, и задом наперед…
Часы на башне глухо заскрежетали и колокол отбил двенадцать ударов.
— Полночь, — вскинулся стражник и отставил алебарду. — Где-то Гюнтера носит? Слышь, рыжий, помоги-ка ворота закрыть, одному-то не в мочь.
Жуга рассеяно кивнул и ухватился за тяжелую створку ворот.
— Толкай.
Петли глухо заворчали. Жуга толкал, поглощенный своими мыслями, и вдруг, когда ворота уже готовы были захлопнуться, в щель между створками будто ударила черная молния. Страж ворот и Жуга шарахнулись назад и прянули к стене, каждый — к своей.
— Матерь божья… — выдохнул старик.
На мостовой между ними стояла собака — огромный черный пес, брыластый, молодой, поджарый, с хорошего теленка ростом. Шерсть на его спине и на боках мокро блестела в свете фонаря. Ошейника на собаке не было.
Пес посмотрел на стражника, повернул голову к Жуге — травник навек запомнил взгляд горящих, жадных, серо-желтых глаз размером каждый с полновесный талер — переступил бесшумно лапами и, развернувшись, скрылся в темноте проулка гибкими упругими прыжками.
Момент оцепенения прошел. Стражник что-то промычал и медленно сполз вниз по стене.
— Видел? — еле слышно спросил он.
— Видел, — так же тихо ответил Жуга.
— Что это было?
Травник не ответил.
Вдвоем они кое-как закрыли ворота и задвинули запорный брус, затем, не сговариваясь, прошли в караулку, где стражник вытащил бутыль и разлил по кружкам тепловатое разбавленное пиво. Оба молча выпили и некоторое время так же молча сидели за пустым столом.
— Меня Людвиг зовут, — сказал наконец стражник.
Травник кивнул:
— Меня — Жуга.
И в это мгновенье раздался крик.
Капуста наконец-то закипела. Рудольф поворошил дрова, убавляя огонь под маленьким котлом, помешал варево длинной ложкой и закрыл крышку.
